Дмитрий Колосов - Остров

• Название: Остров
• Автор: Дмитрий Колосов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Он осторожно ступил на лестницу, ведущую на первый этаж. Но по ней кто-то поднимался. Этот кто-то был облачен в черные, облегающие тело, одежды, наподобие тех, что были у злых богов на Острове Смерти. Человек миновал пролет и поднял голову. Это был казначей, но как он изменился! Он стал огромным и всесильным. Руки его плавили медь. Он увидел Эмансера и улыбнулся. Нервы кемтянина не выдержали. Бросив мечущийся взгляд на поднимающегося казначея, он кинулся бежать вверх по лестнице. Теперь у входа на каждый этаж стояли охранники, равнодушно, без проявления каких-либо эмоций, смотревшие на бегущего по ступенькам кемтянина. Все, лестница закончилась. Перед Эмансером была дверь. Он рванул ее и провалился внутрь какого-то помещения.

Это был храм. Великий храм Атлантиды, храм, которого никто не видел и о котором ходило столько легенд. Его куполообразное, сложенное из розового камня тело венчало Дворец, бросая красноватые блики солнечных лучей. Здесь поклонялись пардусу, и первое, что увидел Эмансер, едва оправившись от неожиданности, это огромные, бешено горящие глаза гигантской кошки, заставившие его невольно отпрянуть назад. Но спустя мгновение он совладал с собой и осмотрелся.

Прямо перед ним стояла статуя Великого Белого Титана. Не похожая на ту, что была на площади. Тот Титан был великодушен и божествен, этот — жесток и человечен. Руки его держали большой шар, который переливался и светился дивными красками. В ногах нежился грациозный пардус, смотревший на входящего хитрым взглядом. Тело Титана скрывалось под странным костюмом, подобно тому, что у преследовавшего Эмансера казначея. И лишь глаза не прятались за речной полумаской. Они были пусты и бездонны, как Вечность. Эта статуя была настоящей. Из нее исходила смерть.

По бокам от статуи Великого Белого Титана стояли другие изваяния. Но они не были живыми, и Эмансер понял, что эти боги умерли. Еще он понял, что сейчас придется умереть ему, потому что сзади послышались неторопливые уверенные шаги. На этот раз бежать было некуда, и Эмансер повернулся навстречу смерти.

Командор стоял и смотрел на посеревшего от страха кемтянина. Он так хотел жить! Но он слишком много знал и должен был умереть. Командор подошел к Эмансеру, снял очки и… взял его за руку. Затем он возвратил очки на прежнее место и повел Эмансера прочь из храма — к жизни.

— Как дела, Командор? Что ты сделал с этим кемтянином?

— Ты знаешь, я почему-то сохранил ему жизнь. Русий удивился.

— Как, неужели в тебе взыграла человечность? В тебе, зрентшианце?

— Сколько раз я тебе говорил — рассердился Командор — никогда не произноси этого слова!

— Ну ладно, ладно, извини.

Командор немного помедлил, потом начал говорить:

— Я посмотрел, сколь сильна у него страсть к жизни, и позавидовал. Мы ведь никогда не обладали такой. Мы живем по инерции. Мы стремимся к чему угодно: к власти, славе, почестям, но никогда мы так не стремимся к жизни. Мы не понимаем, что значит жить ради жизни, что значит радоваться солнечному утру, распускающемуся цветку, улыбке. Для нас это голая и опасная абстракция. А вот этот дикарь понимает: он живет ради того, чтобы жить, и не хочет расставаться с жизнью. Он за нее цепляется. Хотя и не трус. Представь, он одолел тридцать километров волн, чтобы спасти свою шкуру. Кто из нас способен на подобное? Да мы потонем на первых же ста метрах. Просто сообщим себе: а, надоело! — и вниз.

— Ты не прав. Вспомни, как дрались Юльм или Инкий.

— Это была не жажда жизни. Это был азарт! Если бы они хотели жить, они бы бежали.

— Ну и зачем нужна такая жизнь? Извини, но это мораль труса!

— Согласен. Я плохо выразился. Если бы они хотели жить, они бы не побежали, они бы искали шанс выжить в бою и не лезли бы на рожон. Вот если бы они поступили так, я бы поверил — у них есть жажда жизни.

— И как бы ты к ним после этого относился?

— Неважно. Это другой вопрос.

— А у меня — усмехнулся Русий — Ох, как я нырнул, когда кто-то бластером свалил на меня скалу!

— Ну… — протянул Командор — Если бы я не подтолкнул тебя, ты вряд ли бы соизволил прыгнуть в море. Спорю на что угодно, что ты решил бы проверить, что крепче: камень или твоя голова.

— Ты выиграл спор — рассмеялся Русий.

— Вот видишь! А он цепляется за свою жизнь!

— Где он сейчас?

