Уинстон Грэм - С этим я справлюсь

• Название: С этим я справлюсь
• Автор: Уинстон Грэм
• Издательство: Терра - Книжный клуб
• Жанр: Детектив
• ISBN: 5-300-03007-4

Маргарет Элмер из романа У. Грэма зарабатывает себе на жизнь воровством, ловко обманывая своих работодателей.

---

Однажды Марк Ротлэнд застал меня в кабинете мистера Холбрука, когда я нюхала розы на его столе. На самом деле я просто успела вовремя отскочить в сторону. Я покраснела и сказала, что принесла мистеру Холбруку чек на подпись и отвлеклась на запах роз.

– Первые в нынешнем сезоне, – кивнул он. – Отец был мастер их выращивать. Его это интересовала куда больше, чем полиграфия.

Я облизнула губы.

– У нас была когда-то вьющаяся роза – розовая с белой серединой. Обычно она оплетала всю калитку нашего дома в… в Норидже. А эта как называется?

– Похожа на «Звезду Голландии», – он тоже понюхал розу. – Да. По-моему, она пока остается лучшей из красных сортов… Вам приходилось бывать на Национальной выставке роз?

– Нет.

– Она откроется в следующем месяце. Стоит посмотреть, если интересуетесь.

– Спасибо. Постараюсь не пропустить.

Когда я шла к выходу, Марк Ротлэнд вдруг сказал:

– Миссис Тейлор, на ту пятницу намечен наш ежегодный вечер с танцами. Обычно на него приходят все, особенно новички. Но если из-за траура вы пойти не захотите, сообщите мне заранее, ладно? Я постараюсь объяснить это дяде.

– Спасибо, мистер Ротлэнд. – Я скромно опустила глаза – ну просто настоящая вдова, и только. – Я скажу.

3

Полагаю, я не из тех детишек, которых в можно поставить в пример. В семь-восемь лет я обнаружила, что соображаю лучше многих. И если случалось влипнуть, всегда умела отвертеться от наказания. Поэтому к девятнадцати у меня сложилось довольно высокое мнение о себе.

Дважды меня ловили. Первый раз в десять лет, когда другая девочка вдруг струсила и все выболтала. Урок не иметь дело с другими я с тех пор никогда не забывала. И страшная трепка, которую мне задала мать, когда пришла полиция, и вся эта морока с инспектором, которого приставили приглядывать за мной, тоже многому меня научили. Нет, в десять лет я не стала закоренелой преступницей, но теперь когда я что-нибудь делала, то всегда заботилась о том, чтобы меня не поймали. И меня не ловили.

Попалась я потом только раз. Тогда мне было тринадцать, и мама так меня избила, что до сих пор на бедре, где она ударила слишком сильно, осталась метка. Я тогда перепугалась до смерти, испугалась по-настоящему, потому что никогда раньше её не видела в такой ярости. Она кричала: «Воровка, вот что у меня выросло, воровка, а не дочь! Мало меня Бог наказывал! Теперь вот это!» Вместе со словом «это» на меня обрушивался внушительный удар. «Чего тебе не хватает? Чего недостает? Сыта, одета-обута, обстирана, из приличной семьи, все для неё делаю, и на тебе!» Еще один удар. И опять все сначала: «Какой стыд! Ты меня слышишь? Позорное, кощунственное святотатство! Воровать в храме Господнем!»

Так продолжалось часов шесть, не меньше; Люси то и дело просовывала голову в дверь, умоляя: «Перестань, Эди, ты же убьешь ребенка!.. Хватит, Эди, у тебя будет удар!.. Остановись, Эди, дай передохнуть, ты уже достаточно её проучила!»

Теперь, зная её лучше, я понимаю – ничто не могло причинить ей большей боли, чем то, что я взломала в церкви ящик для сбора пожертвований. Ни тогда, когда слезы струями текли по моему лицу, а мокрые волосы прилипли к щекам, когда голос мой охрип и сорвался, ни потом я не могла ей объяснить, что все это делаю ради нее.

Конечно, я не голодала и не ходила в лохмотьях – за этим мама следила, во многом себе отказывая. Но оттого труднее было это принимать. Нелегко быть благодарным, когда от тебя благодарности ждут; это просто убивает! Даже Люси иногда отчитывала маму. «Все копишь, копишь добро, – говорила она, – лучше бы о себе подумала, Эдит, все равно в гроб всего не возьмешь». А мать, бывало, отвечала: «Придет время – все помрем, не сомневайся. Но не раньше. На то воля Божья. Марни, садись за уроки!»

Тот ящик, взломанный мной в церкви, стал первым залпом в моей личной войне.

К этому привели самые разные обстоятельства. Когда умер от рака мой отец, мама ждала второго ребенка. Мне тогда было около шести. Мама еле перенесла потрясение. Мы переехали в маленький домик в Сэнгфорде, недалеко от Лискерда. Я этого почти не помню.

