Элизабет Гейдж - Мелькнул чулок

• Название: Мелькнул чулок
• Автор: Элизабет Гейдж
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-117-0

В этом романе Э. Гейдж, пронзительном по своей искренности, есть и романтическая любовь, и слепая страсть, гнусный шантаж и жестокость насилия, ослепляющий успех и дорогая цена этого успеха. «Мелькнул чулок» – это жемчужина!» – так высоко оценила эту книгу американская пресса.

---

Эта мысль поразила ее одновременно с тем открытием, что они бедны. Энни поняла, что убогий домишко на Элм-стрит, где они жили с отцом, не шел ни в какое сравнение с домами богатых родственников. Собственно говоря, это было одно из самых непритязательных зданий в бедном районе, известном среди жителей Ричлэнда как «Дублин» в память об ирландских иммигрантах, впервые поселившихся здесь сто лет назад.

Энни другими глазами взглянула на свою одежду. В тринадцать лет она уже умела неплохо шить платья по выкройкам, которые покупала миссис Дайон. Но, конечно, эта дешевенькая одежда не шла ни в какое сравнение с нарядами других девушек из семейства Хэвилендов. Их покупали в модных магазинах «Гриншо», «Стайл шоп» или даже в универмагах Итаки, Рочестера и Нью-Йорка.

Впервые Энни задумалась о том, что ее велосипед куплен в лавке подержанных товаров, мебель в доме ветхая, машина отца вот-вот развалится, а ковры потертые. Гарри, по всей видимости, уже давно вел убогое существование, не общаясь с родственниками. И причиной этого добровольного уединения была его женитьба. Теперь Энни это твердо знала.

С того дня Энни изменилась – она стала скрытной и с головой углубилась в прошлое своих родителей. Оставаясь одна дома, она поднималась на чердак, пересматривала содержимое ящиков и чемоданов, покрытых пылью. Она сама не знала, что ищет, но однажды в ее руках очутились фотографии Элис. На дне старого саквояжа лежала коробка из-под ботинок, полная давнишних фотографий. Все они, очевидно, были сделаны в одно и то же время, за несколько коротких летних месяцев, судя по платьям матери.

Фотоаппарат был, видимо, плохоньким, и добиться хорошего качества снимков вряд ли было возможно, но Гарри вложил в них всю свою любовь и восхищение женой.

Русые волнистые волосы падали густой волной на тонкие плечи, чувственные губы нежно улыбались, изящные руки с длинными пальцами грациозно придерживают юбки.

Наконец-то Энни увидела выражение глаз матери. Как и у нее самой, они были светлыми, притягивающими взор. Но в глубине их скрывался острый ироничный блеск, говоривший о незаурядном уме, слишком проницательном для обыкновенной женщины, за ее веселой улыбкой угадывалась холодность, способность причинить боль.

Энни вспомнила об услышанном разговоре женщин – дети всегда рады узнать то, что вовсе не предназначено для их ушей.

Элис Хэвиленд не была уроженкой Ричлэнда, Гарри встретил ее в другом городе во время одной из деловых поездок и женился против воли родителей. Они так и не смирились с выбором сына.

Была ли Элис дурной женщиной? Густой покров прошлого скрыл истину. Но каким-то образом – Энни не могла или и не пыталась понять, каким, – Элис, пока жила в Ричлэнде, навлекла позор и унижение на Гарри. Город не забыл этого и не простил Гарри.

И Элис не умерла, как говорил дочери Гарри, а сбежала, окончательно довершив падение мужа. Смерть пришла к ней позже.

Это – все, что знала Энни. Детали, скорее всего, были известны жителям Ричлэнда, но они, очевидно, не желали обсуждать их, особенно в присутствии любопытной девчонки, а сама Энни была неспособна сложить воедино кусочки головоломки.

Но Энни узнала достаточно, чтобы понять – история о любящей матери оказалась выдуманной. Элис Хэвиленд вовсе не была безвременно ушедшей сказочной королевой! Наоборот, именно в ней крылась причина уединения и несчастий Гарри и Энни.

Но почему?

Ломая голову над этой загадкой, девочка вновь смотрела одну фотографию матери, которая особенно заинтересовала ее.

Гипнотический взгляд женщины притягивал, огромные глаза проницательно глядели на девочку, словно их взор проникал в ее сердце.

Энни долго не отрывала взгляда от снимка. Кожа начала зудеть, дыхание участилось. Энни казалось, что ее собственные глаза, отраженные в зеркале, принадлежат незнакомке; глаза на снимке завладели частью ее души, и теперь сама Энни, новая, цинично-насмешливая, улыбалась с фотографии, словно воплощение зла.

