Владимир Свержин - Фехтмейстер

• Название: Фехтмейстер
• Автор: Владимир Свержин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048331-0, 978-5-9713-7399-5, 978-5-9762-6407-6

Петроград, январь 1915 года.

Приключения сотрудников Института Экспериментальной Истории продолжаются.

На сцену выходит сотрудник отдела Мягких Влияний — Мишель Дюнуар, в этом мире ротмистр Михаил Чарновский, подозрительно схожий внешне с российским верховным главнокомандующим, великим князем Николаем Николаевичем.

Опытный контрразведчик Лунев считает его душой заговора против государя-императора…

Возлюбленная Чарновского, таинственная дама Лаис Эстер, уверена, что он облечен загадочной высшей миссией…

А уж что думают по его поводу Григорий Распутин, агенты японской разведки, прадед Лунева и хладнокровный убийца из города-храма Карнаве, затерянного в горах Абиссинии, — вообще вслух лучше не произносить.

Но разве это может помешать Мишелю Дюнуару выполнить задание?

---

Стало быть, и у великого князя Николая Николаевича, нынешнего Верховного главнокомандующего, есть личная причина недолюбливать венценосного племянника. Да что тут сказать, среди тех, кто ближе всего к трону стоит, мало сыщется государевых доброжелателей.

И все же сам этот факт не означает, что кто-либо из великих князей действительно замешан в заговоре. Но, увы, поводов думать иначе пока также нет.

За долгие годы службы Платон Аристархович Лунев пришел к неутешительному выводу, что о людях изначально следует думать плохо, и затем радоваться всякий раз, когда подозрения выйдут ошибочными. Сейчас не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы осознавать реальность проступающего в письме Фехтмейстера заговора: имелась причина — общее недовольство царского окружения правлением императора Николая II. Имелся повод — пассивность и нерешительность государя в нынешней войне. Если вспомнить войну прошедшую, русско-японскую, такая нерешительность может дорого стоить империи. А тут еще слушок, будто бы и сама императрица, в девичестве — Гессен-Дармштадтская принцесса, работает на руку кайзеру Вильгельму… Слух этот, возможно, сами немцы и пустили, но в русских умах и, что печальнее, в сердцах он нашел самый радушный прием.

Есть и возможность действовать жестко. Даже если не брать в расчет дядю императора, великого князя Николая Николаевича, под рукой которого вся армия и флот, то одних только морских батальонов может с лихвой хватить, чтобы отстранить Николая II от власти. Сколько раз судьба России диктовалась парой гвардейских полков?! Ежели не считать пустозвонов-декабристов, все прочие военные перевороты удавались с блеском.

Итак, вполне можно предположить, что среди придворной знати, чинов гвардии, а возможно, и Генерального штаба действительно имеется заговор „патриотического толка“, так сказать, „за сильную Россию против мракобесов-христопродавцев и засилья немецких шпионов“.

Самое забавное, или уж мерзкое, — как посмотреть, что, возможно, как раз те самые немецкие шпионы заговором и дирижируют. Шутка ли, в самый разгар войны в сражающемся государстве сместить законного правителя! Но вопрос остается, как и прежде, открытым: впрямь ли существует вышеуказанный заговор? Или же он лишь плод беллетристической фантазии неведомого еще Фехтмейстера?»

— Ваше высокоблагордие, — окликнул задумчиво глядящего в окно Лунева атаманец. — К вам тут колобок прикатился.

— Какой еще колобок? — Контрразведчик озадаченно поглядел на стоявшего у дверей помощника.

— Какой-какой, полицейский! Без свистка, но в пенсне.

— А, Снурре, — хмыкнул Лунев.

— Он самый. Снип-Снап-Снурре-Люре-Базелюре.

— Да прекратите вы, наконец!

— А шо я? Я ж так, для беглости мысли.

Холост открыл дверь кабинета, впуская гостя. Коллежский асессор Снурре и впрямь напоминал известного героя детской сказки. Христиан Густавович метнул недовольный взгляд из-за стекол золотистого пенсне на атаманца. Однако тот сделал вид столь насмешливо серьезный, что привыкший к порядку чиновник лишь недовольно хмыкнул и покачал головой.

— Здесь все как вы просили, Платон Аристархович, — стараясь придать солидность дребезжащему голосу, проговорил Снурре. — В этой папке сведения о деятельности социалистов-революционеров. Здесь социал-демократы, в первую очередь большевистская фракция. Тут, — он положил очередное дело, — анархисты. Вот здесь, извольте видеть, сепаратисты. Тут очень обще: и финны, и поляки, и кавказцы. Если пожелаете, можно по каждому из них отдельно материал предоставить, так сказать, поприцельнее. Вот так-с! — Полицейский слегка поправил сползающее пенсне. — И вот еще. Вы намедни просили собрать материал о госпоже Лаис Эстер.

— Уже готово? — Лунев наугад открыл одну из папок и углубился в чтение, чтобы не выдать взглядом свою заинтересованность. Не то чтобы он всерьез полагал обнаружить причастность к дворцовому заговору господ социалистов, но полностью отбрасывать этих возмутителей державного спокойствия считал преждевременным. Успокаивало одно: сии товарищи и граждане желали коренных перемен, а вовсе не смены власти внутри довольно узкого круга царской династии. Конечно, устройство заговора могло стать одним из этапов многоходовой комбинации. Но, как показывает практика, подобные каверзы отнюдь не в стиле «борцов за всенародное счастье».

