Сергей Валяев - Топ-модель

• Название: Топ-модель
• Автор: Сергей Валяев
• Жанр: Детектив

---

Во всяком случае, так мне показалось: строгие синие арктические айсберги. Это было настолько притягательно, что я не могла скрыть своего интереса к „Алексу“.

— Маша, рот закрой. Что с тобой? — услышала голос двоюродной сестры.

— А это кто? — кивнула на удаляющуюся фигуру.

И получила ответ от Максима: менхантер.

— Кто-о-о? — изумилась.

— Охотник на людей, если переводить с английского.

— Охотник на людей?

Я находилась в пространственном состоянии — было такое впечатление, что морская волна швырнула меня на сланцевые скалы.

— Кажется, нашей Марусе Стахов понравился, — смеются сестры Миненковы. — Он старый для тебя, Машка! Кот облезлый он!..

— Боюсь, что именно такие „облезлые коты“ мне только и могут понравиться.

Мой ответ вызывает смех у всех присутствующих, даже Максим Павлов щерит рот до ушей.

— Как это не печально, — останавливает всеобщее веселье Евгения, — но нам пора, — садится за руль автомобиля. — Всем пока! Машка, поехали.

Я прощаюсь с веселой компанией и плюхаюсь на сиденье.

Слушай, — спрашиваю у сестры. — А ты на счет Миненковых не пошутила. Они же, как дуры.

— Это их маска, — смеется Женя. — А на самом деле они Мата Хари в двух лицах.

— А что это за дело, — вспоминаю, — „стриптизное“, о котором говорил этот… как его… менхантер?

Женя признается, что толком не знает — знает лишь то, что якобы есть данные, что американцы используют своих „стриптизеров“ в качестве перевозчиков наркотиков. Вот этой проблемой и занимаются сестры Миненковы.

— Значит, мы не случайно оказались в том стриптиз-баре? — задаю вопрос.

— Маша, — получаю ответ. — В этом мире ничего случайного не происходит.

Конечно, ничего случайного не происходит, соглашаюсь про себя. Так что моя встреча с „охотником на людей“ была намечена свыше. Уверена, есть силы, которые выполняют наши пожелания. Ведь я хотела этой встречи — встречи с тем, кто бы мне понравился, и так, чтобы голова пошла кругом у не романтической девочки.

Неужели влюбилась? Разве можно вот так… с первого взгляда?.. Наверное, можно? Во всяком случае, я чувствую некие изменения… Внутренним зрением постоянно вижу его: вот он выбирается из джипа… вот он рвет спортивную сумку… вот он идет навстречу нам…

На первый взгляд — простоват, мешковат. Но его глаза — Боже мой!.. Эти глаза… В них такая потаенная страсть, такая уверенность, такая сила мужская. Всего этого нет у тех, с кем встречалась раньше. Всеобщее, скажем так, болезненное слабоволие окружало меня. Теперь же…

— Максим, как понимаю, хорошо знает этого менхантера? — не выдерживаю я.

— Машка, прекрати, — говорит сестра, глядя на меня в зеркальце заднего обзора. — Он дядька, у него таких, как ты…

Я раздражаюсь — это мои проблемы, с кем дружить и кого любить. Тебе делом надо заниматься, на это отвечает Евгения, а не мечтать о сомнительных интрижках. Эти слова отрезвляют — действительно, останавливаю себя, Маша, возьми себя в руки, ты же разумная девочка, не сходи с ума. Прежде всего, дело, а уж потом… тело… хм!..

Ловлю себя на мысли, что шутка моя кирзовая. Неужели так может шутить примерная топ-модельная девочка? Нет, конечно! Так мог пошутить только он, охотник на людей, пропахший оружейной гарью, кровью, потом, дымом костров и чистым арктическим льдом.

По возвращению в столицу мысли об „избраннике“ выветрились сами. Я начинала опаздывать в Центр моды. Пришлось делать сборы на скорую руку.

В мечтах этот первый день казался торжественно-праздничным, как праздник Нептуна, а на самом деле — время бежало со скоростью спринтера, устанавливающего новый мировой рекорд, и я была вынуждена легкомысленно торопить себя. Приняв душ, заглотив на ходу молочный йогурт, подкрасив мордочку и натянув свободную новую футболку и шорты, под крики двоюродной сестры о том, чтобы я ехала в метро — так быстрее, выбежала из квартиры.

К счастью, новой дохлой кошки у порога не оказалось, и я, прыгая через две ступеньки… Чувствовала себя целеустремленной и осветленной будущим. Ударом ноги распахнула подъездную дверь — солнечные блики в глаза. Солнце почти такое, как наше дивноморское. Странное впечатление, что в Москве я уже вечность, а не три дня. Столько событий, всяких и разных. Столько новых впечатлений. Столько новых ощущений…

— Дэвушка, а дэвушка, покатаца? — характерный клекот горного „орла“, катившего на поношенном БМВ за мной, спешащей по тротуару.

