Дуглас Рашкофф - Стратегия исхода

• Название: Стратегия исхода
• Автор: Дуглас Рашкофф
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05033-7

«Стратегия исхода» знаменитого американского кибер-культуролога и медиа-аналитика Дугласа Рашкоффа признана одной из самых значительных книг начала XXI века. Этот интерактивный гипертекстовый роман с открытым исходником, впервые опубликованный онлайн и обнаруженный спустя два столетия, проливает свет на все аспекты современной нам рыночной цивилизации, потребительской культуры и высоких технологий. Мы предлагаем самый полный на сегодняшний день сценарий дальнейшего развития событий (версия 10.0) – прогноз ближайшего и далекого будущего, свыше 200 полноформатных комментариев к привычным понятиям и реалиям. Стратегия исхода. Отсчет уже начат. Это не «Синаптиком» – это паноптикум.

Самая скандальная сатирическая антиутопия эпохи Интернета – впервые на русском языке. Рекомендуется тем, кто не боится будущего.

---

Кто мог подумать, что в один прекрасный день мы с приятелем окажемся последней, отчаянной надеждой рынка? Бирнбаум использовал должностное положение, поставив под вопрос систему онлайновых торгов, и теперь Алгоритм «Синаптикома» – необходимая контрмера. Даже я это понимал. Свободный рынок – наиболее эффективный путь к благосостоянию. В мире более чем достаточно ресурсов, всем хватит. Рыночные факторы – единая саморегулирующаяся динамическая система, идеальное средство распределения капитала на базе нужд и новаторства. Так цивилизация и развивается[171].

Вот поэтому на уроках экономики больше не изучают пессимистичных интервенционистов вроде Кейнса. Его теории опровергнуты нобелевскими лауреатами. Относись к экономике, как к природе, – и все здоровое будет расти. Принципы органического сельского хозяйства. Чем больше пестицидов, тем слабее растения.

Я прибыл в агентство «ДДиД» (точнее, если учесть недавнее слияние, в международную корпорацию «Группа ВП/ДДиД/Пинг-Пфайфер-Питфилд/ ДСДЛ»), и в вестибюле был встречен энергичной младшей финансовой планировщицей, которая препроводила меня в отдел фокус-групп. В длинном узком кабинете за дверью с табличкой «НАБЛЮДАТЕЛИ» сидели Алек и два маркетолога. Они пили кофе, жевали пончики и анализировали информацию, мелькавшую на стене компьютерных мониторов.

– Рад, что тебе это удалось, Джейми, – сказал Алек. – Присаживайся.

Я прикрыл за собой дверь, и в кабинете потемнело. Проступили три большие стеклянные панели, выходившие в три конференц-зала.

– Не беспокойся, они нас не видят, – сказала немолодая женщина. Поверх белобрысых кудряшек – наушники с микрофоном вместо обруча. – Зеркальное стекло. – Она протянула руку. – Марта.

Алек щелкнул выключателем на консоли, из динамика над окном забормотали сидящие в зале слева.

– Да я, заметьте, сама торгов не боюсь, – говорила молодая женщина. – Просто я, по-моему, недостаточно умна, чтобы принимать умные решение.

– Врет, – сказала Марта. – Базальная кожная реакция, поглядите.

По монитору бежала волнистая линия.

– Ну ты сечешь, – сказал Алек.

– Вы куда смотрите? – спросил я.

– У нее электроды на пальцах, – объяснил он. – У всех в зале А электроды. Видишь?

Я приложил руку козырьком к стеклу и вгляделся. Ну точно – у каждого добровольца к пальцам тянулись провода на крошечных резиновых присосках.

– Это так уж необходимо? – спросил я.

– Конечно, – ответил Алек. – Новинка.

– Мы выяснили, что члены фокус-групп имеют склонность рассматривать свои интервью как шанс выразить потребительское недовольство, – объяснила Марта. – Более семидесяти пяти процентов американцев участвовали в том или ином потребительском опросе. Переели уже.

– И вы их подключаете к детекторам лжи?

– Да нет, к системам мониторинга биореакций. Кожно-гальванический рефлекс, базальные вариации, временами даже электроэнцефалограмма, измеряем мозговые биотоки. – Марта нажала кнопку и заговорила в микрофон: – Тони, номер четыре виляет. Попробуй дельта-траекторию.

– А это как? – спросил я.

– Смотри и учись, – посоветовал Алек.

Человек в наушниках, интервьюер в зале А, встал со своего места во главе стола и подошел к молодой женщине, которую они называли номером четыре.

– Как вы думаете, ваши дети… – Он покосился на свои записи. – Бертран и Сирина. Как думаете, они вас уважают?

– Молодец, Тони, – похвалила Марта в микрофон. – Волновая функция выравнивается.

Женщина помялась, потом сказала:

– Надеюсь, да.

– Они вас видят, когда вы сидите за компьютером, участвуете в торгах?

– Они меня видели за терминалом. – Женщина пыталась представить себе эту картину. – Но вряд ли понимали, что я делала.

– А их впечатление о вас, – давил интервьюер. – Как думаете, они видели перед собой уверенную женщину?

– Прямое попадание, – сказала Марта, выключая зал А и одновременно открывая канал зала В.

