Рут Харрис - Последние романтики

• Название: Последние романтики
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87322-045-X

Роман повествует о трогательной и трагической любви двух талантливых людей, о Париже начала века.

Известный своей экстравагантностью писатель Ким Хендрикс и популярная модельер женской одежды Николь Редон устремляются навстречу любовному урагану, целиком отдаваясь охватившему их чувству.

Особое очарование этой любовной истории придает мастерски воссозданная атмосфера 20-х годов, питавшая творчество Пикассо, Хемингуэя, Фицджеральда, Греты Гарбо.

---

Некоторые клиенты Николь из Биаритцы продолжали покупать ее наряды и в Париже, и Николь, будучи сама интересной женщиной, постаралась привлечь в свой магазин актрис, писательниц, художниц и получивших независимость работающих женщин. Поначалу всех их привлекали необычные наряды Николь. Наряды, в которых пуговицы выполняли свою обычную функцию (другие модельеры использовали пуговицы как украшение, а само застегивание рядов мелких крючков требовало помощи служанки); наряды, которые были действительно удобны. Как настаивала Николь, они были «логичными», хотя ни один из законодателей моды не обращал на них ни малейшего внимания.

Маргарет Берримэн, которая была нетрадиционной и здравомыслящей женщиной и корреспондентом американского журнала «Харперс базар», несомненно слышавшая об оригинальных моделях Николь, однажды зашла посмотреть их, заказала несколько моделей для себя – блузку из каша и фиолетовый вечерний халат.

Маргарет, которая была на десять лет старше Николь, являлась хорошим примером того, что французы называют «симпатичная дурнушка». Она была необычно высокой для женщины, почти под метр восемьдесят. У нее была невзрачная фигура: ни бюста, ни талии, ни бедер. Долговязая, как жирафа, она имела нос, напоминавший клюв ястреба. Ее серо-голубые глаза сидели глубоко, и над ними нависали темные густые брови. Ее муж Ройс, банкир, был связан с военным отделением министерства финансов. Маргарет, у которой не было детей, отказалась сидеть дома и поехала со своим мужем, когда его послали в Париж, там она стала работать на «Красный Крест», штаб-квартира которого размещалась в отеле «Криллон». Обладая необычным чувством стиля и будучи через отца знакома с редактором журнала «Харперс базар», Маргарет согласилась посылать в Нью-Йорк репортажи о парижской моде.

– Можете вы мне дать рисунок вашей модели из джерси? – спросила Маргарет у Николь после того, как стала ее клиенткой. – Я отправлю его в «Харперс базар».

– «Харперс базар»? – Николь никогда не слышала о таком издании.

– Это американский журнал мод, – объяснила Маргарет. – Если ваша модель поправится, они опубликуют ее.

– Я с удовольствием дам вам рисунок, – сказала Николь, которая любила работать непосредственно с тканью и редко рисовала.

– Я знаю одного молодого человека, который делает изумительные рисунки. Станислав Раковский, поляк. Я попрошу его нарисовать для вас.

– Замечательно! – воскликнула Маргарет с обычным для себя восторгом, когда обнаруживала что-то новое и стильное. – В ваших моделях что-то есть! У вас будет огромный успех! Вам всего лишь нужна реклама, и я сделаю для этого все, что смогу.

Николь поблагодарила ее, попросила Стаса сделать рисунок и, получив его через три дня, лично опустила в почтовый ящик квартиры четы Берримэн. И забыла об этом до октября 1918 года, когда он появился в журнале – за месяц до того, как в ее жизнь вошел Ким Хендрикс и перевернул эту жизнь.

4

К февралю 1919 года, когда Кирилл возвратился в Париж, Николь рассталась с надеждой, что Ким вернется. Обиженная его непонятным и неожиданным исчезновением, Николь все больше и больше привязывалась к Кириллу и уже вновь любила его нежность, надежность, открытое и очевидное восхищение ею и то, как он радовался каждому моменту жизни. В начале лета, когда погода стала жаркая, Николь вдруг решила коротко подстричься, чтобы соответствовать своим коротким юбкам, и именно Кирилл отрезал ее косу. И когда клиентки захотели такую же короткую, свободную, удобную прическу, Кирилл не удивился.

– Какая женщина не захочет быть похожей на тебя? – сказал он. Потом Николь пришла в голову мысль нанять манекенщицу для показа своих моделей. Кирилл не только поддержал ее, но даже предложил девушку, идеально подходившую для этого. В 1919 году женщины заказывали свои платья по рисункам или образцам, висевшим на манекенах.

– Это – бессмыслица, – говорила Николь. – Женщина не может ничего сказать о платье по рисунку. Нужно увидеть платье на живом человеке. Я замечаю, что клиенты часто заказывают то, что ношу я сама. Они говорят: сделайте мне такое, которое сейчас на вас. И это потому, что они видят, как оно будет выглядеть. Но я-то могу носить лишь одно платье в данный момент. И у меня пет времени переодеваться весь день. Если бы у меня была манекенщица, то она могла бы весь день менять наряды для показа клиентам.

