Селеста Шабрильян - Грабители золота

• Название: Грабители золота
• Автор: Селеста Шабрильян
• Издательство: АП «Курск»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7277-0064-7

---

Селеста де Шабрильян Грабители золота

1 Эмигранты. Доктор Ивенс и его семья

21 декабря 1852 года, на первом этаже дома, находящегося в одном из уединенных кварталов Лондона, происходила небольшая немая сцена, которая была бы безынтересной для нас, если бы лица, сидевшие вокруг стола, не должны были играть важную роль в этой истории.

Этот дом был построен из кирпича и походил на все английские жилища: внутри белые занавески, чисто вымытый кафельный пол, медный дверной молоток блестит, как золотой, входные ступеньки могут потягаться чистотой с мрамором камина, справа, поверх молотка, табличка, на которой написано: «Доктор Ивенс».

В салоне находились четыре человека: вероятно, они были чрезвычайно озабочены, так как чай, без сомнения разлитый уже давно по чашкам, перестал дымиться.

Тот, кто хоть сколько-нибудь знаком с привычками наших северных соседей, знает, что только важные обстоятельства могут сделать англичан безразличными к аромату чая. Доктор Ивенс оперся локтем о стол и смотрел на горевшую лампу. Это был мужчина в возрасте между сорока и сорока пятью годами; его волосы, некогда имевшие мягкую светлую окраску, начинала серебрить седина; его бакенбарды были слегка рыжеватого оттенка, но из-за румяных щек это не было очень заметно; его лоб, матовый и благородный, прибавлял выразительности ясным голубым глазам, в которых сверкали ум и энергия. Он был невысокого роста и в меру упитан.

Напротив него сидела женщина его возраста; высокая, темноволосая, худощавая, с добрыми темными глазами. Должно быть, она была когда-то красива, но теперь красота ее совершенно поблекла и вновь ожила в двух дочерях, сидевших по обе стороны от нее. Миссис Ивенс устремила пристальный взгляд на картинку в «Иллюстрасьон», но она ее не видела, хоть и не сводила с нее глаз, так как была, подобно своему мужу, погружена в глубокую задумчивость.

Мелида, младшая из девушек, вертела в руках маленькую эмалированную коробочку, чтобы, по меньшей мере, придать себе солидности; эту коробку ей нужно было открыть, поскольку она ее еще не разбила. В восемнадцать лет серьезная мысль не в силах заставить нас быть неподвижными. Мелида была блондинкой. Ее волосы, вившиеся вокруг головы, придавали ей полудетский вид, которому не противоречила нежность и тонкость черт ее лица. Она была невысокого роста, великолепно сложена. Бывают капризы природы, из-за которых на красивое лицо чрезвычайно походит лицо дурное, но при виде рядом с нею доктора невозможно было не сказать: эта красивая девушка – его дочь! Ее красота, хотя более утонченная, напоминала красоту отца.

Эмерод, ее сестре, было двадцать два года. Пышные черные волосы, собранные на затылке лентой и свободно падавшие на плечи, походили на вороново крыло. Большие глаза ее могли выражать согласно ее воле нежность или строгость. В этот момент она рассматривала висевшую на стене картину, изображающую происшествие в море. На первом плане пассажиры спасались в лодках, а судно, перед тем, как затонуть, выбрасывало языки пламени, которые пытались взвиться чуть не до самого неба. Эти страшные факелы освещали потерпевших кораблекрушение, боровшихся за жизнь в лодках, слишком маленьких, чтобы вместить всех. Те, кто уже считали себя спасенными, были сброшены в море. Одна женщина протягивала с мольбой руки, а мужчина замахнулся веслом, чтобы ударить ее и не дать взобраться в лодку.

Эмерод смотрела на эту картину, и ее мысль деятельно работала, так как она испытывала какое-то нервное потрясение.

Доктор первым нарушил молчание.

– Ах! – сказал он, откидываясь на спинку стула, – нужно принять важное решение; если бы я был один, то не колебался бы, но из-за вас это невозможно. Как предложить женщинам путешествие в пять тысяч миль?

Сестры переглянулись. Каждая хотела ответить, но все же они подождали, чтобы заговорила мать.

– Мой друг, – ответила миссис Ивенс, – когда нужно, мы больше не женщины, мы во всем уподобимся вам; где вы пройдете, там пройдем и мы, где будете вы, там будем и мы. Только одно может устрашить нас – быть разделенными с вами. Вы – глава семьи, Все, что бы вы ни делали, вы делаете хорошо. Наши дочери только могут восхищаться вами за вашу храбрость, так как в вашем возрасте родину охотно не покидают. Я прожила уже две трети своей жизни и предпочла бы кончить свои дни там, где я родилась. Но мы на грани разорения, а вы хотите, чтобы они стали богатыми; и в самом деле, что станется с ними, если Господь призовет вас к себе?

Миссис Ивенс замолкла. Голос изменил ей, а глаза наполнились слезами.

