Барбара Вуд - Улица Райских Дев

• Название: Улица Райских Дев
• Автор: Барбара Вуд
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-172-3

Извечно стремление женщины к тихому светлому счастью, когда в доме звенят детские голоса и хрупкие женские плечи не поникают под тяжестью мужских невзгод.

Отнюдь не райская жизнь выпала на долю двух сестер – египтянок. Жестокая судьба, казалось бы, не оставила им никаких шансов обрести покой и любовь.

---

Камилии показалось, что сейчас обвалится крыша – так неистово захлопали женщины. Она посмотрела на часы и увидела, что ей надо торопиться на встречу с Элис.

Элис сидела в такси напротив женского клуба и размышляла. Предложение Амиры взбудоражило ее и пришлось ей по душе: действительно, может быть, в Саудовской Аравии она, оторвавшись от привычной обстановки, осмыслит свою жизнь. Со времени отъезда Ясмины из Египта, депрессия Элис усилилась. Если раньше она ощущалась как холодная подводная река, разрушающая твердыню души, то теперь бурное течение как будто пульсировало под самой кожей, а иногда как водопад шумело в ушах. Доктор сказал ей, что это гипертония, и дал таблетки, которые она выбросила. Она лучше врача знала, что это такое – это была меланхолия, – старомодное слово, которым обозначили в свидетельстве о смерти причину гибели леди Франсис, матери Элис. А причина меланхолии Элис – борьба Запада и Востока в ее сознании.

Может быть, путешествие с Амирой поможет ей отвлечься и действительно даст возможность осмыслить свою жизнь.

Подъехал длинный черный лимузин, и тотчас собрались зеваки. Это был лимузин Дахибы, богини египтян, – через три года после смерти президента Насера борьба за ограничение роскоши сошла на нет, потому что Саадат выставил из Египта русских с их призывами к социальной уравниловке. Богачи снова блистали драгоценностями и ездили на лимузинах, припрятанных во времена Насера. Дахиба была ярчайшей кинозвездой, богиней Египта – а египтяне желали, чтобы их богини жили роскошно, и любовались на ее великолепный лимузин. Но из сверкающего лимузина вышла не богиня Дахиба, а маленькая богинечка с двумя косичками и щербиной на месте передних зубов. С криками «Тетя Элис!» она кинулась в объятия Элис, которая крепко обняла ребенка, вдыхая запах свежевымытых детских волос.

– Ты едешь за покупками, дорогая? – спросила Элис с улыбкой.

– Да! Да! Мама обещала купить мне новое платье! – Маленькая Зейнаб называла «мамой» Камилию, но матерью этой девочки с железной скобой на ноге была Ясмина, а Элис приходилась ей не двоюродной, а родной бабушкой.

– Благослови вас Бог, прекрасная леди, – сказал Хаким Рауф, выходя из машины. Он изрядно пополнел, но превосходно выглядел в элегантном итальянском костюме, благоухая дорогим одеколоном и кубинской сигарой и, несмотря на ранний час, виски. Толстощекое лицо сияло искренней улыбкой. Элис приветливо улыбнулась в ответ:

– У вас все благополучно, мистер Рауф?

– Как видите, я процветаю, моя прекрасная леди! Но, – он развел руки, – я совершенно подавлен. Правительство запрещает мне снимать то, что я хочу. Я не могу снять настоящий фильм! Думаю, не поехать ли мне вслед за женой в Ливан, там, может быть, это удастся…

Рауф хотел снять фильм о женщине, которая убивает мужа и любовника. «В Египте суд может оправдать мужа, который убивает жену, но, – заявил Рауфу цензор, – мужчина убивает в защиту своей чести, а у женщины чести нет».

– А тетя Дахиба приехала из Бейрута! – весело кричала Зейнаб, дергая Элис за руку.

Элис посмотрела на девчушку, и сердце ее сжалось. Такая красивая, живой портрет шестилетней Ясмины, те же голубые глаза, но личико смуглое, как у отца. И эта высохшая нога, которую она волочит, пока еще не осознавая в детской беспечности своего убожества.

Двери женского клуба открылись, Камилия направилась к машине, улыбкой приветствовала Рауфа и обняла Элис.

– Хелло, тетя! Слышите, что там делается? Женщины готовы живьем изжарить президента Каддафи!

Камилия подняла на руки Зейнаб, поцеловала ее в щечку и нежно проворковала:

– Ну, как ты, моя птичка?

– Да ты же меня видела час назад! – удивилась девочка. – Мама, тетя Элис хочет мне купить шоколадное яйцо. Ты разрешишь?

Когда Камилия шесть лет назад вернулась из Порт-Саида и узнала о том, что случилось с Ясминой, Амира велела ей удочерить девочку. Ребенка назвали в честь святой Зейнаб, покровительницы калек. Девочку выдали за сиротку, отец которой погиб во время Шестидневной войны.

Став приемной матерью племянницы, Камилия тщательно охраняла свою репутацию, не встречалась с мужчинами, не выступала во второразрядных клубах.