— К вечеру я вам доставлю полную информацию по интересующей вас особе, — между тем продолжал чиновник. — А сейчас вот. — Он протянул Луневу свежий выпуск «Петроградских ведомостей».

«Злодейское ограбление на Большой Морской», — гласил отчеркнутый заголовок одной из статей.

«Вчера ввечеру было совершено злодейское ограбление в квартире известной хозяйки спиритического салона госпожи Эстер. Мадемуазель Лаис Эстер, известная светская красавица и добрая знакомая многих влиятельных особ, в том числе близкая подруга великих княгинь Анастасии Николаевны и Ксении Александровны, по возвращении домой застала свою квартиру перевернутой вверх дном. Неизвестные ворвались в дом и, заперев прислугу в одной из комнат, принялись обшаривать его в поисках денег и драгоценностей. Лишь благодаря небывалой храбрости и ловкости дворецкого ее милости, господина Шультце, разбойников удалось изгнать. Они бежали несолоно хлебавши. Жандармерия разыскивает троих злоумышленников, совершивших налет на квартиру госпожи Эстер. Как сообщается, среди негодяев один, а то и двое ранены».

— Вот даже как? — Лунев отложил газету. — Занятно. А отчего, скажите на милость, этим делом вдруг занимается жандармерия, а не сыскная полиция?

Снурре вновь поправил сползающее пенсне.

— Госпожа Эстер, сами изволите понять, дамочка непростая. К тому же не российская подданная.

— Резонно, — согласился контрразведчик. Он еще раз пробежал глазами текст заметки. — Да, случай, однако, редкий! Что ж там за дворецкий, который эдак взял да в одиночку разбросал троих налетчиков?

— Господин Шультце, — как ни в чем не бывало напомнил полицейский чиновник, — если не ошибаюсь, это родной брат Артура Шультце.

— Того самого? — Лунев поднял на архивиста удивленные глаза.

— Если не ошибаюсь, — еще раз, точно набивая себе цену, ответил Снурре.

— А вы, как обычно, не ошибаетесь.

— Прежде не случалось, — довольный похвалой, подтвердил коллежский асессор. — Вот так-с.

— Сотник, — Лунев повернулся к ожидавшему у дверей атаманцу, — заводи свой экипаж, мы едем на Большую Морскую.

Если бы среднего жителя Петрограда, не говоря уже о прочих подданных империи, спросить, кто таков Артур Шультце, большинство бы, не утруждаясь напрягать память, пожало плечами. Кое-кто стал бы вспоминать обладателя этой незамысловатой немецкой фамилии меж своих знакомых. И это при том, что плоды его своеобразного искусства они, вероятно, держали в руках, и не по разу. Господин Шультце был необычайно скромен. Во всем, что касалось его неслужебных дел, он старательно избегал славы. Однако, невзирая на его ухищрения, тем, кто волею судеб и государя имел отношение к тайной войне или же попросту к уголовному сыску, эти имя и фамилия говорили немало.

Этот приятный в обращении уроженец Лифляндии сделал недурственную карьеру в российском монетном ведомстве и был вхож как в аристократический, так и деловой высший свет Санкт-Петербурга. Какое же горькое похмелье ожидало и тех и других, когда вдруг сей завсегдатай светских раутов и литературных салонов исчез из Петербурга и появился в Вене, да еще не просто так, а с ценным грузом. Среди рубашек, галстуков и костюмов в чемоданах Артура Шультце обнаружились пластины для печати десяти-, двадцати пяти-, пятидесяти- и сторублевых купюр. В скорости «шультцевки» наводнили приграничные губернии, Москву и Санкт-Петербург. Особенно много их оказалось именно в столице. Впрочем, кто знает, отличить фальшивки мог лишь эксперт. Бумага на купюрах была чуть иная, нежели у оригинала.

Мелькнув в Вене, Артур Шультце исчез, как в воду канул. Но, как можно было понять, с началом войны правительство Франца-Иосифа предложило беглому чиновнику наладить выпуск русских денег в максимально возможных количествах. Луневу доводилось встречать «шультцевки» и среди вещей убитых турецких офицеров, и в описи бумаг, обнаруженных при разгроме германского посольства. Счет здесь шел уже не на тысячи, а на миллионы рублей.

И вдруг на тебе, родной брат Артура Шультце живет и благоденствует здесь же, в Петрограде, под крылом весьма странной госпожи Лаис Эстер, подруги великих княгинь, а возможно, что греха таить, и их мужей, подданной императора Франца-Иосифа!

Разглядывая мелькавшие за окнами дома, Лунев вздохнул про себя, отмечая этот неприятный факт.

Конечно, «впоследствии не значит вследствие», и все, что он себе понапридумывал, может быть лишь чудовищной цепью совпадений. «А если нет? Если все же несовпадение? Лаис сама говорила, что ее брат — адъютант императора Австро-Венгрии, положил ей щедрое содержание. Не „шультцевками“ ли он ей выплачивает?»