Виктор Исьемини - Под знаменем Воробья

• Название: Под знаменем Воробья
• Автор: Виктор Исьемини
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036610-8, 5-9713-1939-6, 5-9578-3663-Х

Мир «меча и магии», который вот уже веками, что называется, стоит на ушах, погрязая в бесчисленных и безнадежных разборках орков и троллей, гномов и эльфов, вампиров и колдунов, причем все противоборствующие стороны стоят друг друга!

Здесь хороший воин, решивший взяться за профессию наемника, точно не пропадет с голоду.

Даже если воин этот — невольный выходец из нашего мира — бывший инженер Иволгин, он же несостоявшийся король-демон Ингви?

Особенно!

Теперь Ингви — лихой капитан наемников, и штандарт его отряда — «Знамя Воробья» — наводит ужас на недругов и гарантирует работодателям, что их золото будет истрачено не зря. Однако капитан-демон пока не знает, что в войну, в которой по горло увязли все обитатели мира, теперь намерены вступить еще и боги!..

Читайте продолжение увлекательных романов-фэнтези «Король-демон» и «Все сказки мира»!

---

— Я вам не все раньше говорил о том, зачем подался в Альду. Мы с вот этим самым Орвоелленом сватались к одной девице… Она племянница Трельвеллина, если вам что-то это говорит.

— Говорит, что она племянница короля эльфов, — вставил Кендаг.

— Ну да. Таких невест не просто сватают — ее руку требуется завоевать, тем более, что этот… У нас его звали Орвоеллен Кривой Нос… Он считался великим воином там, в наших лесах. Я же — более родовитый вельможа и я старше. Впрочем, это тоже как-то было не очень важно… Словом, Ллиа Найанна, та самая девушка, она сказала, что мы, мол, оба достойны и что она не может выбрать… А потому советует нам отправиться в странствия. Ну, славу там стяжать и всякое такое… Она обещала верно ждать нас обоих… А когда мы свершим великие деяния — тогда она выберет большего героя. И вот когда мы выходили из ее покоя… Она глядела нам вслед и теребила шелковый платок… Мы выходили — и в дверях Орвоеллен Кривой Нос заявил, что я — наследник князей Креллионта, который отдан людям, а он — воитель и его мастерство и отвагу люди, мол, уж точно не отберут… Ну, я тоже завелся, наговорил ему всякого… И пообещал вернуть Креллионт… А он сказал, что станет убивать людей — и вернется только когда сразит какого-нибудь настолько заметного в Империи предводителя или героя, что об этом подвиге сложат песни… Я услышал треск рвущейся ткани за спиной… Это, конечно, была Ллиа Найанна, ее шелковый платок…

— Она порвала платок, когда Кривой Нос обещал убить кого-то? — спросила Ннаонна, слушавшая рассказ эльфа с горящими глазами (еще бы — это же прямо сцена из романа!), — после его слов?

— Ну да, — буркнул Филька, не поднимая глаз, — он сказал, что сложат песни — и я услышал треск разрываемого шелка… Тогда я бросил клич среди тех, кто был родом из Креллионта… Ну и дальше вы знаете…

— Филька, вот ты сказал, что Коршун хвастался, что, мол, Креллионт отдан людям, а его отвага — нет, верно? — Задумчиво произнес Ингви. — А ведь он людям служит здесь. Отвагу продает. Что скажешь?

— Ты прав, конечно, — покачал головой эльф, — но это все слова… На одни слова можно ответить другими. Всегда можно сказать, что он не отвагу продает…

— …А совсем другое место? — подхватил Ингви.

— Чего? — Филька не уловил — видимо, ушел в свои мысли.

— Ингви шутит, — заявил Кендаг, — знаешь, а я бы на месте этого Сломанного Носа ответил, что, мол, не продаю, а сдаю внаем… Или еще как-то так.

— Ответ достойный орка, — сказал Филька, вновь прислушиваясь к разговору, — но сути это не меняет… Я должен встретиться с ним в бою. Так что извините, если что не так.

— Ты это о чем? — удивилась Ннаонна.

— Я прошу меня извинить, — твердо заявил эльф, — но едва кто-то наймет Орвоеллена — я тут же наймусь против него. Ингви, я прошу разрешить мне такое отступление от клятвы.

— Пропадешь ты без меня, балаболка, — буркнул Кендаг, — Ингви, я тоже прошу… Я с ним, с хорьком этим, наймусь против Коршуна.

— Вы чего? — удивился Ингви, — с ума, что ли, разом сошли? Я с вами.

— Я тоже! — подала голос вампиресса.

— И ты тоже, — со вздохом подтвердил Ингви, — как же без тебя-то…

— Ну и я, слышь-ка, такую славную компанию нарушать не желаю… Это… Очень мне желательно поглядеть, чем такая заварушка закончится… — завершил своеобразную «перекличку» Никлис.