Когда пришло время родов, послали было за врачом, но денег не было, а в казенную больницу не успели. Поэтому мама родила с помощью какой-то повитухи. Та что-то сделала не так, и ребенок умер. С тех пор мама и стала приволакивать ногу.

Через год мы вернулись в Плимут, но поселились на другом краю города, возле Барбакана. Там я ходила в школу до четырнадцати лет, и когда закончила, директриса написала:

«Маргарет очень способная девочка, и очень жаль, что она вынуждена так рано покинуть школу. Если бы она усердно трудилась, я уверена, она далеко пошла бы в математике и естественных науках. Я также не сомневаюсь, что её способности могут получить неверное применение, последний год явно свидетельствовал об этом. Для её пользы крайне важна хорошая компанией. Я желаю ей всего доброго в будущей жизни и надеюсь, что она не растратит свои способности попусту».

Что ж, я постаралась их не растратить.

Прием с танцами фирма устраивала в отеле «Стэйдж» на Хай-стрит. Предложение Марка Ротлэнда позволяло мне туда не ходить, но в последнюю минуту я передумала. Знаете, иногда ни от кого не хочется зависеть.

Там собрались все: печатники, наборщики, переплетчики с женами, сотрудницы с мужьями и приятелями. Старик Холбрук тоже привел жену. Мистер Ньютон-Смит был холост, Марк Ротлэнд вдовец, а Терри Холбрук разведен. Донна Уитерби заметила:

– Подумайте, девочки.

Когда ужин закончился, Холбрук-старший произнес речь, подводя итог работы за год; вечер был душным, окна пришлось открыть, а поскольку они выходили на Хай-стрит, где всегда большое движение, слышно было плохо. Он говорил:

– Дамы и господа! В четвертый раз я с удовольствием поднимаю бокал за нашим ежегодным праздничным столом и обращаюсь к вам… – Тяжелый грузовик и четыре автомобиля за окном… – в целом неплохой год. Не побоюсь признать, что в июне прошлого года нам пришлось пережить беспокойный период споров по поводу торговли, но, к счастью… – Три мотоцикла. – …и, в конечном счете, решили эти проблемы.

Он включил свою улыбку.

– Для меня, как я уже говорил, большой радостью является то, что наша фирма представляет единую семью. Она не так уж велика… – Спортивный автомобиль, обгоняющий два автобуса. – …к тому же наши показатели идут вверх, к нашему удовлетворению, хотя, естественно, ещё не к полному удовольствию. По сравнению с прошлым годом. – Улыбка его постепенно угасала, пока он сравнивал этот год с предыдущим, и опять зажглась в конце, чтобы показать, что цифры эти его радуют. – За истекший период в нашей фирме заключены три брака, и я прошу счастливые супружеские пары подняться, мы выпьем за их семейное благополучие…

Счастливые супруги встали, им похлопали.

– Шестеро служащих по той или иной причине нас покинули, но пятнадцать новых влились в нашу семью. Мы желаем им… – Несколько машин проехали в обоих направлениях. – …Поднимитесь, пожалуйста, чтобы мы могли на вас посмотреть.

Сидящий рядом мужчина сжал мой локоть. Я убрала руку, но он опять её сжал:

– Вы новенькая, миссис Тейлор. Поднимайтесь.

Я встала позже всех, неуверенно улыбнулась и, случайно поймав взгляд Марка Ротлэнда, тотчас села на место.

После ужина я ненадолго отлучилась, а как только вернулась, Терри Холбрук пригласил меня танцевать.

Танцевал он прекрасно и легко. Мне последние несколько лет танцевать приходилось нечасто, но не потому что я этого не любила. Просто не было времени, и к тому же идти с молодым человеком на танцы значило поощрять его ухаживания. Но я часто мечтала о том, как у меня будет много денег, хорошие платья, бриллиантовое колье, и я отправлюсь на бал, где все будет прекрасно, роскошно, полно красок, музыки, мягкого света – этакая романтическая мечта.

– Тебе уже говорили, какая ты красивая? – спросил Терри Холбрук.

– Не помню.

– Какая скромность! Ладно, не будем говорить о тебе, скажем о платье. Оно восхитительно!

Я купила его вчера, не устояв, потому что оно было таким простым, какими бывают только по-настоящему дорогие вещи. И я решила, что вряд ли кто это поймет. Но мой кавалер прекрасно разбирался в нарядах…

Терри сделал несколько разудалых па, и я вспомнила, как в последний раз… В последний раз был дешевый ресторанчик «Вега», и я пришла туда с девушкой, которую звали Вероника, фамилии не помню; она очень хорошо двигалась – без туфель, с летящими волосами; я никогда не могла так, разве что на миг, а потом словно отходила в сторону, глядя на себя со стороны и думала: надо быть сумасшедшей, чтобы так отдаваться танцу. Потом к Веронике присоединился парень в полосатой, как оса, рубашке и в голубых джинсах в обтяжку, со стрижкой под Марлона Брандо; от него несло потом, руки липкие…