Элизабет Гейдж - Ящик Пандоры. Книги 3 – 4

• Название: Ящик Пандоры. Книги 3 – 4
• Автор: Элизабет Гейдж
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-117-0

Во втором томе сочинений современной американской писательницы Элизабет Гейдж читатели найдут окончание романа «Ящик Пандоры». Год за годом пройдет перед ними жизнь персонажей этого многопланового произведения – своеобразной саги, среди незаурядных героев которой трудно выделить главного. Блестящая политическая карьера ожидает Хэйдона Ланкастера – Принца Хэла, необычайное обаяние которого вызывает всеобщее женское поклонение, а у женщин, с которыми он становится по-настоящему близок – неугасающую любовь. Но счастлив ли он? И счастливы ли они: светская красавица, готовящаяся стать первой леди страны Диана Ланкастер; талантливая художница Лаура Блэйк; сметающая все преграды на своем пути Бесс Бонд? Судьбы этих людей, столь далеких друг другу, – и не только их – переплетаются, завязываются в тугой узел.

---

Но все это мало что значило в сравнении с новостями Тесс для Хэла. Небольшой пакет, который она получила по специальной связи этим утром, содержал как раз то оружие, которое было нужно, чтобы раз и навсегда отвести угрозу от Хэла. Хотя она сейчас не могла открыть ему содержание пакета или рассказать о страшном секрете, стоявшем за ее страданиями последних шести дней, она хотя бы могла сообщить ему, что опасность и все худшее позади. Если бы только она могла сказать ему хоть слово наедине!

Режиссер в студии отсчитывал последние секунды до начала передачи. На мониторе появилось лицо комментатора. Он представил телезрителям Хэла и Бесс и задал первый вопрос.

– Сенатор Ланкастер, ваша предвыборная кампания понесла за последнюю неделю урон от постоянных слухов, якобы вы сойдете с дистанции первичных выборов. Хотя вы выше слухов, данные о мнении избирателей показывают заметное ослабление ваших позиций. Некоторые наблюдатели предсказывают ваше поражение на завтрашних праймериз. Скажите, какова будет ваша стратегия в случае подобного поражения? Как вы будете пытаться спасти свое положение – при условии, что такое вообще возможно?

Это был трудный вопрос, как и боялась Тесс. – Ну, Дэвид, – заговорил Хэл, – рискую быть невежливым. Я все-таки хочу сначала приветствовать мою жену, которую я не видел девять дней и восемь часов, а потом ответить вам. Привет, Бесс. Как ты?

Тесс почувствовала, как вздрогнула, когда его голос раздался в пустой студии. Как это умно и тактично с его стороны начать разговор именно таким образом. Она подавила непрошеные слезы, словно ощутив волну исходящей от него нежности.

– Хорошо, Хэл, – произнесла она, еле удержавшись, чтобы не добавить «милый». – Я скучаю по тебе.

– Взаимно, – улыбнулся он. – Я скажу вам, Дэвид, что иметь жену, так активно участвующую в кампании, как Бесс, – и хорошо и плохо. Я люблю читать о ней каждый день в газетах и смотреть ее по телевизору, но здесь некому помочь завязать мне галстук. От этого чувствуешь себя одиноко.

Тесс была просто в восхищении от мужа. Он не только приветствовал ее на большом расстоянии и выразил ей свою любовь перед миллионами телезрителей, но и нашел верный тон для разговора с этими людьми. Он любит свою жену, скучает по ней, нуждается в ней. Это делает его человечнее и показывает публике, что его брак счастливый.

Потом он стал отвечать на основной вопрос комментатора, заявив, что слухи ложны. Очевидно, объяснил он, что предвыборная борьба сейчас накаляется, предвидится агрессивная, трудная кампания, которая, как он ожидает, принесет ему победу на первой баллотировке на съезде в августе.

– Следующий вопрос к миссис Ланкастер, – продолжал телевизионщик, когда Хэл закончил. – Скажите, миссис Ланкастер, что надо сделать во время кампании вашему мужу, чтобы развеять тучу, которая сгустилась за последнюю неделю?

Тесс, хотя в ней все кипело, смогла улыбнуться.

– Знаете, Дэвид, – сказала она, – по-моему, лучшее, что следует делать Хэлу Ланкастеру в ближайшее время – быть самим собой. По-моему, кое-кто, боящийся его популярности у американского народа, создал эту дымовую завесу отчаянной попыткой замедлить его продвижение. Иными словами, Хэл платит за свое лидирование. Но избиратели знают, за что он стоит, и в конце концов все решат их голоса. Я так же верю в Хэла, как миллионы других американцев. Не с помощью беспочвенных слухов можно пошатнуть эту веру.

– Спасибо, миссис Ланкастер, – сказал комментатор, – к сожалению, у нас уже мало времени. Разрешите пожелать вам обоим удачи на завтра. Не хотите ли вы еще что-нибудь добавить на прощание?

Она подумала, но нужных слов не находилось.

Все хорошо, дорогой. Все прошло, мы вне опасности. Я люблю тебя.

