Игорь Лесев - 23

• Название: 23
• Автор: Игорь Лесев
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91103-025-4

Это первый за долгое время российский хоррор — не по языку или месту проживания автора, а по самой природе страха: все ужасы романа «23» выросли на здешней почве, среди пятиэтажек и покосившихся автобусных остановок, и все они мгновенно узнаваемы — точно такой же, пыльный и серый, страх сжимал диафрагму, когда ребенком шел с родителями на кладбище.

Юрий Сапрыкин

Роман действует по принципу сайта odnoklassniki.ru. Когда понимаешь, куда клонит автор, пробирает до дрожи, но уже поздно: от чтения оторваться уже невозможно.

Арсен Ревазов

«23» обладает занимательным эффектом: читать этот текст довольно страшно — но не настолько, чтобы не было смешно. Смешно же ровно настолько, чтобы все-таки было страшно.

Анна Наринская

---

— Алиса, в Средней Азии беспризорных детей обязательно кто-то берет на попечение из родственников, даже самых дальних, иначе они считаются неприкаянными, то есть скитальцами, ты понимаешь? Этот подросток, убивший твою маму за двадцать три гривны, и есть тот самый «скиталец» из стихотворения на открытке. А строчка «Скиталец будет наказуем» обозначает то, что он сейчас в тюрьме.

Мы продолжали брести в неизвестном направлении.

Глава 13

ПРОЩАНИЕ

13 апреля. Четверг. Вечер

Было начало восьмого. Дождь на время прекратился, но я по-прежнему ощущал себя насквозь мокрым. Девушке, шедшей рядом со мной, было, похоже, все равно, она ушла в себя и переживала случившееся в ее семье год назад горе. Прошел уже целый день, как я приехал в Васильков, но вместо того чтобы найти мать Обухова, я встретил странную Анилегну и не менее странную Алису. В поиске же улицы Гагарина я не продвинулся вперед ни на шаг.

— Алиса, давай ты мне покажешь улицу Гагарина.

Девушка остановилась.

— Гагарина? Я слышала это название, но точно не знаю, где она. Кажется, в Старом городе.

— В Василькове еще и Старый город есть?

— Конечно, наш городок не многим моложе Столицы, у нас все тут есть, — Алиса вымученно улыбнулась.

— Старый город — это возле кладбища?

— Нет, это противоположная сторона города.

— Странно, а мне Анилегна сказала, что Гагарина недалеко от кладбища…

— Видимо, она очень хотела затащить сегодня тебя на кладбище.

— Зачем ей это?

— Я не знаю.

— Слушай, а почему тебя волнует то, что я Анилегне сказал свое имя, ведь, судя по всему, это мои, а не твои проблемы?

На это Алиса протянула мне еще одну открытку. На ней тоже был изображен букет цветов, но уже желтого цвета. Какие именно это были цветы, я не знал, так как, кроме роз, кактусов и ромашек, никаких других толком не различаю. Количество цветов я считать не стал, так как их было слишком много, да к тому же они были маленькие, какие-то даже неказистые. Я перевернул открытку и увидел то, что и ожидал увидеть, — очередное стихотворение. Я прочел его.

У красоты смертельный лик,
И слезы неба будут долго.
Когда прощаться будешь с ним,
Вернешься к той, по ком скорбишь.

Очередной слабо рифмованный бред. Неужели все это следует воспринимать серьезно? Хотя, если вспомнить, почему я вообще здесь, то не так уж и мало психов на этой земле. По крайней мере, Алиса — это тот человек, который не станет смотреть на меня очумелыми глазами, если я ей буду рассказывать о своем сне и Димке Обухове, о женщине с порносайта в красном платье и без глаз, о своем лучшем друге, которого я встретил на несуществующей улице… В общем, похоже, я нашел ненормальную по интересам. В конце концов, у девушки горе, и даже если Анилегна права и Алиса действительно не в ладах с рассудком, по крайней мере, она не ходит под вечер на кладбище в дождь. В любом случае странно из двух ненормальных выбирать более ненормальную. Но Алиса хотя бы красивая…

— Почему ты молчишь? — Алиса отвлекла меня от моих размышлений.

Черт, я совсем забыл о стишке!

— Обычный ненормальный стишок, ничего более. Не знаю, что тебя в нем так испугало.

— Ты разве не понимаешь, о чем в нем говорится?

— А о чем в нем говорится? Какой-то бред о смертельном лике, о слезах неба (хотя и дураку понятно, что имеется в виду дождь, который льет уже без перерыва целый день) , о какой-то скорби. Что ты хочешь от меня услышать?

— Сегодня утром Анилегна позвонила мне в дверь и сказала, чтобы я не забыла взять с собою эти две открытки. У меня началась истерика, я эти открытки выкинула еще прошлым летом, сразу после похорон мамы. Мне кажется, если бы я тогда их не взяла у Анилегны, с мамой бы ничего и не случилось. А когда я сегодня выбежала на улицу, то обнаружила эти открытки у себя в куртке. Как они могли там оказаться?

— Подожди, но ты мне только об одной открытке рассказывала. Откуда вторая взялась?