ГЛАВА 33

«…Епископ, конечно, повел речь издалека. Он начал с того, что я давно не посещал храм и подаю дурной пример пастве. Я, все еще не догадываясь, для чего он затеял беседу, отвечал ему с улыбкой, что не посещал, поскольку мои мирские обязанности не оставляют мне достаточно досуга, чтобы уделить время молитвам. И что мирянин из меня куда лучший, нежели богомолец…

И тут епископ разразился торжественной речью, в которой советовал мне покаяться, отречься от престола Могнака, все ценности пожертвовать церкви… А самому мне велел проситься в монастырь — а уж он, дескать, замолвит за меня словечко, чтобы такому архиеретику позволили замолить свои жуткие грехи в святых стенах… все это было так неожиданно… Разумеется, я был поражен, а епископ все вещал о том, какой я великий грешник и злодей… Чего он добивался? Что я «раскаюсь»? Или ждал, что я велю казнить его и он навеки прославится, приняв мучение — по примеру древних блаженных? К церкви я всегда был равнодушен, однако, мой дорогой потомок, я был молод и горд…

Я не стал казнить или как-то по-иному карать дуралея, я просто велел вышвырнуть его из моих палат… Причем мое повеление слуги исполнили с великим тщанием и энтузиазмом. Они ведь искренне разделяли мое уважение к служителям Гилфинга! А епископ, пока его волокли по дворцу — он, конечно, не умолкал. Призывал небесные молнии на головы еретиков, грозил, между прочим, и земными карами, обещал, что святая, мол, Церковь не потерпит… А мы были все слишком беспечны и самоуверенны, чтобы придать значение его словам. Я выглянул в окошко полюбоваться, как жалкого крикуна станут вышвыривать из сада. Тот как раз призвал в очередной раз молнии Гилфинговы на головы безбожных чародеев и кто-то из моих не сдержался — выколдовал-таки крошечную молнию, что поразила дуралея-епископа в зад и подожгла его одежды. Мои слуги, выпроводив его за ворота, искренне смеялись, наблюдая, как удаляется шлейф черного дыма и слушая, как затихают вдали угрозы и стоны… И я, глядя из окна, смеялся вместе с ними…

А события приняли между тем совершено нешуточный оборот. Ты, мой любезный потомок, провел, разумеется всю жизнь в Замке и не знаешь, как велика власть суеверий над необразованными людишками… Епископ кинулся объезжать все хоть сколько-нибудь значительные дворы и повсюду вещать о гнезде неверия и духовного разврата. Средства у него были, ибо Церковь всегда умеет скопить мирские блага, а в моем Могнаке — епископская казна и подавно была богата. Его подручные, клирики и монахи, частью следовали за ним — а частью разбрелись по монастырям и просили убежища, как, якобы, изгнанные мною из епархии. Я никого не изгонял — они сами сбежали, но это уже не имело значения. Вскоре слуги Церкви созвали собор и наложили проклятие на землю и дома Могнака. Многие мои подданные покинули край, а я тогда впервые ощутил беспокойство…

Слово церковников уже в ту пору имело некую власть над умами людей… Да скорее всего имеет и поныне — за пределами твоего Замка, дорогой родич. И к тому же когда епископ принимался побуждать владык к войне — те уже сами были готовы. Сеемые им зерна ненависти падали на благодатную почву, тем более, что сердца правителей переполняли жадность и зависть. О богатствах Могнака Знаменитого знали все!

И еще — мой епископ привлек к этому делу двух незаурядных в своем роде людей. Первый — Энтуагл, незадолго до того ставший во главе эстакской епархии. Полный болван, маньяк, обуянный навязчивыми идеями — и вдобавок фанатик. Его сумасшествие требовало выхода, ему не терпелось сразиться с врагами его безумных идей. А ежели таковых врагов не сыскалось, то их следовало сотворить. Вот тут и подвернулся могнакский епископ с его призывами… Другой человек, также ставший душою похода на Могнак — король Фаларик. Этому, с позволения сказать, королю удалось собрать дружину отвратительных, но (не могу не отдать должное!) замечательно отважных бандитов. Во главе этой шайки Фаларик грабил и изгонял из Ванета всех, кто навлек на себя его немилость (а для этого требовалось немного — иметь богатство или даже просто иметь совесть)… Как раз к тому моменту, как епископ Могнака обратился к нему, он привел к покорности весь Ванет — и был готов к новым грабежам и захватам. Его так называемая дружина не могла уже обходиться без драк и бесчинств, в то время, как в Ванете стало некого грабить. Следовательно, требовался заграничный поход, чтобы удовлетворить алчность и пыл этих головорезов. С другой же стороны Фаларику — при его-то дурной славе — требовалось принять участие в чем-то возвышенном и благородном. Требовалось поднять престиж. Поход на ужасно нечестивую (и очень богатую) провинцию устраивал его как нельзя более…»

* * *

На следующий день (точнее сказать, на следующий вечер — когда вся «братия» собралась опять в большом зале «Солдата»), к Ингви пристал Шортиль. Маленький чародей не хотел терять близких отношений с «Воробьем», который вдруг стал знаменит. Поэтому он, как и обещал в прошлый вечер, повлек демона в угол чародеев — представить новичка этому обществу.

Поскольку вечер едва только начинался и знаменитые соревнования еще не открывались — в углу собрались пока одни лишь колдуны.

— Приветствую всех, — обратился к ним Шортиль, — позвольте ввести в наш дружеский круг вот этого весьма талантливого чародея. Он называет себя Воробьем…

Ингви с любопытством оглядел собравшуюся в углу компанию. Личности здесь сошлись весьма колоритные. У себя в Альде демон уже подметил, что обладание магическими способностями как правило сопряжено с каким-либо физическим уродством — наемники не были исключением. Более того, некоторые из них сознательно подчеркивали недостатки своей внешности. Они заботились о собственной популярности, добиваясь ее любыми средствами… Среди наемников-магов Ингви с удивлением обнаружил даже одну женщину. Она старательно прятала свою внешность под многочисленными покрывалами и тяжелыми накидками — так что о ее наружности сказать что-либо было сложно. Скорее всего, красотой она не блистала. Зато мужчины выставляли свое уродство напоказ.