Борис Синюков - Глубина истории (1) Последние известия известия из логической истории

• Название: Глубина истории (1) Последние известия известия из логической истории
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: История

---

Глубина истории

Функция каменного топора: расколоть, расщепить, размозжить чего-либо. Принцип его действия: динамичный удар, который эффективнее статического надавливания. Техническое решение, оно же конструкция, всем известно: привязать продолговатый, заостренный камень веревкой крест на крест к палке. Но и это до предела, кажется, примитивное орудие - лишь следствие совершенствования принципа действия, удара. Удар вместо надавливания - вот где исток каменного топора, но не с топора он начался. Он начался, грубо говоря, от попытки расколоть орех и дошел до раскалывания черепов, а потом и до отсечения голов, когда лезвие как следует наточили.

Поэтому принцип совершенствования использования принципа действия в виде технических (технологических) решений есть основа прогресса эффективности. А сам прогресс эффективности измеряется целесообразностью. Можно ниткой металлический брусок перепилить лет эдак за десять, истратив километры ниток, но целесообразно ли это по сравнению с другими доступными способами?

Ударив друг о друга два камня одинаковой величины, плотности и формы, например речные гальки, мы получим результат, годный только для приготовления бетона или отсыпки дороги. Попробуем один из камней взять поплотнее: для отсыпки дороги у нас получится материала в два раза меньше, зато более крепкий камень сохранится для следующих ударов, и это уже - инструмент. И если поблизости таких камней мало, то ценность инструмента возрастает.

Попробуем этим новым инструментом превратить в щебенку за один удар исходной, меньшей плотности камень, но только в несколько раз больший инструмента по величине. Результат будет плачевным, но и мы - настырные, будем молотить как молотилка и, в конце концов - разобьем. Только при этом надо все время думать, а не изображать из себя паровой молот. Если мы будем ударять инструментом в разных местах большого камня, то ударов и времени на его раскалывание потребуется значительно больше, нежели молотить в одну и ту же точку.

И опять при этом надо думать, так как мы непременно заметим, что в той части поверхности камня, куда мы методично ударяем, сперва образуется вмятина, заполненная измельченной каменной пылью, а потом внезапно при очередном ударе большой камень раскалывается на части. Это сегодня известно, что камень внезапно разрушился именно благодаря пыли, действующей как заряд пороха в микротрещинах камня от многих ударов, но мы же - в каменном веке. Поэтому просто знаем, что действовать надо именно так.

И здесь надо думать. Ибо мы вскоре заметим, что если долбить в одну точку более острым концом камня-инструмента, то вмятина, заполненная пылью, будет по площади меньше по сравнению, если молотить более тупым концом. Но главное, что мы заметим, это то, что чем меньше площадь вмятины, тем для ее образования надо меньшее количество ударов острым концом, чтобы камень-наковальня раскололся. Отсюда мы непременно сделаем вывод, что надо искать не только крепкие, но и заостренные камни. Закончилось все это кайлом (киркой), но пока до этого еще не дошли, чтоб классифицировать инструменты на каменные топоры и кирки.

Сперва ему, конечно, пришло в голову привязать камень к палке, так как он заметил, что таким инструментом махать легче, а главное - производительнее. Ведь надо же махать не всей рукой до плеча, а можно обойтись всего лишь вращением кисти кисти, сочетая с маханием руки, но всего лишь до локтевого сгиба. Что, сами понимаете, значительно легче - амплитуда меньше.

Но ни одними орехами и дроблением «мозговых» косточек жив первобытный человек. Ему иногда и тушу мамонта поделить надо на части. Сперва, конечно, попробовали ее разделить, делая как бы дырочки по нужной линии, тем же самым кайлом-топором. Мы так поныне прорубаем «античные» арки в стенах наших бетонных квартир: насверлим дырочек по периметру, а потом ломаем по ним, примерно, как отрываем кусок туалетной бумаги по перфорации.

И здесь надо думать. Ибо мы тот же час увидим, что дырочки в мясе делаются по сравнению с камнем шутя. Так не попытаться ли сделать наш топор по типу гребенки, как бы несколько топоров под одним обухом? Тогда за раз можно сделать несколько дырочек, достающихся так легко и просто. Но тут же одну мысль перебивает другая: зачем гребенка, если можно поискать плоский камень? Вон их сколько валяется. А уж о том, чтобы его заострить, кажется, можно сделать вывод и из предыдущих рассуждений.