– Когда с нами случится такое большое несчастье, ничто не сможет нас утешить, – вмешалась Эмерод. – Милая мама, никогда не думайте об этом. Поговорим лучше о планах моего отца. Для нас подобное путешествие будет отчасти развлечением, но из-за вас, из-за тягот и забот путешествия, от которых вам придется страдать, надо продумать все хорошенько. Вы дали нам хорошее воспитание, таланты, с которыми мы сможем зарабатывать на жизнь: мы используем их, когда вы нам позволите.

Доктор покачал головой и сказал после размышления:

– Теперь слишком поздно: вы чрезмерно будете страдать из-за высокомерия других. Человеческий род по своему образу жизни – деспот, я хорошо знаю мир и видел только хозяев и рабов. Бедный притесняет свою собаку. Богатый притесняет бедного. Пахарь вызывает меньше жалости, чем учитель; чтобы вы были счастливы с теми, у кого будете зарабатывать на хлеб, вам надо было бы видеть их через длительные промежутки времени – иначе ваш труд станет вам в тягость. Я знал многих учительниц, гувернанток. Почти все они были несчастны. Невежды, – те, которые ведут беспечную жизнь или воспитанные поверхностно, будут вам завидовать и презирать за таланты, которыми вы обладаете и за которые они вам платят деньги. Они захотят унизить вас. Их превосходство – это деньги. Деньги! Самое дерзкое из всех превосходств. У вас будет жестокий заработок. Что станется с вами, бедными детьми, избалованными нашей любовью, когда вами будут дерзко помыкать маленькие деспоты? Если это с вами произойдет, ведь ты, с твоим характером, Эмерод, способна броситься в Темзу.

– Какие мысли у вас о жизни, отец! – грустно сказала Мелида. – К счастью, бывают и исключения.

– Да, но они очень редки. Когда занимаешься врачебной практикой двадцать пять лет и успел повидать всякие телесные раны, начинаешь различать также и душевные пороки. Те, кто страдает, открывают свое сердце, не заботясь о сокрытии своего настоящего характера. Недостатки, которые обычно скрыты за воспитанием, появляются, словно ужи, преследуемые пожаром в траве. После исцеления снова надевается достойная маска, но нас, врачей, она не может обмануть. Сколько раз я слышал, как говорят о скверной женщине: «Какой хороший человек!» Я улыбался или пожимал плечами так как я" один знаю, какого мнения мне держаться.

Вас считают красивыми, в ваших добродетелях не сомневаются, вы молоды и талантливы. Я имею репутацию человека честного, но бедного. Что же происходит? Я видел среди своей клиентуры двух тощих, уродливых девиц, которые говорили по-английски как немцы, когда те ссорятся. И у них было сразу по двадцать поклонников, они были богаты. Как они разбогатели? Они даже не задают себе такого вопроса.

– Милый батюшка, из-за нас вы враждебно относитесь ко всему свету, – сказала Мелида. – Мы не жалуемся. Мне сделали всего одно предложение и я приняла его, хотя Вильям Нельсон так же беден, как мы, и не хочет войти в нашу семью, пока ему не улыбнется удача.

Что касается моей сестры, то вряд ли она страдает от зависти, ведь она сама отказала нескольким претендентам.

– И я ей делаю за это комплимент, – сказал, смеясь, доктор. Капитан был старше меня, курил трубку и посылал клятвы с утра до вечера! А французский негоциант был со смешными усами и курил на улице. Что касается третьего, то о нем нечего сказать. Это был добрый англичанин, но на три года моложе ее. Она так же благородна, как он мелок, и настолько разумна, что могла бы быть его матерью. Кроме того, юна сама его отвергла. Конечно, я не хочу предлагать ей мужа, однако когда она отказывает тому, кто мне не нравится, я счастлив.

– Если бы я знала, что вы не против, отец мой, я не отказывала бы, – сказала Эмерод.

– Я уверен в этом, – сказал доктор, – и принял свое решение прежде всего из-за ваших достоинств. Почему я колеблюсь? Открытие золота в Австралии заставляет уезжать туда тысячи мужчин и женщин. Газеты каждый день рассказывают чудеса о богатствах этой страны. Врачей там не хватает и говорят, что те, кто отважились поехать туда, быстро добились процветания. Я доверчиво отношусь к людям, способным желать и надеяться. «Марко Поло» отплывает через десять дней. Я договорился о месте судового доктора для себя на время путешествия, но если хотите, я еще могу отказаться. Однако подумайте хорошенько о том, что за двадцать пять лет, работая днем и ночью, я не смог обеспечить здесь вас, чтобы вы жили хотя бы со скромным комфортом. Я проработаю еще пять-десять лет, но потом буду нуждаться в отдыхе. В эти десять лет, даже если я употреблю все свои силы и мужество, мне не удастся достичь большего, оставшись в Лондоне, так как я часто забочусь о бедняках, давая им бесплатно медикаменты, а это увеличивает число жаждущих помощи и крадет много времени и средств.