— Пока я посадил его под охрану в одном из караульных помещений. Потом придумаю, что с ним сделать.

В покои Командора без стука вошла Ариадна. Она была одета в традиционную одежду островитянок — короткую со сборками тунику, слегка обнажающую грудь. Вид у нее был встревоженный.

— Наши вернулись — сказала она, не дожидаясь вопроса — Они ввязались там в какую-то драку. У Крима разрублена щека.

— Неужели красавчик Крим попортил свою физиономию — насмешливо удивился Русий.

Ариадна укоризненно посмотрела на него.

— Не ожидала от тебя таких слов. И вообще, я не вижу здесь повода для смеха.

— А я и не смеюсь.

— Значит, мне показалось.

— Значит, показалось!

— Тащи их сюда — приказал Командор, прерывая начавшуюся пикировку.

— Я могу затем остаться здесь — спросила Ариадна.

— Конечно. У атлантов не может быть никаких секретов между собой.

Легко выпорхнув из комнаты, Ариадна привела Юльма, Крима и Бульвия. Последний имел вполне невинный вид, двое других были помяты и смущены. У Крима смущение смешивалось с кровью, запекшейся на рассеченной щеке.

— Неласково вас принял славный город Алалах! — язвительно заметил Командор, на что Крим мгновенно возразил:

— Мы расквитались за эту встречу!

— Уран привезли?

— Нет, его там не оказалось — ответил Юльм, руководивший этой операцией — Купец обманул.

— И не найдя урана, вы решили разнести весь город…

— Они напали первые.

— Да ладно, чего уж оправдываться, — встрял Крим, — начальник городской стражи поднял тревогу, мы угробили его, а затем на нас навалился весь город. Драться они не умеют, зато здорово швыряются из окон. Чего в нас только не бросали… Вы думаете, — Крим указал на подсохшую царапину, — это от удара мечом? Как бы не так! Не родился еще такой человек, который бы мог съездить мечом по моей физиономии. Это какая-то тварь залепила мне куском черепицы!

— И что же ты сделал с этой тварью?

— Она не прожила долго. Я врезал ей из бластера. Это было куда эффективнее!

— Надо быть осторожней — заметил Командор — И цари гибнут от гнилой черепицы.

Крим пренебрежительно мотнул головой, а рассказ продолжил Юльм.

— Получив черепицей по макушке, Крим рассвирепел и, когда мы добрались до гравитолета, он потребовал расстрелять весь город. Но мы с Бульвием посчитали, что царапина не стоит жизней тысяч людей.

— Если это царапина атланта, то стоит, — заверил Крим, — И не прикидывайся добреньким. Вы хором заявили мне, что у нас в этом случае не хватит энергии, и лишь поэтому я пощадил этот грязный городишко.

— Все ясно. Значит, завтра порадуем купца, — Командор прошелся по комнате, — Надеюсь, вы не забыли захватить пару сувениров из его дома.

— Нет, — Крим злобно скривился. — Доказательства лежат в гравитолете.

— Значит, до утра. А ты, Крим, зайди к Леде, она заделает тебе царапину.

Крим нагловато усмехнулся.

— Я бы не против зайти к ней не только из-за царапины…

— Что ж, попробуй. Хотя я тебе этого не советую.

— Я пошутил, Командор. А царапину мне обработает Ариадна, если она, конечно, не против.

Смех Ариадны зазвенел серебряными колокольчиками.

— Пойдем, болезненный.

Для личных потребностей атланты использовали лишь небольшую часть Дворца — правое крыло верхнего пятого этажа. Никто, кроме нескольких особо доверенных таралов, не смел заходить в эту часть здания. Это была миникопия «Марса», включавшая в себя информцентр, пищеблок, биомедблок и прочие прелести атлантической цивилизации.

Ариадна повела Крима не в биомедблок, а в свою каюту. Всю дорогу она искоса поглядывала на разукрашенную физиономию Крима, слегка улыбаясь. Крим при этом почему-то краснел.

— Проходи, страдалец, — распахнула она дверь в свое жилище.

— Столько лестных эпитетов: то ли радоваться, то ли обижаться, — серьезным тоном заметил Крим.

— Я не собиралась обидеть тебя, — мягко сказала Ариадна.

— Спасибо хоть на этом, — Крим огляделся. Ему никогда не приходилось бывать в каюте Ариадны. Она не жаловала мужчин, и никто не мог похвастаться, что познал ее любовь. А может быть, она просто не имела дела с теми, кто любил рассказывать о своих победах. Комната эта была такой же, как и другие, но все же чем-то отличалась от них. Чем-то неуловимым. Уютом. Добротой. Ласковыми руками. В ней чувствовалось присутствие молодой желанной девушки. И Крим невольно мягчел. Его злобное сердце начинало оттаивать.