И прежде чем девочка успела отвернуться, внезапная вспышка света, яркая, цветная, словно появилась перед глазами и мгновенно пропала – слишком быстро, чтобы понять ее происхождение, но настолько реальная, что отрицать ее существование было невозможно. Энни вздрогнула и уперлась ладонями в голову, как будто мир качнулся, и сейчас земля разверзнется под ее ногами.

Она была живой, эта крошечная судорога внутри, она билась в поисках выхода. Девочка чувствовала, как манит ее прошлое, то время, когда она была прежней Энни, а не чужачкой, так легко принявшей ее облик; время, когда ей незачем было защищать свое «я» и не нужно было искать способов обороняться; время, когда единственной связью с внешним миром и опорой была ее мать.

Потрясенная, девочка закрыла глаза и долго-долго сидела так. Потом убрала фотографии в коробку и засунула их обратно в саквояж.

Когда Энни вернулась в свою комнату, она уже не думала об Элис Хэвиленд.

В этот вечер, придя домой, Гарри увидел прежнюю дочь – жизнерадостную веселую девочку-подростка на пороге юности. Она поздоровалась с отцом, села рядом с ним на диване, пока тот читал газету, – она была уже слишком большой, чтобы устроиться, как прежде, на его коленях – и потом помогла миссис Дайон приготовить ужин.

Но позднее, умываясь и расчесывая волосы, Энни избегала глядеть в отраженные в зеркале почти прозрачные кошачьи глаза с мерцающими точками калейдоскопически меняющейся радужной оболочки.

На посторонний взгляд Энни ничуть не изменилась. И даже себе самой она не призналась бы в том, что стала другой. Тринадцатилетняя девочка не могла разобраться в обрушившихся на нее ощущениях. Но интуитивно Энни чувствовала: в ней живут два разных человека.

И в ванной комнате, оставаясь наедине с собой, Энни избегала смотреть в зеркало – она боялась заглянуть в свои глаза.

С этого дня в Энни открылась способность безошибочно угадывать чужие несчастья, и у нее обнаружился незаурядный артистический талант.

Она прилежно училась в школе, и, если ей казалось, что отметки занижены, не стеснялась прямо спросить у преподавателей, в чем причина. Их уклончивые осторожные ответы скрывали тот факт, что в ханжеском обществе Ричлэнда девушка из семьи с запятнанной репутацией просто не имела права соперничать с учениками из приличных семей.

Энни, улыбаясь, пожимала плечами и продолжала заниматься. Но теперь работала вдвое больше над такими предметами, как математика, физика и история, где знания и точные ответы не зависели от субъективных суждений. Вскоре у нее по всем предметам были отличные оценки.

Она была членом команд по плаванию и гимнастике и боролась за получение стипендии для поступления в университет.

Энни старалась не обращать внимания на то, что во время соревнования ее выступления встречались гораздо более сдержанными аплодисментами.

Если у девочки и болело сердце за то, что Гарри Хэвиленд, стоящий в толпе, видит холодность болельщиков, она не показывала это.

Она так и не поняла, что среди болельщиков соперничающих школ, где о репутации ее матери ничего не было известно, многие с восхищением засматривались на красивое лицо и идеальную фигурку Энни Хэвиленд – ведь она расцвела раньше и без сомнения была самой привлекательной девушкой из всех тех, которые родились здесь за последние тридцать лет.

Красота ее бросалась в глаза, но почему-то ни сама Энни, ни соседи Хэвилендов словно не замечали этого. В глазах жителей Ричлэнда внешность Энни служила лишь постыдным напоминанием о прошлом матери. И когда девушка гляделась в зеркало, то отводила глаза от нежно-фарфоровых щек и стройных ног, как когда-то от глядящих в душу глаз, казавшихся мистическим озером, содержащим тайны, которых лучше не знать.

В такие минуты Энни отворачивалась от зеркала и старалась сосредоточиться на повседневных делах, на мире вокруг нее, неприязнь которого она отказывалась принимать.

Подвергнутая остракизму со стороны девушек из семейств Даулингов, Макмилланов и их окружения, после школы она либо занималась гимнастикой, либо шла домой. Прыщавая Жанин Спенсер оставалась единственным другом Энни.

Девушка находила тысячу предлогов, чтобы объяснить Гарри, почему ее не приглашают на вечеринки и танцы, и даже сумела отвлечь внимание отца от того странного факта, что после трех лет учебы в высшей школе ни один мальчик не пригласил ее на свидание.

Учеба, спорт и домашние обязанности отнимали почти все время, и все-таки Энни сумела найти еще одно занятие – записалась в театральный кружок и играла эпизодические роли в студенческих спектаклях. Как-то ей даже выпала удача сыграть Лауру в «Стеклянном зверинце» Теннесси Уильямса.

Незаменимая руководительница кружка мисс О'Киф сумела сделать так, что сам знаменитый драматург поздравил студентов с премьерой. Телеграмма Уильямса привела в полный восторг и трепет маленькую труппу.