Сперва о рассуждениях. В моих рассуждениях - железная, как говорится, логика. Так, или чуть иначе, вполне может быть. Поэтому, если рассуждения допустимы насчет каменного топора, то почему точно такие же, вполне логичные рассуждения не могут быть допустимы в глобальном историческом плане? Но в глобальном историческом плане мои рассуждения недопустимы, так как надо найти глиняную табличку, папирус, берестяную грамоту или кусок телячьей шкуры, на которой было бы что-нибудь якобы написано, что интерпретировать можно и так, и эдак, и еще на сотню ладов. Именно поэтому развелось необозримое число исторических и археологических подделок. И верить не только подделкам, но и неподдельным находкам теперь совершенно невозможно. Что же нам делать? Проверять логикой, и не принимать без логического анализа и синтеза ничего из так называемых «вещественных» доказательств. Другого выхода в настоящее время просто нет.

Теперь об анализе. Только надо сделать предварительное замечание. Как-то так вышло, что мы под анализом, особенно чем бы там ни было аналитическим, ныне стали понимать не совсем то, что под этим термином надо понимать. Например, я сперва назвал свою историю аналитической, тогда как ее надо было назвать логической. Дело в том, что анализ - это разборка на составные части, например, автомобиля, чтобы узнать, из чего и как он сделан. Аналитическая геометрия - это когда прямые и кривые линии, изображенные на бумаге, можно перевести в чисто математическую форму в виде уравнений из букв и цифр с помощью понятия бесконечно малых величин и пределов, к которым они стремятся, но никогда не достигают их. Примерно как мы - божьего совершенства. И только потому, что применены бесконечно малые величины, на которые все линии рассыпаются, вся геометрия превратилась в аналитическую. То есть, это - тоже разборка автомобиля.

Между тем, разобрать автомобиль на составные части, это вовсе не значит, что мы его сможем собрать вновь. Как известно, при любой разборке и последующей сборке даже мясорубки у незнающих людей всегда оказывается треть деталей - лишней, они просто не знают, куда их пристроить. И, разумеется, собранная таким умельцем мясорубка работать не будет. А уж что касается автомобиля, то он, собранный неумелыми руками даже по картинкам, каковых у него - целая книга, то работать он сможет только в виде исключения, примерно один случай из десяти, если не меньше.

Так вот, сборка автомобиля из тысяч деталей как раз и представляет понятие синтез, успешное занятие которым (синтезатор, синтетик?) в обыденной практике гораздо выше, чем понятие аналитик. Видите, даже слово, каковое по праву принадлежит синтетику по аналогии с аналитиком, украдено и предоставлено всяким там искусственным материалам типа тефлона на сковородке и нейлона, из которого шьют рубахи-душегубки. А синтезатор в широких умах вообще применяется только как понятие: электронный металлический «голос», какой можно услышать на вокзалах. Поэтому, отныне я в этой статье буду применять слово синтетик по законному его семантическому смыслу - сборщик всего и вся, включая автомобили.

Нет ныне почетней для человека прозванья, чем аналитик. Тут и репортеры-аналитики, и ворожеи-аналитики, и аналитики рынка, и воры-аналитики, ворующие не все подряд, а - выборочно. В общем, черт знает, каких только аналитиков нет. В правительствах, например, все до уборщицы - аналитики. И именно поэтому наша жизнь - тяжела. Эти аналитики, включая историков-аналитиков, разберут все до последнего винтика и не только не знают, как собрать государственную конструкцию обратно, но даже и не задумываются на этот счет. Они ведь аналитики, а не синтетики.

Но вы же только что видели на примере мясорубки и автомобиля, и я уж не говорю о более сложных и серьезных вещах, что синтетик должен цениться гораздо выше. Хотя и без аналитиков - тоже нельзя, например, на мусороперерабатывающих заводах. Бумагу - сюда, стекло - туда, железо - в третью сторону.

Отталкиваясь от жизни, а не от философии, что такое синтетик? Это человек, диапазон которого от лепки котлеток из частичек фарша до создания космогонии из корпускул. Но так как у нас понятия синтетик в широком ходу нет, то их часто называют создателями гипотез и теорий. Собственно, лепка котлеты ничем принципиально не отличается от создания теории, конечно, если вдуматься в процесс. У повара задача, чтобы было вкусно, у создателя теории, чтоб она отражала реальный мир. Повар к фаршу добавляет многие ингредиенты, производит с ними в определенной последовательности действия, примерно как собирает трактор, то есть, создает структуру, поэтому недаром говорят, что некоторые из поваров - гении. То же самое, только с неизмеримо более широким составом ингредиентов, технологиями их обработки, делает и создатель теории, или гипотезы, когда у него под руками ничего нет из ингредиентов, окромя листа бумаги. Иногда их называют конструкторами, когда дело касается видимых в натуре вещей наподобие паровоза. Главное при этом не только вкус, каковой в данном случае почему-то называется красивая теория, но и то, чтобы машина, и даже виртуальная, косила, стирала, пекла пирожки или взрывалась атомной бомбой, не давая слишком часто осечек как плохое ружье. То есть, выполняла бы то дело, для которого она создавалась. Например, пилила бы дрова или предсказывала, куда полетит запущенный спутник. Естественно, до его запуска, потом будет уже поздно.