— Мне Анилегна прислала вторую письмом сразу после похорон мамы.

— А с чего ты взяла, что вторую открытку тебе прислала именно Анилегна?

— А кто еще это мог сделать?! — почти выкрикнула Алиса.

Действительно. Ерунду спросил.

— Ну а что тебя в стихе пугает?

— В нем говорится, что я скоро умру.

Я прочитал стих еще раз.

— Слушай, Алиса. Кроме весьма пространного намека на дождь во второй строке, который, к слову, весной идет очень часто, ничего общего с тем, что происходит сейчас и твоей будущей смертью я не вижу. — Хотя, по правде говоря, я и сам стал понимать содержание стихотворения. Намек на смерь Алисы, притом весьма скорую, присутствует.

— Виктор, строчка «У красоты смертельный лик» — это о тебе, ты ведь красивый парень, — Алиса говорила скороговоркой, но начало мне чертовски понравилось, хотя сейчас явно не время было заниматься самолюбованием. — Вторую строчку ты уже сам расшифровал, в ней говорится о непрекращающемся дожде, который сейчас идет. Третья и четвертая строчки прямо указывают на то, что после прощания с тобой я встречусь с той, по ком скорблю, то есть со своей матерью. Все ведь очевидно, разве ты этого не видишь?

Логика присутствовала, но я еще раз попытался разуверить Алису в том, во что поверил уже сам:

— Алиса, это всего лишь графомания, к тому же не очень удачная. Тебе не кажется, что Анилегна просто пытается свести тебя с ума, а ты только слепо веришь во все эти бредни?

— Ты сам не веришь в свои доводы, — я почувствовал, как Алиса взяла меня за руку. — Давай не будем прощаться, хотя бы сегодня, хорошо? — Она посмотрела на меня с такой мольбой, что у меня самого чуть не выступили слезы.

— Ну, хорошо… — я замялся, — но, Алиса, мне надо сегодня увидеть одну женщину, я, собственно, из-за нее и приехал в Васильков.

— Давай ты это сделаешь завтра, пожалуйста.

Странно, как быстро такая хрупкая девушка смогла довериться фактически не знакомому ей человеку. Но я не мог позволить поддаться на ее уговоры, по большому счету, я и сам подозревал, что жить мне если и чуть дольше, чем Алисе, то ненамного. По крайней мере, до Пасхи.

— Алиса, мы сейчас найдем эту чертову улицу Гагарина, я задам вопросы матери своего… своего одноклассника, и все остальное время мы будем вместе. — Я сжал крепко ее руку.

— Хорошо, только пообещай, что ты не оставишь меня одну сегодня.

— Обещаю.

— Нам лучше доехать на такси, будет намного быстрее.

Мы вышли на дорогу ловить машину. Движение на дороге было небольшим, по-видимому, мы забрели в какую-то отдаленную часть города, так как ранее встречавшиеся нам в основном старые четырехэтажные хрущевки сменились на одноэтажные частные дома сельского типа, Алиса замахала рукой, и я увидел, как возле нас остановился зеленый «москвич».

— Довезите нас, пожалуйста, до улицы Гагарина.

— Так это в другую сторону, мне не по дороге — водитель явно не был настроен «грачевать».

Тут вмешался я:

— Десять гривен.

— За двадцать довезу.

Вот сука! В моем Г. в любую точку такси за пять возят, а частник и за трешку довезет. Здесь же расценки должны быть схожими, видимо, просек гаденыш, что я не местный.

— Договорились.

Я попытался сделать отрешенное лицо, но получилось плохо. Двадцатку было жалко. Мы уселись на заднее сиденье, и Алиса по-прежнему не отпускала моей руки. Водитель развернул свой «москвич», и мы поехали вновь к центру Василькова. Уже стемнело, но по силуэту я узнал здание автовокзала, а чуть погодя мы проехали и дом, где живет Алиса.

Постепенно меня стал волновать один вопрос, который я таки задал:

— Слушай, а где я буду сегодня ночевать?

— У меня, — девушка посмотрела на меня такими широко открытыми глазами, что я понял, что под «ночевать» подразумевается исключительно сон в ее квартире, и не более.

— Нам еще далеко ехать? — я обратился к водителю.

— Уже почти приехали, следующая улица.

Следующая улица оказалась без асфальта, мы ехали по каким-то кочкам и камням. Машину изрядно трясло. Кругом была сплошная темень, силуэты маленьких одноэтажных домов угадывались лишь из-за света горевших внутри них ламп.

— Все, Гагарина.

— А дом двадцать три — это где?

— Это в конец улицы, сейчас подъедем.

Я с сожалением отдал двадцатку, и мы выбрались из машины. Дождь по-прежнему моросил, хотя был уже не таким сильным, просто монотонным. Меня начали изрядно волновать два вопроса. А вдруг сейчас мамы Димки или Сони нет дома, как тогда мы с Алисой будем отсюда выбираться? И второй: если там сейчас все дома, как меня там встретят, да еще и с незнакомой девушкой?

«Москвич» уже успел развернуться, но я ему замахал рукой и подбежал к водительскому окошку: