Андрей Мартьянов - Беовульф

• Название: Беовульф
• Автор: Андрей Мартьянов
• Издательство: «Ленинградское издательство»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9942-0163-3

Римская империя погибла. На ее развалинах варварские народы строят свой мир – грозный и таинственный.

Великий герой Беовульф из рода Гаутов вступает в схватку с чудовищем, истребляющим племя данов и только боги способны решить ее исход.

---

Вот и хорошо, вот и чудесно, герои теперь в Вальхалле, а своих эйнхериев и прах их Вотан и Доннар потревожить не дадут, не потерпят такого оскорбления! Даже Локи знает, что могилы неприкосновенны.

Лошадей стреножили, сходили за хворостом. Эрзарих огромное бревно приволок, извлек из сумы топор, нарубил дров на всю ночь. Преподобный взялся за приготовление трапезы – каждый римлянин от рождения умеет готовить, было бы из чего.

Лангобард тем временем трудился, обводил круг, рыхля лезвием ножа слежавшийся снег и мерзлую землю. He-живой в круг не войдет, да и огня испугается. Затем отужинали: епископ натопил в котелке снега, настрогал туда оленины, приправил кореньями, сухими травами, что всегда возил с собой, а в мешках Эрзариха нашлась прошлогодняя репа – порезать кружками, добавить в варево, только сытнее получится.

Эрзарих сказал, что пир получился не хуже, чем у самого рикса в бурге. А то и получше – стряпухи Хловиса вечно соли и травок жалеют, а Ремигий не пожалел. Теперь остается постелить попону на еловые лапки и отдыхать до утра. Спи, Ремигий-годи, да и я прикорну, трудный день был, долгий.

…Лангобард разбудил преподобного глубоко за полночь, а сам проснулся потому, что вдруг почувствовал запах горячего железа, будто в кузне. Хороший запах, но уж больно густой. Необычно это.

Лошади не беспокоились, однако пофыркивали, тоже что-то учуяли. Эрзарих подбросил поленьев в угли, раздул огонь, запалил толстую ветку, которую нарочно с вечера приготовил. Прислушался, плечами пожал – вроде бы тихо в округе.

Епископ машинально нащупал рукоять булавы левой ладонью, правой же перекрестился, неспокойно стало Ремигию. За пределами круга света от костра было черным-черно, но преподобный знал: там кто-то есть. Не человек.

– Не шевелись, – шикнул Эрзарих, но оружия обнажать не стал. – Смотри, курган открывается…

Оггар!

На вершине погребального холма появился багровый отсвет, цвета свежей крови. И впрямь, такое иногда в кузне можно увидеть, когда над раскаленным горном образуется огненный венец. Показалась кряжистая человеческая фигура. Впрочем, нет, не человек это был – тень, призрак, не облеченный плотью. За ним вышли другие, числом в полдюжины.

Зла – настоящего зла, исторгнутого преисподней, Ремигий не ощущал, но и благодати здесь не было. Тени давно погибших воителей – обнаженных, будто изготовившихся к единоборству вутья – спустились по склону, миновали стоянку, причем один из них краем прошел через защитный круг. Все вооружены. Пахнуло сухим жаром, а спустя несколько мгновений видение сгинуло.

Епископ вытер рукавом пот с лица: он и прежде сталкивался с языческими «чудесами», но это было чересчур. Одно хорошо – смертного ужаса призраки не внушали, лошадей не напугали, и мороз, который все до единого варвары считают обязательным признаком злого колдовства, от них не исходил.

Христианин, менее знакомый с обычаями и верованиями германских племен, непременно счел бы, что волны тепла, исторгаемые обитателями кургана, есть пламя адское, но Ремигий в этом крепко сомневался.

Ад опаляет, сжигает, смердит серой, тамошний огонь нечист, ибо рожден яростью Падшего… Можно сказать больше: запах кузни не имеет ничего общего с запахом смерти и нечисти, Эрзарих мигом увидел бы настоящую угрозу! Откуда тогда явились эти неупокоенные души?

– Правду, оказывается, говорят, – сказал лангобард, глядя вслед Оггару и его дружинным, растворившимся в темноте. – Вотан может отпустить своих любимцев из Вальхаллы, чтобы те разили ночных тварей в мире смертных. Заметил, у вождя на лезвии топора был выгравирован оперенный четырехлучевый коловорот?

Ремигий покачал головой – не видел, мол.

– Знак племени вандальского, – уверенно продолжил Эрзарих. – Солнце, летящее над миром. Особо зловредную нечисть способны только отмеченные асами эйнхерии сразить. То-то раскаленным металлом пахло, значит Оггара сам Доннар послал! И круг они миновали, значит зла никакого. Спи, живые люди им неинтересны… Я посторожу.

Утром, наскоро перекусив и отправившись в дорогу, путешественники обнаружили прямое доказательство того, что Оггар-вандал и присные его недаром выходили из кургана: за тысячу шагов к восходу от упокоения лошади вдруг шарахнулись в сторону и едва не понесли, сдержать удалось с трудом.

