Борис Рыбаков - Язычество Древней Руси

• Название: Язычество Древней Руси
• Автор: Борис Рыбаков
• Издательство: Издательство "Наука"
• Жанр: Культурология
• Год: 1987

Книга — продолжение монографии Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян», вышедшей в 1981 г. Она посвящена роли древней языческой религии в государственной и народной жизни Киевской Руси до принятия христианства. Автор показывает высокий уровень языческих воззрений и обрядов накануне крещения Руси, их проявление в общественной жизни, в прикладном искусстве, в церковных обрядах. Для историков, искусствоведов, широкого круга читателей.

Рецензенты: В. П. Даркевич, С. А. Плетнева.

---

Неподалеку от Родня (Княжьей Горы) в Сахновке была найдена золотая диадема с изображением сколотского праздника в честь какой-то богини и царя с ритоном и секирой (Рыбаков Б. А. Киевская Русь…, с. 569. ). Последний сюжет, который может иметь отношение к предполагаемой древней традиции, - это поздний герб города Переяславля, представляющий собой изображение обнаженного человека, может быть, идола (?) (Арциховский А. В. Древнерусские областные черты. - Учен. зап. МГУ, 1946, вып. 93. История, кн. 1, с. 43 - 67. ). Именно так рисовали славянских языческих идолов художники Радзивиловской летописи, копировавшие древние образцы X - XII вв. Здесь трижды изображен Перун в виде обнаженного человека. Два раза (907 г. и 944 г. лл. 16 и 26 об.) это изображение связано с клятвой русов-язычников, а на листе 45 иллюстрируется языческая реформа Владимира 983 г. ("… и осквернися кровьми земля Руская и холм той") (Радзивиловская летопись. Фотомеханическое воспроизведение. СПб., 1902.). Идол Перуна всегда изображался со щитом и жезлом (копьем? один раз со стрелой).

В этой связи представляет особый интерес изображение подобного идола со щитом в той же Радзивиловской летописи, но в разделе, посвященном не языческой Руси, а Руси на грани феодального распада в 1135 г. Миниатюра иллюстрирует такое событие, как заключение мира между Ольговичами и Володимиричами и передачу города Переяславля князю Андрею Доброму (Радзивиловская летопись, л., 166 об. низ. ). Художник, который иллюстрировал в XII в. оригинал, использованный при изготовлении Радзивиловской летописи, очень хорошо знал Переяславль, так как служил князю Ярополку, княжившему ранее в Переяславле. Так, на миниатюре, сопровождающей текст об осаде Переяславля Игорем Ольговичем в 1142 г. (л. 172 об., низ), художник изобразил ворота города увенчанными надвратной церковью. Такая башня с церковью действительно существовала и была открыта раскопками Р. А. Юры (Раскопки Юры Р. А. ). Нигде в других случаях этот художник (1125 - 1189 гг.) не изображал ворот с церковью. Изображенный на этой миниатюре языческий идол, подобный идолам 907 - 983 гг., не связан с содержанием событий 1135 г. и может быть сопоставлен только с тем городом, о котором идет речь в тексте - с Переяславлем Русским, о чем весьма убедительно говорит и позднейший герб Переяславля тоже в виде идола. Идол на данной миниатюре представляет собой обнаженного бородатого человека со щитом (как и на идолах языческих времен), но не с жезлом, а с большим желудем в другой руке. Желудь - олицетворение дуба, а дуб - священное дерево Перуна, Зевса, Юпитера и других ипостатей верховного божества. Все сходится на том, что у Переяславля прочно сохранялась слава какого-то архаичного сакрального языческого центра, слава, возможно, перешедшая к нему от соседнего Трахтемировского городища, которое очень подходит к роли общесколотского святилища (Если бы все высказанные предположения подтвердились, то можно было бы предложить еще одну догадку: не является ли уникальное и неэтимологизируемое название "Трахтемирово" реминисценцией культа Таргитая (с учетом произношения гаммы в имени Targitaon. Возможность растягивания на два с половиной тысячелетия фольклорной памяти вполне подтверждается наличием в фольклоре образа древнего седого царя-богатыря Тарха Тараховича, соседа степной Бабы-Яги (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 581, 586). ).

Компактный регион лесостепного Правобережья, сопоставленный выше с геродотовскими сколотами-борисфенитами, отличался от степных, чисто скифских, областей не только в хозяйственном, но и в религиозном отношении. У скифов - поклонение мечу, а здесь - плугу с ярмом, топору и чаше; отличен звериный стиль, отражающий сакральную символику: у скифов - преобладание птиц и фантастических животных, образы которых почерпнуты из малоазийского бестиария, а у лесостепных сколотов преобладает реальный северный лось, древний символ главного небесного созвездия: "Лось" - Большая Медведица. Афанасий Никитин в XV в., описывая небосвод Индии, писал: "Лось стоит головой на восток". Существенно отличался и погребальный обряд земли сколотов от обряда царских скифов, хорошо известного по многочисленным раскопкам в "Геррах", обширной области священных курганов в днепровской луке. В Поднепровье (Среднем и Нижнем) выявлено два типа погребений с трупоположением, к которому племенная знать стала переходить еще в предскифский период: захоронения в катакомбах и захоронения в деревянных срубных гробницах. Катакомбы характерны для настоящих скифов-кочевников (в том числе и для царских), а деревянные гробницы - для лесостепных правобережных сколотов ("скифов-пахарей") и для гелоно-будино-сколотов лесостепного Левобережья. Ареалы двух различных видов погребений разделены широким стокилометровым пустым пространством степей (Rolle Renate. Totenkult der Skythen. Teil I Das Steppengebiet. Berlin - New York 1979. Карты 1-3. ).

