Андрей Алдан-Семенов - Красные и белые

• Название: Красные и белые
• Автор: Андрей Алдан-Семенов
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

Тема гражданской войны занимала видное место в творчестве писателя А. И. Алдан-Семенова (1908 — 1985). Роман «Красные и белые» посвящен событиям, происходившим и Поволжье, на Урале и в Сибири в 1918 — 1919 годах. В центре повествований разгром Красной Армией войск «омского диктатора» Колчака. На большом документальном материале дана картина вооруженной борьбы против белогвардейцев. Воссозданы образы прославленных полководцев М. Н. Тухачевского и В. М. Азина, других героев молодой Республики Советов.

Для массового читателя.

---

— И вы бы взорвали?

— Да. Безусловно.

Долгушин присел на край стола, опустил голову, засунул руки в карманы. Он потерял всякий интерес к допросу, не хотелось спрашивать, не хотелось записывать. Потускневшим голосом поспешно досказал за Воронина:

— И государя вы привезли в Екатеринбург. И поместили его вот в этот самый особняк. И расстреляли его, когда поняли, что белая армия возьмет город…

— Бывшего царя, конечно, судили бы на глазах всего мира, — ответил Воронин. — Но вы хотели сделать Николая Второго знаменем борьбы с революцией. Мы уничтожили ваше знамя. И вы будете уничтожены, потому что невозможно бороться с народом.

10

Князь Голицын, улыбаясь длинной, чуть брезгливой улыбкой, встал из-за стола, протянул обе руки навстречу английскому консулу Престону. Провел его к креслу, осторожно усадил, сам присел на краешек стула, не гася гостеприимной улыбки.

Престон поудобнее уселся, вытянув ноги, заговорил, слегка коверкая русские слова:

— По пути к вам, ваше сиятельство, я заглянул на черный рынок. Там все продается и все скупляется. По высокой цене скупляется золото, произведения искусства, уральские драгоценные камни. Скупляются деньги, особенно фунты стерлингов. Меня прямо-таки поразило, что на черном рынке сегодня десять сортов денег и на каждый сорт свой курс.

— По тому, кто какие деньги сейчас покупает, можно узнать, к какому обществу он принадлежит, — печально ответил Голицын. — Мужики скупают гривенники, мещане и буржуа «керенки», дворяне — золотые червонцы и екатерининские ассигнации. «Катеринки» напоминают нам о недавнем величии Русской империи.

— О-о! «Катеринки»! Сторублевые ассигнации с портретом Екатерины Великой? В городе, носящем ее имя, естественно ценить ее деньги.

— Екатеринбург назван в честь Екатерины Первой, — мягко поправил Голицын.

— Благодарю за примечание к русской истории. — Престон вынул золотой портсигар, щелкнул крышкой. — Как продвигается следствие по делу о цареубийцах, ваше сиятельство?

— Следствие окончено. Мы же успели захватить только мелкую сошку, главные виновники бежали, — поморщился Голицын, и обычное брезгливое выражение вернулось на его худое лицо.

— Вы намерены судить эту сошку?

— Суд уже состоялся. Цареубийцы расстреляны. — Голицын поджал тонкие серые губы, вытер батистовы платком ладони. — Пусть казнь цареубийц послужит грозным предупреждением для красных. Хотя казни и не исправляют нравов, но эта, эта оправдана словами евангелия: «Мне отмщенье и аз воздам!» Возмездие совершено, теперь надо думать о будущем.

Наступила неловкая пауза: каждый думал о своем, теперь уже подыскивая дипломатическую форму выражения мысли. Первым прервал затянувшееся молчание Томас Престон.

— Вам так и не удалось обнаружить золото из уральских банков, похищенное большевиками? — спросил он. — Ведь большевики захватили что-то около тысячи пудов…

— Красные успели вывезти золото и другие ценности из Екатеринбурга, Алапаевска, Златоуста, с золотом им повезло, — меланхолически ответил Голицын. — Но что такое уральское золото по сравнению с русским золотым запасом, хранящимся в Казани? Капля в океане!

— Вы правы, вы правы, — завздыхал Престон. — В государственном запасе России, кажется, восемьдесят тысяч пудов золота, платины, серебра, не считая царских драгоценностей. Какой ужас, что это сказочное богатство в руках большевиков. — Престон стиснул в зубах мундштук папиросы.

— Офицерская бригада Каппеля заняла Симбирск и идет на Казань. Если Каппель будет действовать стремительно и смело, золотой запас можно отвоевать, — убежденно сказал Голицын.

— Да поможет бог полковнику Каппелю! Кроме офицерской бригады на Казань наступают чешские легионы. Шесть легионов, отборные части, ваше сиятельство. — Престон подобрал ноги, выпрямился в кресле. — У меня есть точные сведения, что Ижевск и Воткинск свергнут Совдепы. А ведь в тех местах крупнейшие военные заводы России…

— Новости великолепны; правда, я их уже знаю. Самарский Комуч развивает бешеную энергию.

