Джоанна Троллоп - Испанский любовник

• Название: Испанский любовник
• Автор: Джоанна Троллоп
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0917-7

Эта книга – история романтической и трогательной любви уже немолодой английской женщины и преуспевающего испанского бизнесмена.

---

Спальня и гостиная в квартире Луиса выходили окнами на аллею. В ванной окна как такового вообще не было и свет проникал внутрь через застекленное отверстие в крыше. В этой ванной, как и в более узкой ванной в Мадриде и немного большей в Фулхеме, у Фрэнсис были теперь свои зубные щетки и флакончики лосьона и увлажняющего крема для лица. В каждый свой приезд в Испанию она добавляла на полочку еще что-нибудь из туалетных принадлежностей. Луису это нравилось. Он просил ее привозить как можно больше вещей. Он хотел, чтобы в каждой из двух квартир была ее обувь, блузки, юбки, джинсы. Луис говорил, что присутствие ее вещей скрашивает его одиночество, когда она подолгу отсутствует в Испании. Он признавался, что, если ему становилось без нее особенно грустно, он иногда чистил зубы ее зубной щеткой. И Фрэнсис ощущала что-то волнующее и даже пронзительное, представляя себе, как он стоит под квадратом больших севильских звезд, ярко горящих в окошке ванной, с ее зубной щеткой во рту.

В этот день в Альказаре ванные встали перед глазами Фрэнсис не случайно. Два дня назад она в своей ванной в Лондоне дважды по утрам проделала небольшую интимную процедуру с использованием наборов для определения беременности, причем купленных в двух разных аптеках. Она совершала эти процедуры вполне сознательно, подталкиваемая желанием удостовериться, которое она ощущала почти как инстинкт и которое не могла контролировать.

Она проделала все, как положено, рано утром. В первом случае использовались две пластмассовые чашечки со специальным составом, во втором – контрольная пластинка, кончик которой, как гласила приложенная инструкция, должен стать синим в том случае, если результат положительный. В первой пробе в случае беременности на поверхности жидкости в чашечках должен образоваться и остаться синий или фиолетовый кружок. И он будет означать начало или конец света в зависимости от обстоятельств, в которых вы находитесь. Инструкции были написаны разговорно-слащавым языком, и Фрэнсис ожидала, что зародыш там обязательно будет назван „маленьким незнакомцем". Обе бумажки содержали предположение, что синий кружок и синий кончик пластинки будут восприняты с восторгом и облегчением как результат разумного планирования семьи.

Свои чувства она не могла бы описать никому. Главное, что она знала, так это то, что в течение всех этих месяцев она хотела – нет, страстно желала! – ребенка Луиса. И не только потому, что часы внутри нее уже настукали почти сорок, а потому, что хотела именно его, Луиса, ребенка. Каждый час, проведенный с ним, даже когда они спорили, все больше убеждал ее в этом. И это несмотря на то, что он предупредил, что, если она забеременеет, это будет концом всего между ними. С этой точки зрения она не могла сделать худший выбор, но Фрэнсис казалось, что это ничего не значит в сравнении с тем, каким мужчиной он был для нее и будущего ребенка. И, несмотря на растущую убежденность Фрэнсис в своей правоте, она все же испытывала страх. Сидя на краю ванны в Фулхеме и глядя на две плошки с мочой, стоящие на закрытой крышке унитаза, она могла бы сказать, что ее ощущения были даже близки к ужасу. Это были очень сложные ощущения, когда она равно боялась увидеть и не увидеть синий кружок. И вот она сидела, ожидая конца этих пяти нескончаемых минут, в течение которых, как говорилось в инструкции, протекала реакция, и размышляла об опасности той поры, в которую она вступала.

Ей казалось невероятным, что Луис смог бы просто отключить свою любовь к ней, как электрический тон, в том случае, если она забеременеет. Их отношения уже слишком глубоки, они слишком зависят друг от друга, слишком сроднились. Он, наверное, сначала рассердится, но потом отойдет. Может, он даже решится развестись с матерью Хосе и женится на ней. И они втроем с малышом будут жить в квартире в Мадриде, а она сможет вывозить его на прогулки в ботанический сад около Прадо. „Прекрати это! – резко сказала себе Фрэнсис. – Прекрати это, это – абсурд, этого никогда не будет". А может, будет? И ведь помимо Луиса нужно еще сказать Лиззи, и маме, и папе, и Нини. А бизнес? Что станет с фирмой? Что скажет Лиззи об этой беременности? Она уставилась в плошки. Ей стало холодно – на ней были только ночная сорочка и халат. Босыми ногами она стояла на полу ванной. Она выпрямилась, убрала волосы от лица и сложила перед собой руки, как во время молитвы.