Скифские курганы с катакомбами сосредоточены главным образом в обширном прямоугольнике 120 х 160 км, в сердцевине которого находится главная погребальная область скифов - Геррос (ниже днепровских порогов) с такими знаменитыми царскими курганами, как Чертомлык, Солоха, Гайманова могила, Александропольский курган. Центром всего этого прямоугольника является единственный скифский город - Каменское городище у втока Конки в Днепр, в котором можно видеть Метрополь Клавдия Птолемея.

В интересующей нас области размещения славянских племен мы наблюдаем господство трупосожжений у невров (в урнах или в ямках), чаще без курганов. Юго-восточнее Невриды, в земле сколотов между Днепром и Днестром, количество сожжений сильно сокращается - здесь преобладают трупоположения, близкие к скифским, но, как уже сказано, не в катакомбах, а в срубных деревянных гробницах.

Отличительной чертой именно славянского обряда VI - V вв. до н. э. является обычай сжигать на могиле верхнюю часть гробницы-домовины, возможно, имитировавшую стропила и соломенную крышу просторной домовины. География этого обряда дает нам драгоценное подтверждение вычленению сколотской (праславянской) территории Правобережья из общей массы племен, попавших в скифский квадрат Геродота.

(Рис. 5).

Погребальный обряд, как видим, проводит резкую демаркационную линию между кочевниками скифами и лесостепными земледельцами. Для характеристики правобережных курганов VII - III вв. до н. э. воспользуюсь описанием их известным скифологом Б. Н. Граковым (Граков Б. Н. Скифы. М., 1971, с. 124-125. Б. Н. Граков ошибочно приписал лесостепные памятники неврам, которые обитали в лесной зоне. ). Привожу очень важное для нашей темы описание деревянных гробниц славян-борисфенитов Б. Н. Граковым: "Вокруг городищ много курганов, иногда высотою свыше 10 м. Особенно подробно изучены курганы по Тясмину и Роси. Они охватывают время от середины VII в. до середины III в. до н. э., т. е. всю скифскую эпоху в целом.

Под этими курганами обычны сооружения в виде простых четырехугольных ям площадью 6 - 16 м2 с плоским деревянным перекрытием… К VII в. до н. э. относятся раскопанные у сел Жаботин и Константиновка на Тясмине погребения в курганах под коническим деревянным шатром, вроде крыш землянок Немировского городища. Помимо этих простейших сооружений, встречаются либо поставленные на древней поверхности почвы и потом засыпанные курганом, либо устроенные в глубокой прямоугольной яме настоящие деревянные дома. У них стены бывают или обложены горизонтально толстыми бревнами, придержанными по углам и в середине стен толстыми столбами или обставлены вертикально поставленными в канавки плахами со столбами по углам и в середине стен. Иногда центральный столб поддерживает слабо покатую двускатную крышу… Все эти сооружения восходят еще к обложенным деревом или обставленным вертикально столбами землянками селищ и городищ чернолесской культуры. Курганы с такими сооружениями сосредоточены от устьев Припяти до окрестностей Кировограда. Не только подкурганные сооружения в виде жилищ, но и погребальный обряд в курганах среднего днепровского Правобережья сохранял формы с чернолесской эпохи в течение всего скифского времени. Наряду с вытянутыми и изредка скорченными костяками довольно широко применялось трупосожжение как в урнах, так и в виде безурнового захоронения сожженных костей.

Встречалось сожжение деревянного сооружения вместе с покойником; потом его покрывали курганом. Ничего подобного не наблюдается в степи…" (Граков Б. Н. Скифы, с. 124-125. ).

На последнем пункте описания следует остановиться подробнее, так как сожжение довольно массивных деревянных конструкций (крыши домовины) в известной мере уравнивало обряд сожжения покойника с новым обрядом трупоположения. Прежнее трупосожжение, широко бытовавшее и в скифское время у северных соседей славян-сколотов - у славян-невров (не по Гракову!), заменилось разведением огромного костра над могилой; покойник, находившийся под костром, не сгорал, но ритуальный костер при захоронении все же был. Зрительно для участников погребальной церемонии новый обряд мало отличался от прежнего полного сожжения трупа; гигантский костер по-прежнему составлял главную, итоговую часть ритуала.