Треваньян - Санкция Айгер

• Название: Санкция Айгер
• Автор: Треваньян
• Жанр: Шпионский детектив

Долгожданный триллер одного из самых загадочных авторов жанра. У профессора искусствоведения, доктора Джонатана Хэмлока на редкость дорогие увлечения – коллекционирование картин и альпинизм. Вот и приходится подрабатывать на стороне – заниматься санкционированием предателей по заданию разведки (санкцией на языке профессионалов называется убийство). 

Последнее задание самое сложное – ликвидировать предателя, учасника восхождения на Айгер, одной из опаснейших вершин Альп. Агент, которого необходимо санкционировать, находится среди трех альпинистов, готовящихся к восхождению на неприступный северный склон. Кто из них цель – неизвестно. В общем, «пусть он в связке в одной с тобой – там поймешь, кто такой».

Умный и весьма едкий стеб на тему разведки и искусства, с отлично выписанными восхождениями альпинистов.

---

– Я не знал, что этот человек – ваш друг, доктор Хэмлок.

– Он – руководитель восхождения.

– О? – сказал администратор, нарочито изобразив неведение. – Кто-то собирается лезть на нашу горку?

– Прекратите.

– Может быть, герр Бауман сможет найти комнату в деревне? Там есть кафе, в которых...

– Он останется здесь.

– Боюсь, что это невозможно, господин доктор. – Администратор плотно сжал губы.

– Хорошо. – Джонатан достал бумажник. – Подготовьте мне счет.

– Но если вы съедете...

– Восхождения не будет? Правильно. И гости останутся недовольны.

Администратор прямо-таки агонизировал в сомнениях.

– Знаете, что я думаю? – сказал Джонатан. – Я думаю, будто видел, как один из ваших клерков разбирает телеграммы в кабинете. Возможно, там и телеграмма мистера Боумена. Почему бы вам не взглянуть?

Администратор уцепился за эту возможность спасти репутацию и, слегка поклонившись, покинул их.

– С остальными уже состыковался? – сказал Бен, разглядывая вестибюль с нескрываемой ревностью конкурента.

– Они еще не приехали.

– Да ну? Значит, завтра приедут. Лично я не прочь бы отдохнуть. Что-то последние пару дней копыто пошаливает. Больно много на него нагрузки пришлось, пока ты гостил.

– Как Джордж Хотфорт?

– Спокойна.

– Благодарна, что я не сдал ее властям?

– Наверное. Она не из тех, кто сразу мчится свечки ставить.

Администратор вернулся и разыграл сцену изумленной радости. Он нашел-таки телеграмму Бена, и теперь все было в порядке.

– Хочешь сразу пойти в номер? – спросил Джонатан, пока коридорные в ливреях разбирали багаж Бена.

– Нет. Отведи меня в бар и купи пива.

Они разговорились за полночь, в основном о технических сложностях Айгерванда. Два раза Бен заговаривал о Меллафе, и оба раза Джонатан заворачивал разговор обратно – об этом-де они могут поговорить и потом, может быть, после восхождения. Джонатан все больше и больше убеждался, что восхождение ему под силу. Временами он надолго забывал, в чем заключалась его истинная миссия. Но эта увлеченность была слишком дорогой роскошью, и поэтому, прежде чем отправиться спать, он вновь одолжил у Бена его переписку с альпинистами, которые должны приехать завтра.

Джонатан сидел в кровати, разложив на одеяле письма в три стопки, по одной на каждого. Все, что оставалось за пределами маленького кружка света от ночника, на время перестало для него существовать. Неторопливо прихлебывая “Лафрейг”, он пытался представить себе людей по скудным данным этой переписки.

Жан-Поль Биде. Богатый промышленник, упорным трудом превративший скромную мастерскую отца в крупнейшее во Франции производство контейнеров для аэрозолей. Женился довольно поздно и, проводя медовый месяц в Альпах, открыл для себя радости альпинизма. Опыта восхождений вне Европы у него не было, но список его побед в Альпах был очень внушительным. Большую часть своих крупнейших восхождений он совершал в сопровождении знаменитых и дорогих проводников, и в некотором смысле его можно было упрекнуть, что он “покупал” вершины.

Судя по тону его писем, написанных на “деловом английском”, Биде представлялся человеком добродушным, энергичным и здравомыслящим. Джонатан удивился, узнав, что он намеревается привезти с собой жену, чтобы та могла сама увидеть его восхождение на самую сложную вершину в Альпах.

Карл Фрейтаг. Двадцати шести лет. Единственный наследник промышленного концерна Фрейтагов, производящего химические продукты, преимущественно инсектициды и гербициды. Начал заниматься альпинизмом во время студенческих каникул, и ему не было и двадцати, когда он собрал и возглавил организацию немецких альпинистов, которая издавала весьма солидное квартальное обозрение по альпинизму. Он же был главным редактором этого обозрения. Среди писем имелся конверт с вырезками из этого обозрения, в которых описывались его восхождения (в третьем лице) и подчеркивались его способности руководителя и первопроходца.