В окне справа я различил пятерых мужчин и женщин перед большим телеэкраном. Все в металлических ободках с резиновыми антеннами.

– А теперь, пока вы будете смотреть следующую запись, – говорила ведущая-азиатка, – пожалуйста, внимательно слушайте, что говорит оратор. – Она нажала кнопку на пульте, и на экране возник Эзра Бирнбаум.

– Ты записываешь, Дэн? – спросила Марта техника в дальнем углу наблюдательской.

– Все пишется, – отозвался тот.

Бирнбаум ораторствовал в телевизоре, а на экране в кабинете появились пять волнистых зеленых линий. Равномерных, пока Эзра объяснял, что фондовая биржа заменила, «по сути дела, социальное страхование». Белобрысая что-то записывала. Бирнбаум сообщил, что «новое поколение программ сетевых торгов грозит лишь обострить эту тенденцию, маня публику к неслыханному, бешеному пароксизму оптимистических сделок». Четыре линии ощерились колючками, одна осталась без изменений.

– Что это значит? – спросил я. – О чем они думают?

– Мы тебе потом покажем анализ, – ответила Марта. – Дэн, у тебя энцефалограмма третьего под рукой?

Техник протянул ей распечатку.

– Неудивительно, – сказала она. – Он же, блядь, эпилептик. Как он через отсев пробрался? Уберите его данные из среднего отклика.

Алек откинулся в кресле и улыбнулся мне. Вот теперь парень в своей тарелке. Безгранично властвует над человеческой душой, прячась за тремя зеркальными стеклами. Я улыбнулся в ответ. У каждого должна быть роль. Алек хотя бы нашел свою.

– Ничего, если я на зал Б гляну? – спросил он.

Марта нажала переключатель, открыв окно в третью камеру пыток.

Три жертвы сидели, закрыв глаза, а пожилой дядька неспешно обходил их кругами.

– Хорошо, Натали, – говорил он. – Теперь расскажи, что ты там видишь.

– А где же электроды? – пошутил я. – Что там происходит?

– Они все загипнотизированы, – ответил Алек. – Экспериментальный метод.

– Я в темном тоннеле, – говорила одна женщина. – На стенах цифры.

– Можешь их разглядеть? Прочитай мне. – Старик осторожно вел ее сквозь подсознательные видения.

– Три, восемь и шесть, – сказала она. – А потом они расплываются.

– Можешь сказать, почему они расплываются?

– Не знаю. – Голос сорвался. – Я боюсь. Тут темно.

– Все в порядке, – успокоил старик. – Возвращайся в укрытие и подожди меня.

Это уже перебор. Я тут прямо вуайерист.

– Мне бы Вилли освободить[172].

Над моим эвфемизмом засмеялась даже Марта.

– Я с тобой. – Алек положил руку Марте на плечо. – Потрясающе. Мы вернемся, когда анализ будет готов.

Я подождал, пока за нами закроется дверь.

– Просто ЦРУ какое-то. Надо же.

– Еще бы. – Алек сиял. – Кайфово, скажи? Никаких случайностей.

Я осмотрел одинаковые коридоры. Вероятности нахождения уборной равны.

– Пошли, – сказал Алек. – Сюда.

Мы шли по длинному белому коридору мимо разноцветных дверей с бумажными табличками: «Изучение мыла», «Дети и бекон», «Артритная группа» и «Отклик на школьные ваучеры».

– Господи боже, да их здесь тысячи, – вслух удивился я.

– У нас демократия, Джейми, так что оно и к лучшему. – Алек придержал дверь и вошел вслед за мной. Я направился к писсуару, Алек – к раковине. – Фокус-группы – тончайшее отражение стремлений общественности. Абсолютное голосование.

– В рыночной экономике люди долларами голосуют, – заметил я, пока мой мочевой пузырь расслаблялся. Мне понравилось, с каким звуком мощная струя бьет в пластик.

– Ну зачем сплошь пробы и ошибки? – спросил Алек, моя руки. – Правильно организованная фокус-группа добирается до глубин человеческих нужд, когда эти нужды еще из подсознания не выплыли. Это позволяет нам угадывать, чего люди хотят, сами того не зная.

– Чтобы выпускать рекламу, исходя из этих потребностей?

– Чтобы создавать продукты и услуги, удовлетворяющие людей, – объяснил Алек, вытирая руки. Затем кинул бумажное полотенце в корзину, подошел к соседнему писсуару и расстегнул ширинку. – Если потребность удовлетворяется брэндом, так тому и быть.

Я застегнулся и отошел к раковине.

– Но детекторы лжи[173]? Сканирование мозга? Гипноз? Что, это правда что-то проясняет? Мы действительно хотим, чтобы рынком правило подсознание?

– Абсолютно. Только так и честно. Подлинный человеческий дух. Пока он не изуродован социальными и невротическими фильтрами.

– И ты в это веришь?

– Все сводится к тому, что у нас у всех общего. Потому-то мы и в одной команде.

– Да ладно, Алек, – сказал я, моя руки. Раковина активировалась инфракрасным детектором. – Старо, не находишь? В уравнении должен присутствовать человеческий разум. Он нас заставляет жениться, строить школы, писать законы. Природа бывает жестока. А рацио и сознание[174] не дают нам при первом удобном случае друг друга поубивать.