Ростислав Самбук - Крах черных гномов

• Название: Крах черных гномов
• Автор: Ростислав Самбук
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1975

Роман посвящен героическим подвигам советских патриотов в тылу фашистской Германии.

Идут последние месяцы войны. Советский разведчик Петро Кирилюк под именем немецкого коммерсанта Карла Кремера действует в Дрездене в штабе группенфюрера СС фон Вайганга. Группа Кирилюка передает нашему командованию важные разведывательные сведения, с помощью немецких антифашистов взрывает подземный завод синтетического бензина. Заправилы третьего рейха пытаются договориться с западными державами, чтобы избежать полного разгрома. Одновременно Вайганг хочет продать американцам секретную военно-техническую документацию. Но Кирилюк срывает замыслы Вайганга и передает его самого и документы советскому командованию.

---

Эсэсовец оперся о край стола, размахнулся. Солдат встал и внезапно толкнул ротенфюрера так, что тот потерял равновесие и, хватая руками воздух, упал на пол.

За столиками эсэсовцев поднялся шум.

— Задержать его, — заорал кто-то, — он ответит перед трибуналом!

Несколько человек метнулись к солдату. Он наклонился, вытащил из-под стола костыли, оперся на них, резким движением отодвинул стул и шагнул навстречу эсэсовцам.

— Берите, что же вы остановились! — выкрикнул насмешливо. — Думаете, я испугаюсь трибунала?

Эсэсовцы отступили. Один из них подошел к юноше, хлопнул его по плечу.

— Так бы сразу и сказал… — пробормотал. — Кто знал, что ты за птица…

Сначала Ульман ничего не понял и, только взглянув на ноги солдата, сообразил, в чем дело: юноша стоял, неестественно выставив вперед ногу, и всем стало ясно, что он опирается на протез. А над карманом мундира поблескивал Железный крест первой степени.

— Я пробыл на Восточном фронте без малого три года, — выдохнул солдат, презрительно глядя на эсэсовцев, — и плевать хотел на пижонов, которые не нюхали настоящего пороха!

— Ха, оказывается, он — свой человек! — ротенфюрер все еще пытался подняться. — Ты — настоящий парень, и давай выпьем!.. Хозяин, бутылку шнапса!

Хозяин метнулся за стойку, но солдат, тяжело опираясь на костыли, направился к выходу.

— Он не пьет шнапс, — предупредительно улыбнулся его товарищ. — Видите, ему и так тяжело ходить…

— Фриц, — остановился юноша, — я запрещаю тебе извиняться за меня!

Солдат еще раз виновато улыбнулся и поплелся за другом.

— Черт с ними, — разрядил атмосферу кто-то из эсэсовцев, — без них наша компания только выиграет!

— П-правда, — еле проговорил ротенфюрер. Он наконец поднялся и стоял, опираясь на чье-то плело. — Не всегда Железный крест о чем-то говорит. Мне приходилось расстреливать сволоту, которая имела почему-то награды и повыше.

— Мы уничтожим всех, кто сомневается в нашей победе! Хайль Гитлер! — выкрикнул здоровяк с нашивками унтершарфюрера.

— Хайль! — заорали эсэсовцы.

Перепуганные посетители пивной начали расходиться. Одним из первых выскользнул Фогель. Заметив, что гестаповец пошел за помощником диспетчера, Ульман подморгнул Мартке и вышел из бара.

Мартке догнал его в темном проулке. Фридрих шел, тяжело шаркая ногами по сырому асфальту тротуара. Поднял воротник куртки, руки засунул в карманы. Казалось, пожилой, уставший рабочий, немного подвыпивший, возвращается без особого желания домой, где его ждут сварливая жена, нетопленная комната и стакан давно остывшего кофе.

Несколько минут шли плечо к плечу, не разговаривая, углубившись каждый в свои мысли. Вдруг Ульман остановился, прислушался и, схватив Мартке за руку, потянул в сторону. Они присели за кустами — остатками живой изгороди вокруг разрушенной бомбами виллы, — Ульман прижал палец к губам. Послышались быстрые шаги, мимо прошел человек в надвинутом на лоб картузе. Рабочие узнали своего соседа по пивной.

На перекрестке агент замешкался, оглянулся, но, заслышав далекие шаги, чуть ли не побежал по улице, ведущей к центру поселка.

Ульман тихонько выругался.

— Еще раз предупреждаю, — сказал, покусывая обломанную веточку, — пока они не успокоятся, никаких встреч, Единственно, что нужно сделать, — прижался к Мартке, зашептал на ухо, — завтра поймай Панкау. Его поставили на чехословацкую линию, и на той неделе он идет в рейс. Необходимо повидать пражских товарищей. Дашь ему адрес явки и пароль. Там приготовили для нас листовки. Пусть заберет и пока что подержит у себя.

— Понятно. Больше ничего?

— Все.

Ульман выглянул из-за кустов. Закурили, несколько секунд постояли молча и разошлись по домам.

* * *

Вайганг принимал заместителя шефа местного гестапо штурмбанфюрера СС Густава Эрлера. Они прохаживались по дорожкам сада, в глубине которого стояла трехэтажная вилла.