Его письма были написаны по-английски, сухо и безупречно, без всяких разговорных оборотов. Общий тембр предполагал, что Фрейтаг готов сотрудничать с господином Боуменом и международным комитетом, организующим восхождение, но при этом корреспонденту часто напоминалось, что именно Фрейтаг задумал восхождение и что в его намерения входит руководство группой на маршруте.

Андерль Мейер. Двадцати пяти лет. У него не хватило средств закончить медицинское образование в Вене, и он снова стал зарабатывать на жизнь плотницким делом вместе со своим отцом. Во время альпинистского сезона он водил группы по родным Тирольским Альпам, будучи в этих группах единственным профессионалом. Сразу же после того, как обстоятельства вынудили его прекратить учебу, Мейер очень увлекся скалолазанием. Любыми средствами, от строжайшей экономии до попрошайничества, он ухитрялся включать себя в большинство самых значительных восхождений за последние три года. Джонатан читал упоминания о его деятельности в Альпах, Новой Зеландии, Гималаях, Южной Америке и, самое последнее, в Атласских горах. В каждой статье его безудержно хвалили за сноровку и силу (называя даже “юным Германом Булем”), но некоторые авторы намекали на его склонность держаться особняком и не самым лучшим образом проявлять себя в группе. Он считал менее одаренных участников восхождения балластом, мешающим его собственному подъему. Он был, можно сказать, игроком безоглядно азартным. Для него не существовало большего позора, чем повернуть назад: и на подъеме он обычно делал такое, что было бы равносильно самоубийству для людей с меньшими физическими и психическими силами. Аналогичные упреки отпускались и в адрес Джонатана в годы его активных занятий альпинизмом.

Из писем Джонатан мог составить себе лишь самое приблизительное представление о личности Мейера. Человека скрывала плотная завеса перевода – по-английски он писал неуклюже, с ошибками, иногда до смешного бестолково, поскольку он, явно работая со словарем в руках, сохранял в переводе особенности немецкого синтаксиса. Время от времени в письмах появлялись целые тяжеловесные цепочки существительных, нанизываемых одно на другое без всякого смысла, пока неожиданно не появлялся конечный глагол и не придавал им более или менее разумный вид. Однако сквозь все помехи перевода проступало одно качество – спокойная уверенность в себе.

Джонатан сидел в кровати, глядя на стопки писем и посасывая виски. Биде. Фрейтаг. Мейер. И любого из них мог предупредить Меллаф.

КЛЯЙНЕ ШАЙДЕГГ, 9 ИЮЛЯ

Проснулся он поздно. Пока он одевался и брился, солнце поднялось уже высоко и роса сошла с луга, поднимавшегося к северному склону Айгера. В вестибюле он прошел мимо оживленно переговаривающихся молодых людей – с ясными от горного воздуха глазами и обветренными лицами. Они пришли с прогулки в горах, и от их толстых свитеров еще тянуло прохладой. Администратор вышел из-за стойки и доверительно сообщил:

– Они прибыли, доктор Хэмлок, и ждут вас.

Джонатан кивнул и пошел дальше в столовую. Окинув взором помещение, он сразу же опознал их. Они сидели у самого окна, занимавшего всю стену и выходящего на гору, их столик был залит ярчайшим солнцем, а броские пуловеры вносили приятное разнообразие в серый полумрак почти пустой столовой. Похоже было, что Бен, на правах самого старшего и самого опытного, взял на себя руководство застольной беседой.

Когда Джонатан подошел, мужчины встали. Бен представил их друг другу.

– Джонатан Хэмлок. А это вот Джин-Пол Бидетт. – Бен, ранее встречавший имя и фамилию француза только на бумаге, явно не намеревался принимать в расчет такие глупости, как произношение иностранных имен.

Джонатан протянул руку.

– Месье Биде.

– Я давно ждал случая познакомиться с вами, месье Хэмлок. – Биде откровенно оценивал его своими прищуренными крестьянскими глазами.

– А это Карл Фрейтаг.

Совершенно неуместная сила рукопожатия Фрейтага позабавила Джонатана, и в ответ он еще сильней стиснул руку немца.

– Герр Фрейтаг.

– Герр доктор. – Отрывисто кивнув, немец сел.

– А это вот Андрилл Мэйер, – сказал Бен.

Джонатан уважительно улыбнулся чуть скошенным чистым голубым глазам Мейера.

– Я читал о вас, Андерль, – сказал он по-немецки.

– И я о вас читал, – отозвался Андерль с мягким австрийским акцентом.

– В таком случае, – сказал Джонатан, – мы оба читали друг о друге.

Андерль ухмыльнулся.

– А вот эта дамочка – это миссис Бидетт. – Бен тут же уселся, исполнив тяжкий светский долг.

Джонатан пожал предложенные ему пальчики и увидел собственное отражение в темных очках дамы.

– Мадам Биде?

Она чуть наклонила голову, выразив этим жестом и приветствие, и некую покорность судьбе, – что поделать, раз уж такая фамилия досталась, – и положительную оценку Джонатана. Это был жест типичной парижанки.