Вот оно! В правой плошке образовался и повис синий кружок, четкий и правильный. Синий кружок. Проба положительная. Она, Фрэнсис Шор, забеременела от Луиса Гомеса Морено. Она так хотела этого, и это произошло! Сначала ей показалось даже мерзким, что такое огромное событие обозначено холодным синим кружком в этой противной плошке. Но затем на нее поочередно нахлынули чувства испуга, восторга, жалости к себе и облегчения. Она все вглядывалась в плошку, затем расцепила руки и положила одну ладонь себе на живот. Она выглянула в окно ванной. Апрельское небо было какого-то неопределенного цвета – смеси голубого, серого и белого. И неожиданно это показалось Фрэнсис очень знаменательным: казалось, что небо разделяет ее смешанные чувства.

„Я беременна! – громко сказала она в пустой ванной. – И знаю об этом только я!"

На следующее утро она проделала второй тест и не удивилась, когда кончик пластинки стал синим. Вот чему она удивилась, так это тому, что вчерашние чувства снова охватили ее. Правда, показалось, что на этот раз радости в них было немного меньше, а страха – больше. На второй день, кроме того, пришла мысль о неизбежных деталях – что делать, кому сказать, когда сказать, как сформулировать… В этот день она чувствовала себя ужасно усталой. У нее болела голова, и Ники, подумав, что у Фрэнсис приближаются месячные, предложила ей подняться в квартиру и прилечь. Фрэнсис отрицательно покачала головой. Сейчас ей не хотелось думать. Перспектива остаться наедине со своими мыслями напомнила ей о тех противных, долгих и одиноких днях, которые были у нее до Луиса. Кроме того, она боялась остаться один на один со своей первой тайной от Луиса, и очень опасной тайной.

Фрэнсис не было трудно никому ничего не рассказывать, но ей было очень трудно говорить в тот вечер по телефону с Луисом, который позвонил, как делал каждый день для того только, чтобы услышать ее голос. Он ничего не почувствовал, но она ощущала себя скованной, и ей показалось, что впервые за все их телефонные разговоры он был очень далеко. Он спросил, как она себя чувствует.

– Хорошо. Просто устала немного. С началом сезона всегда много работы. Кажется, что ты все подготовил за зиму и остается только аккуратно загрузить клиентов в самолет, но на деле так не выходит…

– Ты должна беречь себя, querida.

Ее сердце подпрыгнуло в груди. Именно такие слова счастливые и гордые будущие отцы говорят своим беременным любимым в романтических новеллах. Может быть, он?..

– Через неделю ты будешь здесь, и я позабочусь о тебе. Думаю, тебя пора сводить на бой быков.

– Нет, Луис, ты же обещал!..

Он рассмеялся. Ему нравилось подтрунивать над ней.

– Тебя так легко „купить".

– Я знаю, – сказала она с замиранием сердца.

– Я люблю тебя.

– И это я знаю.

– Хорошо, – сказал он, – тебе пора это знать. А теперь иди спать. Береги себя.

– Хорошо. Я…

Фрэнсис еле дотащилась до кровати. Она устала не столько физически, сколько эмоционально, и рухнула в постель около девяти с роем мыслей в голове. Больше всего ее пугала перспектива радикальных изменений в привычной для нее жизни, изменений, при которых ей придется решать совершенно незнакомые проблемы. Конечно, знакомство с Луисом и любовь к нему – это тоже большое изменение в ее скучной и одинокой предыдущей жизни. Но такое изменение было легко принять, поскольку оно обогащало ее жизнь, не ущемляло ее свободу и оставляло только радость. Грядущая же перемена была совершенно иного рода. Она сама привнесла ее в свою жизнь и теперь должна была существенно поступиться своей независимостью. Одним словом, несколько ночей, последовавшие после процедуры в ванной, были для Фрэнсис изматывающими.

Ей стало намного легче, когда наконец она оказалась в самолете, летевшем в Малагу. Еще в толпе в аэропорту, разговаривая с некоторыми из клиентов „Шор-ту-шор", ставшими уже ее друзьями, которые, вероятно, пошлют ей на Рождество поздравительные открытки со своими фотографиями на отдыхе по ее маршрутам или с фотографиями внуков, она пришла в норму. Обыденность всего, что здесь происходило, – люди, спящие в креслах или на своем багаже, люди, машинально едящие и пьющие, шатающиеся по магазинам беспошлинной торговли, оглушенные искусственными решениями купить спиртное, сигареты, часы или шоколад, – быстро вернула ей душевное равновесие. Барбара, подумала она, всегда бросалась в ураганную работу по дому, как только у нее случался эмоциональный срыв. Может, это и не было целиком инстинктивно, но служило прекрасным способом разрядки. Это напоминало о том, что жизнь в первую очередь подчиняется инстинкту выживания. Стремлению убедиться в том, что ты еще на месте, живой и дышащий на заре нового дня. Очень полезно иногда об этом вспоминать. Это сразу ставило на свое место ненужную борьбу за мнимые достижения.