Хаким Рауф стал ее менеджером и вел все ее дела. Камилия и Элис хранили тайну рождения Зейнаб, и Ясмина не знала, что у нее есть дочь. Элис хотела, чтобы Ясмина вступила в новую жизнь ничем не связанной и свободной от угрызений совести.

В машине Элис поделилась своей новостью:

– Знаете, Амира хочет, чтобы я поехала с ней в Саудовскую Аравию.

– Неужели она и вправду поедет? – воскликнула Камилия. – Всю жизнь я слышу, что она туда собирается. Но, тетя Элис, для вас это будет просто замечательно!

– Боже мой! – вскрикнула вдруг Элис. – Мне нехорошо.

– Скорее в больницу! – приказал шоферу Рауф.

– Нет! Не надо в больницу. В конце этой улицы – приемная Ибрахима, – прошептала Элис, кусая губы.

Амира подождала, пока Ибрахим кончил прием, и сказала:

– Я еду в Мекку, сын мой, и уже начинаю собираться. Ибрахим снял халат, аккуратно сложил его и с улыбкой обратился к матери:

– Я рад, что вы наконец решились. Но надеюсь, вы поедете не одна?

– Я просила Элис поехать со мной.

– И она согласилась?

– Сказала, что подумает, но мне кажется, что она согласится. Она несчастлива после отъезда Ясмины. Посещение святых мест возродит ее душу. А может быть, – добавила Амира, – и ты поедешь с нами?

Ибрахим молчал. Он думал, что после изгнания Ясмины Элис и он живут в одном доме, повседневными делами заглушая гнев и тоску, царящие в их душах. Элис пестовала свой английский садик, встречалась с несколькими друзьями-англичанами, американцами и канадцами. Ибрахим вставал до восхода солнца для утренней молитвы, завтракал, уходил в больницу, возвращался к обеду, уходил на прием частных пациентов, возвращался домой и до поздней ночи читал книги, отвечал на письма, слушал радио. И Элис, и Ибрахим подавляли этой рутиной воспоминания о том, что случилось в июне, о том ужасном дне, когда они лишились дочери.

Иногда Ибрахим вспоминал своего бывшего друга Хассана аль-Сабира. Полиция не нашла его убийцы; сообщение в газетах было лаконичным: сочли неудобным публиковать некоторые подробности – у трупа были отрезаны гениталии.

– Я не поеду с вами, мама, – ответил он Амире, – а Элис, конечно, разрешу вас сопровождать.

– Тебе хорошо было бы совершить паломничество, сын. Бог исцелит тебя.

– Нет, мама.

Он подумал о просторах Аравийской пустыни, о бескрайнем небе над ней, – да человек там ближе к Богу и может размышлять о вечности. Но разве может приблизиться к Богу он, проклявший Его? Паломничество для него будет таким же бесплодным, как пятикратные молитвы, которые он совершает по обычаю и в угоду Амире.

Медсестра Худа разложила на место инструменты и шприцы и собралась уходить. Хорошенькая и ловкая двадцатилетняя девушка вечером торопилась домой, чтобы сварить обед и накормить отца и пятерых младших братьев. Она со смехом рассказывала Ибрахиму:

– Когда я родилась, отец был очень рассержен и пригрозил матери разводом, если она не родит на следующий раз сына, – так она со страху нарожала пятерых мальчишек подряд и ни одной девочки, кроме меня.

Ибрахим спросил, кто ее отец.

– Торгует пирожками на площади, – ответила Худа. Ибрахим смутно позавидовал уличному торговцу.

В открытое окно слышался голос диктора – в кофейне напротив было включено радио. Последние русские военные советники выехали из Египта… падение цен на египетский хлопок на мировом рынке. Да, настают плохие времена, вот и лучший современный египетский писатель Нагиб Махфуз все пишет об отчаянии и смерти. Ибрахим все чаще вспоминал счастливые беспечные времена своей молодости, когда он в свите короля Фарука кочевал из казино в казино.

– Как же ты хочешь поехать, мать, – спросил он Амиру, – самолетом или пароходом?

Из соседней комнаты вышла Худа, подкрасившая губы и натянувшая облегающий свитер. Хотя на ее попечении была большая семья, девушка вела себя свободно и раскованно и даже позволяла себе немножко флиртовать с Ибрахимом.

В эту минуту открылась входная дверь и вошел Рауф, поддерживая бледную Элис.

– Что случилось? – забеспокоился Ибрахим.

– Ничего, ничего, мне просто надо скорее в дамскую комнату…

Худа приобняла Элис и увела ее. Ибрахим повернулся к Камилии:

– Ее лихорадило?

– Нет. Ночью у нее был понос.

– Мистер Рашид! – позвала Худа. – У вашей жены рвота.

Через пять минут появился Ибрахим:

– Она очень ослабла, отдыхает в соседней комнате. Сейчас я сделаю анализ.

Он вошел в маленькую лабораторию. Встревоженная Амира немного погодя заглянула в дверь; склонившийся над микроскопом Ибрахим напомнил ей Кетту, изучающую астрологические таблицы.

– Что с ней, сын?