В эти доли секунды она почувствовала всю иронию того, что она отделена от Хэла тем самым средством информации, которым она занималась столько лет. Телевидение сделало его совсем близким, но между ними были миллионы, ловившие каждое их слово. И ради них она старается держаться как можно более непринужденно, даже когда невыносимо хочется рассказать ему все, что у нее на сердце. Видя ее оцепенение, Хэл пришел на помощь:

– Не забудь завтра проголосовать, дорогая. И не забудь за кого.

– Не забуду, – слабым голосом сказала она, стараясь своей улыбкой дать ему понять, как она любит его и как хочет увидеться с ним. Встреча в эфире окончилась.

Волнуясь, она постаралась поскорее освободиться в студии, чтобы позвонить ему. Она позвонила в Детройт, в Эн-Би-Си, и попросила сенатора Ланкастера. Ей пришлось долго объяснять недоверчивому служащему, кто она такая и почему сенатор ей нужен немедленно. Затем еще была пауза, пока телефонист связывался с персоналом студии. Она ждала как на иголках.

– Прошу прощения, миссис Ланкастер, – раздался в трубке голос через пару минут, – ваш супруг уехал сразу после выступления. Кажется, он торопился на самолет. Что-нибудь передать?

– Нет, ничего, – сказала она с тоской, – благодарю вас.

Она повесила трубку. Опять средства связи упорно разлучают их. Им надо было увидеться как можно скорее. Но есть и еще одно дело, даже более неотложное, чем эта встреча.

Надо снять копию с той пленки, что она получила от Лесли Керран нынче утром, и не позднее нынешнего вечера послать ее по назначению.

XVII

Нью-Йорк, 14:15

Лаура пристроилась на кушетке в углу гостиной, чувствуя себя как виноватый ребенок, которому не хочется сознаться в проступке терпеливо ожидающим родителям. В кресле напротив с газетой на коленях сидел детектив Агирре. Она, конечно, знала, что он все время на нее смотрит, но не поднимала глаз. Был включен телевизор, но оба они не обращали на него никакого внимания.

Майкл в это время занимался в школе, и вскоре они вместе должны были отправиться за ним.

Ночью Агирре дремал на кушетке и отвечал на случайные звонки от его коллег-офицеров. Майкл удивился новому человеку в квартире, когда утром, заспанный, вышел из своей комнаты. Но Дэн Агирре сумел очаровать и успокоить мальчика.

Когда они в половине двенадцатого отправились в школу, между ними уже существовало особое взаимопонимание, словно они оба были ответственны за защиту Лауры. На Майкла произвело хорошее впечатление спокойное дружелюбие детектива. Агирре со своей стороны относился к мальчику с уважением, избегая покровительственности.

– Хорошо бы тебе познакомиться с моими двумя дочерьми, – сказал он мальчику за завтраком. – Дениза немного постарше тебя. Дебби восемь лет. Ты любишь пикники?

Мальчик, заинтересованный, оторвался от своих кукурузных хлопьев.

– Я люблю ореховое масло и желе. Детектив понимающе кивнул:

– Дениза тоже, – сказал он, сам не понимая, какое большое дело сделал, разговорив застенчивого мальчика. – Дебби любит болонские колбаски, – добавил он. – А ты бывал в цирке?

– Мама водила меня зимой, – ответил Майкл, – мне понравились слоны.

В ответ на расспросы Лауры Агирре упомянул, что развелся. Жена жила в Нью-Джерси с дочерьми, которые проводили с отцом уик-энды и праздники.

Лаура спала ночью на койке рядом с кроваткой Майкла. Она восстановила порядок, насколько смогла, так что к утру, если не принимать во внимание нескольких куч фотографий, квартира была более или менее похожа на квартиру.

Когда они забрали мальчика из школы, Агирре усадил Лауру для серьезного разговора.

– Я звонил в лабораторию, – сказал он, – отпечатков не найдено. Мы проверили в соседних гостиницах и ночлежных домах; я передал фотографии вашего мужа шестилетней давности для демонстрации в районе. Опять никаких результатов. Снова позвонил его жене. Она ничего о нем не слыхала с тех пор, она волнуется.

Лаура ничего не сказала, она думала об этой далекой жене Тима. Что думает эта несчастная женщина сейчас, после звонков из нью-йоркской полиции, об исчезновении своего мужа?

– Чтобы обезопасить себя, – сказал Агирре, – мы должны иметь в виду, что он может еще вернуться.

– Я просто не понимаю, – повторила Лаура. – После стольких лет… Это бессмысленно.

Детектив поглядел на нее своими темными, непроницаемыми глазами, однако взгляд его был острым и внимательным.

– Вы думали о причинах? – спросил он.

– Нет. Честно, ничего в голову не приходит. Прошло столько времени. У него там своя жизнь… жена. Не понимаю.

Агирре посмотрел на нее недоверчиво, взглядом настоящего полисмена. Ясно было, что он слышал ее слова, но не убежден ее протестами.

Он показал на «Искусство и досуг», все еще лежавший на кофейном столе.

– Ведь именно фотография в первую очередь встала между вами и вашим бывшим мужем, не так ли?

Она отвернулась. Острота его памяти по-прежнему поражала ее. Следующий его вопрос был таким, что у нее перехватило дыхание:

– Кто отец мальчика, мисс Блэйк?