— К сожалению, этого не скажешь об областном правительстве Урала. Правительство это — политический выкидыш кадетской, меньшевистской и левоэсеровской партий.

— Областное правительство Урала держится на моих штыках, пренебрежительно заметил Голицын.

— Штыками можно делать что угодно, нельзя на них только сидеть, говаривал Наполеон. Мне совершенно ясно — России нужен свой Наполеон.

— Наполеоны не выдвигаются партиями, Наполеоны являются сами, Голицын потер ладонь о ладонь, брезгливо отряхнул пальцы. — Пока у нас нет фигуры, достойной стать русским Наполеоном.

— А Савинков? — спросил консул. — Опаснейший враг большевиков и надежнейший наш союзник. Он самой судьбой послан для спасения России.

— Савинков причинил много зла и Русской империи, и царскому дому. Этот террорист не может стать русским диктатором. Монархисты его ненавидят, народ не понимает.

— Борис Савинков перестал быть социал-революционером. Теперь он — как ни странно это звучит — личный империалист. У Савинкова — могучая воля, он применяет любые средства, чтобы сокрушить большевиков. Не воспользоваться таким человеком — грех!

— Большевики раздавили его восстание в Ярославле. И в Муроме — тоже. Сам Савинков скрылся, и где он — неизвестно, — сказал Голицын.

— Савинков вынырнет и начнет поход на большевиков. — Престон откинул руку с дымящейся папиросой и произнес особо доверительным тоном: Ярославский мятеж — всего лишь пролог гражданской войны. В Казани собралось несколько тысяч членов Союза защиты родины и свободы. Среди них и кадровые офицеры, и царские генералы, и все они — убежденные монархисты и простили Савинкову его прежние грешки.

— Но ведь Савинкова в Казани нет. — Голицын раскрыл ладони, но тут же сложил лодочкой. Задумался.

Томас Престон наблюдал за ним, пытаясь понять ход его мысли, это не удавалось.

— Лучше диктатура одной личности, чем политической клики. Хотя всякая диктатура несет беззаконие — я за нее. Она становится исторической необходимостью. Только военной диктатурой можно сломать диктатуру большевиков. И нам надо спешить, иначе белое движение погибнет. Все эти уральское и омское правительства — лишь тени на политическом экране России. Они больны дряблостью мысли, и — что самое страшное — они бессильны. Не думал я, что доживу до какого-то уральского правительства! Что за божественные завитушки появляются на фасаде русской истории? Областное правительство Урала! — желчно повторил Голицын и опять потер ладонь о ладонь. — Если этих правителей сегодня телега колесом не раздавит — завтра я их арестую…

— У вас чисто английский юмор, — расцвел в широкой улыбке Престон. Англичане не любят менять лошадей на середине брода, но в России это совершенно необходимо. Правительство его величества моего короля окажет белому движению любую помощь. Для этого нужна только уверенность, что белые вожди будут верными нашими союзниками. Да, а что вы думаете о чехах? — спросил консул.

— Чехи сделали свое дело, чехи могут уходить…

— Чешские парни не уйдут из Сибири, если бы даже вы и хотели. Я получил сегодня утром телеграмму из Вашингтона. Чехословацкий национальный совет, возглавляемый профессором Масариком, опубликовал заявление, что Чехословацкий корпус остается в Сибири. Профессор Масарик прекрасно понимает, что его парни принесут союзникам больше пользы в Сибири и на Урале, чем в другом месте Европы. Если вы дорожите нашей дружбой — цените чехов. Воздавайте должное их полководцам, особенно Рудольфу Гайде. Спрячьте вашу гордость, скверно стоять на коленях с гордо поднятой головой.

Голицын сидел насупившись, закусив нижнюю губу: с морщинистого лица исчезла даже тень дружелюбия.

— Лучше реальное настоящее, чем абстрактное будущее. Сегодня вам нужно больше рассчитывать на чешские штыки, чем на собственные, — голос консула звучал мягко, бархатисто. — Ваше сиятельство! Я рад, что Казань скоро очистится от красной скверны, я верю в это, как и вы. От души советую — установите контакт со всеми антибольшевистскими силами, скрывающимися в Казани. Офицеры, сенаторы, священники, помещики. Цвет русского общества! Самая мощная организация — Союз защиты родины и свободы, им руководит заместитель господина Савинкова генерал Рычков. Это имя вам известно?

— Старый мой приятель, Вениамин Вениаминович.

— И очень даже прекрасно! Пошлите к нему человека, которому доверяете. Поставьте перед своим эмиссаром две цели: захват государственного золотого запаса и немедленный вывоз его из Казани. Это первая и главная цель. Вторая — пусть ваш эмиссар помогает Союзу защиты родины и свободы; в русских социал-революционерах имеются еще силы, способные уничтожить большевизм. Есть у вас такой расторопный человек?