Группенфюрер любил цветы. Клумбы подходили вплотную к асфальтовой площадке перед домом, где стояли автомобили, цветники тянулись вдоль аллей, а на открытых для солнца местах, всюду, где было хотя бы несколько метров свободной земли, росли кусты роз, огромные махровые георгины, разноцветные астры.

Осень уже коснулась листьев деревьев, но хризантемы, георгины и астры еще цвели. Вайганг останавливался возле клумб, обрывал увядшие лепестки, любовался белыми хризантемами, редкостными почти черными цветами георгинов.

— Этот цветочек, — нежно погладил сказочное переплетение снежно-белых лепестков, — я вывел еще до войны. И зовется он «Балерина». Видите, действительно напоминает пачку балерины, не так ли?

Эрлер, сравнительно молодой еще человек, лет тридцати пяти, но полный и малоподвижный, еле успевал за группенфюрером. Он бы посадил на месте этих цветов картофель или репу — все-таки какая-то польза. Но поддакивал Вайгангу и громко высказывал свое восхищение.

— Я никогда в жизни не видел таких прелестных цветов, как у вас, группенфюрер. Даже на выставках.

— На выставках вы и не могли ничего увидеть, — пренебрежительно поморщился Вайганг. — Я могу пересчитать по пальцам всех настоящих цветоводов Германии.

— И ни один из них ничего не стоит по сравнению с вами, шеф. — Эрлер хорошо знал уязвимое место группенфюрера и бил в цель без промаха.

Действительно, Вайганг принял откровенное угодничество штурмбанфюрера за чистую монету — лицо его расплылось от удовольствия. В глубине души Вайганг считал свою политическую карьеру делом второстепенным, которое, к сожалению, забирает много времени и отвлекает от любимого занятия. Если бы не это, имя Вайганга наверняка стояло бы в ряду известных ботаников. И сейчас с его теоретическими работами и практическими достижениями в цветоводстве знакома вся Европа, более того, с ним считаются и к его мыслям прислушиваются даже прославленные голландские мастера. Но все это Вайганг считал лишь прелюдией к настоящей работе, он мечтал о последовательных экспериментах на научной основе, о совсем новых видах цветов, которыми он когда-нибудь удивит мир.

В нескольких метрах от аллеи, где остановился группенфюрер, тянулся к солнцу высокий красно-черный георгин. Красный цвет еле угадывался, лепестки только чуть-чуть отливали бордовым, — и это делало цветок мрачным и тяжелым, каким-то траурным. А группенфюрер любил его, пожалуй, больше всех — слышал, что такие экземпляры встречаются только в Луврском парке.

Группенфюрер стал проверять, хорошо ли разрыхлена земля вокруг цветка. Эрлер стоял рядом, стараясь скрыть одышку. Черт, группенфюрер старше его лет на двадцать пять и так легко передвигается. Взбрело же ему тащить Эрлера в сад, к этим пошлым хризантемам! В кабинете такие удобные кресла, к тому же у Вайганга так хорошо готовят кофе…

Вайганг поднял глаза на Эрлера и заметил, как тяжело он дышит. «Много ест и не двигается, — подумал. — Скоро совсем ожиреет». Впрочем, какое ему дело до жизни штурмбанфюрера. Главное, что Эрлер справляется со своими обязанностями и никогда не осмеливается действовать через голову своего начальства. А Вайганг считал, что беспрекословное подчинение начальству является лучшим качеством подчиненных, и не очень любил, когда они проявляли собственную инициативу.

— Садитесь, Эрлер, — кивнул на скамейку, стоявшую в нескольких шагах. — Вам не жарко? Можете расстегнуть воротник.

— Благодарю, все в порядке, — попробовал сберечь достоинство Эрлер, но с удовольствием опустился на низенькую садовую скамью Подумал немного и расстегнул воротник. Черт побери, осень, а такая жара…

Вайганг вскоре присоединился к нему. Коротко подстриженный, без шляпы, в простеньком домашнем костюме, он выглядел менее импозантно, чем Эрлер, — в мундире с Железным крестом, в блестящих сапогах, и лишь привычный глаз отличил бы начальника от подчиненного. Группенфюрер сидел, свободно откинувшись на спинку скамейки и вытянув ноги. Вся же дородная фигура Эрлера выражала ожидание и готовность в любую минуту вскочить и вытянуться по стойке «смирно›х.

— Я удовлетворен теми мерами, которые вы приняли для усиления охраны подземного завода, — начал группенфюрер. — Система пропусков, многоступенчатые контрольные посты исключают проникновение кого бы то ни было на территорию объекта. Единственно уязвимое место — железная дорога. Имею в виду эшелоны с углем и цистерны для вывоза готовой продукции. Зарывшись в уголь, можно попасть на склад.

— Мы предусмотрели это, группенфюрер, — возразил Эрлер. — Эшелоны на территории складов немедленно окружаются и разгружают их под наблюдением охраны. После этого уголь по системе транспортеров подается сразу под землю.

— А железнодорожная прислуга? — прищурился Вайганг. — Меня волнуют листовки, которые появляются в рабочем поселке. Значит, там действуют коммунисты. Не исключено, что они попытаются попасть на объект.