Лайан Герн - Трава – его изголовье

• Название: Трава – его изголовье
• Автор: Лайан Герн
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035041-4, 5-271-13243-9, 5-9578-3404-1

Убит жестокий властитель крепости Инуяма – Йода, но мертв и великий воин Шигеру Отори.

Наследник Шигеру – приемный сын и ученик, юный Такео, обладающий сверхъестественными способностями. Казалось бы, Такео покровительствует удача – в союзе с ним заинтересован могущественный правитель, его любовь к прекрасной Каэдэ Ширакава взаимна… но изменчивая судьба обрушивает на Такео новый удар…

Племя таинственных магов-отшельников, в котором он вырос, вынуждает его кардинально изменить жизнь…

---

Я приготовился использовать последний шанс и прыгнул на соперника сверху. Он зашатался под моим весом, я быстро нашел брешь в кольчуге, защищавшей шею, вонзил нож в главную артерию, а затем протащил через дыхательное горло, как учил Кенжи. Раздался стон изумления – подобный вопль я часто слышал от людей Племени, которые никогда не ожидают оказаться в роли жертвы. Незнакомец захрипел, схватился руками за горло, из раны фонтаном била кровь. Затем он застыл, уткнувшись лицом вниз, и снег под неподвижным телом окрасился в бурый цвет.

Я обшарил одежду, достал оставшиеся звездочки и короткий, изумительно заточенный меч. Нашлись и склянки с ядом, которые я тоже позаимствовал. Я понятия не имел, кто он. Сняв перчатки, я осмотрел ладони, но на них не было ни выраженной прямой линии, как у всех Кикута, ни характерных татуировок.

Я оставил тело на растерзание воронам и лисам – звери обрадуются такой щедрой добыче зимой – и поспешил прочь, быстро и бесшумно: не исключено, что кто-то еще затаился у реки. Кровь бурлила по венам, меня согрел бег и короткая схватка, и я искренне, простодушно радовался, что не лежу мертвый на снегу.

Тревожило одно обстоятельство – лазутчики Племени обнаружили меня и вычислили, куда я направляюсь. Неужели тело Акио сразу нашли и послали конного гонца из Хаги в Ямагату? Или он выжил и возглавляет преследование? Я проклинал себя за то, что не потрудился добить Акио. Возможно, последнее столкновение должно стать средством устрашения. Однако меня бесило, что со мной хотят разделаться, как с собакой в лесу, и радовало, что первая попытка провалилась. Убийцам Племени удалось расправиться с отцом, но сам Кенжи признался, что к нему никто не смог бы подступиться, если бы не клятва, запрещающая отнимать чужую жизнь. Я обладал всеми способностями отца, а возможно, и большими. Я не подпущу к себе наемников из Племени. Я продолжу дело Шигеру и сломлю мощь врага.

Противоречивые мысли крутились в голове, пока я пробирался через снежные заносы. Ярость придавала мне сил и наполняла решимостью бороться. Искоренив Племя, я направлю мой гнев против господ Отори, чье вероломство казалось еще более жестоким. Воины превозносят честь и преданность, а между тем изменяют и обманывают ради выгоды, и здесь они ничуть не лучше, чем Племя. Дяди Шигеру послали его на верную гибель, а теперь пытаются лишить меня наследства. Они не знают, что их ждет.

Если бы враги в тот момент видели меня увязающим по колено в сугробах, плохо одетым, почти безоружным, без спутников, без денег, то вряд ли бы потеряли покой и сон.

На отдых не было времени. Либо продолжать путь до самой Тераямы, либо пасть на месте от истощения. То и дело я сходил с дороги и прислушивался, нет ли погони. Ничего подозрительного – лишь мягко падающий снег. Только к вечеру, когда начало смеркаться, я уловил странные звуки.

Меньше всего я ожидал услышать музыку в горах, в заметаемом снегом лесу. Звучала мелодия флейты, одинокая, как ветер средь сосен, неуловимая, как снежинка. Мурашки пробежали по коже: на меня музыка всегда так действовала, но вместе с тем прибавился глубочайший страх. Мне показалось, я настолько приблизился к краю света, что уже слышу духов. Я вспомнил о горных духах, которые заманивают людей и веками держат под землей. Мне хотелось произнести молитву, которой учила меня мама, но губы не двигались от мороза, и я больше не верил в силу молитв.

Музыка заиграла громче. Я шел прямо на звуки мелодии, и не мог остановиться, словно она околдовала меня и притягивала к себе. За поворотом я остановился на развилке тропы. Тотчас вспомнились слова проводника: там действительно оказалась маленькая, едва заметная часовня, перед ней стояли три апельсиновых дерева под шапками снега. За часовней виднелась хижина с деревянными стенами и соломенной крышей. Мои страхи сразу развеялись, и я едва не рассмеялся вслух. Я слышал не голоса призраков, а игру на флейте монаха или отшельника, который ушел в горы, чтобы достичь просветления.

Теперь донесся запах дыма. Меня непреодолимо потянуло к теплу. Я представил себе, как пламя очага согревает онемевшие от холода ноги, чуть ли не ощущал, как накаленный воздух веет в лицо. Дверь хижины была приоткрыта, чтобы пропускать свет и не задерживать дым. Флейтист не заметил моего появления. Он погрузился в печальную неземную музыку.