— Машину другую купи, джигит, — говорю не без злорадства, юркнув в подворотню, где проезд закрыт чугунной шпалой, забетонированной в асфальтовый панцирь.

И слышу за спиной — рев мотора, а после сильный удар железа о железо. Отлично, смеюсь я, „джигит“ угодил в капкан собственных восточных страстей. И тут же забываю о нем, врезаясь в жаркую толпу жителей и гостей столицы.

Лавирую, как скороход на канате, между потных тел и безликих лиц. Мишени, вспоминаю сегодняшнее утро на стрельбище, эти лица, как мишени. И мельком вспоминаю того, кто мне очень понравился и кому, надеюсь, понравилась я. И тут же забываю о нем, сбегая по лестнице в душное нутро подземки, самой, как утверждают, лучшей в мире. Через несколько минут убеждаюсь в том, что это утверждение далеко от действительности. Человеческая кишащая масса вносит меня в переполненный вагон, пропахшей чем угодно, только не духами от Диора.

Потом стон электропоезда, мелькание туннельных фонарей, пульсирующих, как сигнальные ракеты приморских пограничников.

Я чувствую чужие взгляды, ползущие по мне, как болотные земноводные. Силой воли заставляю себя улыбнуться мальчику лет десяти — чистенький и аккуратненький, ангелочек, держащий в руках скрипку в футляре. Ангелочек с дородной бабушкой, занимающей своими телесными объемами два места. Встретившись с моим взглядом, мальчик хмурится, словно не привык, что кто-то может просто улыбаться. Нельзя же быть таким бякой, говорю я всем своим жизнерадостным видом — и ему, и всем остальным.

Через минуту провинциалка получает „столичный“ привет — выбирающийся из вагона ангелочек демонстрирует ей оттопыренный продолговатый средний палец, мол, получи, дура восторженная, хотя мы и не в США. Я быстро показываю ангелочку язык и смеюсь про себя: Машка, не опускайся до сточных вод. Будь выше всего этого. А как быть выше, если тебя толкают, щипают и чуть ли не лапают.

Все, последний раз катаюсь в этой духовитой духовке, выдираюсь из вагона, это же опасно для здоровья: все так и норовят тебя сожрать… энергетически. Так и хотят растоптать, превратить в биологический фарш! Нетушки!

Лестница-кудесница возносит меня из преисподней „М“. Да здравствует солнце — да скроется тьма!

Очищая себя дневным светом, вприпрыжку мчусь к Центру моды. Опаздываю на десять минут. Надеюсь, мне простят на первый раз. И на второй раз тоже.

К моей радости, я оказалась не одна такая — таких капуш оказалось семь. Из пятнадцати. На такое безобразие арт-директор Хосе выступил с речью, смысл которой заключался в том, что сейчас мы прощены, но в следующий раз… в известность будет поставлена Карина Арменовна, а это чревато печальными последствиями.

— Вот люблю я вас всех, девочки, вах, — заключил Хосе. — Любовью брата. Но этим больше не пользуйтесь.

— Не будем, — уверяли мы с горячностью. — Никогда в жизни, вах!

— И я поверил, вах, — ухмыльнулся Хосе и попросил безответную Фаю раздать нам расписание на месяц. — Самые лучшие и самые добросовестные будут взяты в международный тур, — посчитал нужным сообщить. — Старайтесь, девочки, все в ваших, вах, — запнулся, — ногах, руках и проч.

— „Проч.“, вах, — это как, Хосе? — загалдели девочки.

— Вах! — сказал на это наш организатор. — Подождите господина Вольского, он вам все объяснит, — и удалился вместе с Фаей из аудитории, где мы все собрались.

Что могут делать пятнадцать малознакомых девушек, собравшись вместе? Правильно — каждая занимается собой. Тут же на столах появляются косметические принадлежности, и начинается художественная работа над лицом.

— Как дела? — подсела ко мне Танечка, опоздавшая более всех из своего миражного Марьино.

Я покосилась на неё и спросила:

— Что с глазом? Трахнулась о мусоропровод?

— Заметно?

— Подкрась, — передала пудреницу, — синеглазка.

Подруга вздыхает и начинает уничтожать следы вчерашних событий, рассказывая в лицах о том, что вовсе не она трахнулась о мусоропровод, а её ударил „мусор“, то есть взрослый дядя-милиционер, который нагрянул в спортивный зал в часы отдыха его обитателей, не имеющих столичной прописки.

— Прикинь, да? Закрыла собственным телом пацанов, — хихикнула. — Вот сволочи.

Ее откровения были мне неприятны и непонятны. То ли это была привычка к такой помойной исповедальности, то ли я ей казалась вся в доску. Чтобы показать Танечке некую дистанцию я напомнила, что она хотела и меня пригласить на праздник жизни к мусоропроводу, не правда ли? Подруга удивилась: и что? Ничего, промолчала я. Когда находишься на разных планетах, на каком языке общаться?