Как ни уговаривал Ремигий лангобарда ехать дальше и не любопытствовать лишний раз, упрямый Эрзарих спешился, перебрался через оледеневшие сугробы, а когда вернулся, выглядел задумчиво и грозно.

– Не знаю, что это было, но оно мертво. – Эрзарих бросил к ногам коня отрубленную голову, которую держал за редкие волосы. Конь всхрапнул, опасливо кося глазом. – Тролль не тролль, ведьма не ведьма… Одно слово: галиурунн.

Епископ покинул седло, шагнул к лангобардовой добыче и только ахнул. Человеком эта мерзость никак не могла быть. Рожа серая, сморщенная, как печеное яблоко, глаза, глубоко запавшие, узкие, будто у гуннов. Носа нет, только две глубокие вертикальные щели, очень вытянутый подбородок, в безгубой пасти крупные зубы, все как один треугольные, словно у рыбы.

– Там еще четверо таких валяются, – сказал Эрзарих, оттирая ладони снегом. – Все изрублены безжалостно. Воинами, которые с чудовищами сражались, священная ярость владела, но не такая, как у живых, а ярость эйнхериев, которые за одним столом с Вотаном в Вальхалле пируют. Не зря мы под курганом встали, оборонил нас Оггар от напасти.

– А голову зачем принес? – нахмурился Ремигий.

– А затем, чтоб ты сам убедился. Много неверия в вас, христианах. Многое, что существует, несуществующим полагаете. Оттого вас и недолюбливают.

Над этими словами лангобарда стоило задуматься. Епископ Ремигий никогда не был склонен окрашивать мир в только в черный и белый цвета. Он знал, что Господь в великой и неизбывной мудрости своей создал мир из тысячи тысяч оттенков, подобно бесконечной радуге. Разумеется, есть бесконечное добро – сам Всевышний! – и бесконечное зло, сиречь Люцифер, отныне и навеки заключенный в бездне ада. Но тварный мир и владычествующие над ним люди не могут быть бесповоротно злыми и безоговорочно добрыми, вспомнить хотя бы о первородном грехе!

Любой варвар чадолюбив, добр к семье и сородичам, стяжательство только ради количества золота и серебра ему неведомо, но в то же время варвары неумеренны в гневе, быстро озлобляются, цену чужой и своей жизни не знают и сочатся высокомерием. Плохие они или хорошие? Черной краской отмечен их род или белой?

Да ни той и ни другой! Варвар с легкой душой может причинить другому человеку страшное зло вплоть до смертоубийства, но чести у него куда поболее, чем у многих патрициев Рима, а то и константинопольских священников.

Первое для варвара – справедливость, позабытая цивилизованными народами. Недаром германцы в Западной Империи и словины в Восточной острее всего возмущались на несправедливость властей, полагавших пришельцев с севера и востока едва ли не зверьем в человечьем обличье… Но если однажды соединятся врожденные добродетели варваров и добродетели христианские – быть Народу Божьему!

Главное в том, что варвары видят истинное зло и противостоят ему тогда, когда народы «цивилизованные», с тысячами лет великой истории за спиной – будь то греки, римляне или иудеи – ничего бы не замелили или предпочли не заметить. А зло человеческое, проистекающее из людских грехов и злоупотребления свободой воли, меркнет перед злом во плоти, извергаемым из кромешных адских глубин! Таким злом, как это… этот… та отвратительная тварь, голова которой валялась у ног епископа.

Перед тем как забраться в седло, Эрзарих не без достоинства сплюнул на мертвую голову. Сказал:

– Знавал я прежде алеманов. Великое племя, и воины у них доблестные. Не такое великое, конечно, как мы, лангобарды, или вандалы с готами, но древнее и чтящее богов. Но чтобы алеманский рикс пошел в услужение к галиуруннам – не верю. Не может вышедший из Скандзы народ обратиться к почитанию Хель и отродья Локи!

– Тогда почему недобрая сила встала в сражении на их сторону? – резонно спросил епископ.

– Откуда ты знаешь, что колдовство вызвали сами алеманы? Вдруг на том же поле была назначена другая битва?

– Это какая же? – поднял брови Ремигий.

– А то сам не знаешь!

– Другая битва? – повторил преподобный. Его вдруг осенило: – Постой, значит… Под Стэнэ сошлись не две людские рати, за спинами которых стояли силы бесплотные и непознаваемые? Там было четыре воинства, так? Сикамбры, алеманы, Войско Небесное под водительством архангела Михаила и эти твои галиурунны?

– Галиурунны – вовсе не мои, не надо мне такого добра, – усмехнувшись, ответил Эрзарих. – Насчет архангелов, как вы, христиане, великих эйнхериев именуете, тоже не знаю – не моего ума это дело. Ты жрец, ты годи, вот сам с духами и беседуй, глядишь откроют истину. Думается мне, что отродье Отца Лжи нарочно алеманам помогало, но без заключения договора и клятвы – сломаем сикамбров, а потом разойдемся своими путями. Погубили бы галиурунны Хловиса, а потом и за Гебериха с его народом принялись. Не может живой человек, военный вождь, с нежитью союз заключить… А если тайно сделает так – приближенные вождя убьют без лишних раздумий. Знаешь почему?