Я уже слышал эту мелодию, каждую ночь, когда оплакивал смерть Шигеру у могилы. Меня утешал и спасал от горя молодой монах по имени Макото. Сейчас он сидел с закрытыми глазами в позе лотоса. В руках – длинная бамбуковая флейта, флейта поменьше лежала рядом на подушке. У входа дымила жаровня. В глубине хижины возвышалось место для сна. К стене прислонена деревянная палка – единственное оружие в поле зрения. Я вошел внутрь – несмотря на горящий очаг, там было чуть теплей, чем снаружи – и тихо произнес:

– Макото?

Он не открыл глаза, не перестал играть. Я снова назвал его по имени. Он прервал взятую ноту, отнял флейту от губ и устало прошептал:

– Оставь меня. Не мучай более. Мне жаль. Мне жаль.

Макото не поднимал век.

Он снова приблизил ко рту инструмент. Пришлось опуститься рядом на колени и коснуться его плеча. Макото открыл глаза, взглянул на меня и вскочил на ноги, отбросив флейту. Затем попятился назад, схватил палку и угрожающе взмахнул ею. Глаза были наполнены страданием, лицо исхудало, словно после многодневного поста.

– Не подходи ко мне, – сказал он низким, хриплым голосом.

Я тоже поднялся.

– Макото, – спокойно произнес я. – Встречай друга. Это же я, Отори Такео.

Не успел я шагнуть вперед, как он наотмашь ударил меня палкой по плечу. К счастью, в столь ограниченном пространстве он не сумел как следует размахнуться, иначе сломал бы мне ключицу. И все же я упал на землю. Почувствовав отдачу, он выронил палку и изумленно посмотрел на свои руки, затем перевел взгляд на меня.

– Такео? – спросил он. – Ты настоящий? Передо мной не дух?

– Вполне настоящий, если получил такую затрещину, – ответил я, вставая и потирая ушибленное плечо.

Убедившись, что ничего не сломано, я сунул руку под одежду и нащупал нож. Так спокойней.

– Прости, – сказал он. – Я бы никогда не ударил тебя. Просто ко мне часто приходит призрак в твоем образе. – Макото собрался протянуть руку, чтобы потрогать меня, однако передумал. – Не верю своим глазам! Каким ветром тебя занесло сюда в столь поздний час?

– Я иду в Тераяму. Мне дважды предлагали там укрытие. Теперь я вынужден принять это предложение, до весны.

– Неужели это и правда ты? – повторил он. – Ты промок насквозь. Наверное, совсем закоченел? – Он оглядел крошечную хижину. – Не знаю, как тебе помочь. – Повернувшись к лежанке, Макото натолкнулся на палку, поднял ее и прислонил к стене. Затем достал пеньковое одеяло. – Снимай одежду. Мы ее высушим. Закутайся в покрывало.

– Я не могу задерживаться, – ответил я. – Посижу немного у огня и пойду.

– Сегодня тебе до Тераямы не добраться. Через час стемнеет, а туда пять часов пути. Ночуй здесь, завтра спустимся вместе.

– К тому времени буря заметет дорогу, – возразил я. – Я хочу оказаться внутри заваленного снегом храма, а не снаружи.

– Это же первый снег, – успокоил он. – В горах валит сильно, а на склоне не более чем дождь с крупой. – Он улыбнулся и процитировал старое стихотворение: – «Когда ночами льют дожди и воет ветер…» К сожалению, я так же беден, как тот поэт и его семья!

Именно это стихотворение учил меня писать Ихиро, а теперь оно с пронзительной ясностью напомнило об учителе. Меня охватила дрожь. Без движения я действительно замерзал. Пришлось стаскивать с себя промокшую одежду. Макото растянул платье над жаровней, добавил дров и раздул угли.

– Похоже на кровь, – сказал он. – Ты ранен?

– Нет, но кто-то пытался убить меня на границе.

– Так значит, это не твоя кровь?

Я кивнул, не зная, стоит ли вдаваться в подробности, ради его же безопасности, да и своей.

– Тебя преследуют? – спросил он.

– То преследуют, то поджидают в засаде. И так будет всю жизнь.

– Расскажи почему. – Макото зажег от костра свечу и поднес огонек к фитилю масляной лампы. Та затрещала и неохотно загорелась. – Тут не так уж много масла, – извинился он и закрыл внешние ставни.

Наступила ночь.

– Тебе можно доверять? – спросил я. Макото рассмеялся в ответ:

– Я не имею представления, что произошло со времени нашей последней встречи и что теперь привело тебя сюда. А ты ничего не знаешь обо мне, иначе бы не задавал таких вопросов. Потом все узнаешь. А пока можешь мне доверять. Если не на кого больше надеяться, положись на меня.

Макото переполняли чувства. Он отвернулся:

– Я разогрею суп. Извини, у меня нет ни чая, ни вина.

Я вспомнил, как он утешал меня в глубочайшем горе после смерти Шигеру. Макото успокаивал меня, когда я мучался от угрызений совести, поддерживал в скорби, пока она не сменилась вожделением, скрасившим мое существование.