– Как всегда, ты говоришь логично, – сказал Кирилл. – Ты знаешь, что у Стаса есть сестра? Она только что приехала из Польши и ищет работу…

– Сможешь познакомить меня с ней?

Кирилл привел Николь в квартиру Стаса на Левом Берегу. Она была непохожа ни на одну из квартир, которые Николь когда-либо видела, в ней не было стульев, стояла лишь очень низкая софа, покрытая пледом нейтрального цвета, напоминавшим первую модель Николь под названием каша. Был коктейль-бар из белого дерева с красивыми геометрическими линиями. Единственное «цветное» в этой комнате – персидский ковер в приглушенных оттенках синего и бежевого цветов. Николь подумала о том, что, если у нее когда-нибудь окажутся деньги на собственную квартиру, она попросит Стаса покрасить ее.

– Это моя сестра Хелена, – представил Стас. – Все называют ее Лалой.

– Вы только что из Польши? – спросила Николь. Кирилл уже рассказал ей историю Лалы: ее родителей у нее на глазах убили немцы, их собственность присвоили, деньги конфисковали. Лале удалось убежать сначала на парусной лодке, затем верхом на лошади, потом в крестьянских телегах, выдавая себя за немую, и когда она видела солдат, она с ужасом вспоминала истерзанные тела своих родителей.

– Это – ужасная история. В какое страшное время мы живем…

– Да, – сказала Лала, чей французский, благодаря польскому акценту, звучал экзотически привлекательно. – Мне повезло, что я жива.

– Я знаю, что вы ищете работу, – сказала Николь. – У меня есть предложение… возможно, оно вас заинтересует.

Лала, которая любила наряды, когда еще была маленькой девочкой, сказала, что идея Николь просто отличная, она готова начать работать хоть сейчас. Стройная и высокая, с рыжевато-коричневыми волосами, высокими скулами и зелеными глазами, Лала стала не только манекенщицей Николь, но и тем человеком, под которого она создавала свои модели. Николь всегда предпочитала черпать вдохновение от материала, от того, как он падал и двигался на фигуре. Прежде она примеряла, прикалывая и наметывая на себе; работать с материалом на другом человеке было не только гораздо легче, но и позволяло, по мнению Николь, улучшать свои модели, поскольку примерка модели на фигуре позволяла лучше видеть изделие целиком.

Лала и Николь по нескольку часов в день проводили вместе в пошивочной комнате Николь. Николь скалывала и распарывала, опускалась на колени, чтобы наметить шов, поднималась, чтобы примерить плечо, наклонялась, чтобы наметить шов, поднималась, чтобы примерить плечо, наклонялась, чтобы измерить талию, спину и перед. Николь была в постоянном движении, а Лала часами стояла неподвижной. Пока они работали, они обо всем болтали и скоро стали хорошими подругами. Николь рассказала Лале о своей растущей привязанности к Кириллу, – Лала была первым человеком, кому Николь сообщила, что она и Кирилл решили объявить о своей помолвке.

5

Николь и Кирилл хотели провести рождественские праздники на снятой ими вилле, находившейся в горах над Каннами. Они объявят о своей помолвке оттуда. Кирилл уехал раньше, закрыв свой магазин на улице Де-Риволи, в котором дела шли не очень удачно, – он не имел того ошеломляющего успеха, который ему предрекали. Почти никто уже не хотел носить стеклянные драгоценности – это считалось теперь вульгарным. Николь должна была встретиться с Кириллом в Каннах двадцать четвертого декабря. Праздничных заказов в магазин на улице Монтань поступило гораздо больше, чем ожидала Николь, ей не было смысла закрывать магазин рано, – обстоятельство, которое Кирилл понимал и страшно этим гордился.

Вечером двадцать третьего декабря Николь отправилась на званый обед к Маргарет и Ройсу Берримэн. Маргарет, проявившая к Николь большой интерес, задумала представить ее всем, кто сам из себя что-то представлял. Прекрасная гостиная супругов Берримэн, освещенная свечами и украшенная огромной пихтой, наполнявшей воздух особым ароматом, была заполнена очаровательными и роскошно одетыми людьми. Николь испытывала благоговейный трепет, болтая с баронессой Ротшильд, любимой клиенткой Пуаре; со свергнутой румынской королевой Марией, которая одевалась у Ланвина; с Магарани, одетой в платье из мулине, на которой, помимо повседневных бриллиантов в ушах, на шее, запястьях и пальцах, по этому торжественному праздничному случаю был одет широкий пояс, инкрустированный сапфирами, рубинами, алмазами и изумрудами. Никто, конечно же, из них, богатых аристократов, не одевался у Редон. Они предпочитали дорогие и изысканные наряды известных модельеров. Николь заинтересовало: появились бы они на улице Монтань, если бы она стала великой княгиней? Она была уверена, что рано или поздно они появятся там.