Людмила Петрушевская - Настоящие сказки

• Название: Настоящие сказки
• Автор: Людмила Петрушевская
• Жанр: Современная проза

Людмила Петрушевская — признанный мастер современной прозы, ее перу подвластно все — остросовременная повесть, тонкая психологическая новелла и … сказки, любимый жанр, по слова самой писательницы. Настоящая сказка может быть веселой или немного грустной, но непременно с хорошим концом. Чтобы каждый, кто ее прочтет, почувствовал себя счастливее и добрее. «Настоящие сказки» Петрушевской — о счастье, которого так не хватает нам всем. И значит, читать их могут все: и самые маленькие, и умудренные жизнью. К тому же все герои этих сказок — принцессы и волшебники, пенсионеры и работники телевидения, а также куклы Барби — наши соседи и современники.

---

Буквально испарились за ночь.

Для кого теперь, спрашивается, мастерить музыкальный инструмент под названием орган, если Маша украдена?

Побегав под липами, дед Иван снялся с места и, голодный, отправился на автобусе по знакомому маршруту в поселок Восточный, надеясь встретить там мальчика по прозвищу Чума, чтобы этот Чума оказал ему любезность и слазил еще раз на липу, посмотрел бы в гнездах насчет Барби Маши.

Ведь дедова работа над музыкальным органчиком почти подошла к концу, оставалось только отделать скамеечку для куклы Маши.

Причем дед Иван смастерил этот музыкальный инструмент с одной маленькой хитростью — стоило посадить Машу за органчик, как скамейка прогибалась, пружинка под ней растягивалась, задвижка отскакивала и сама собой начиналась музыка, а впечатление было, что играет кукла.

То есть органчик этот был замечательной игрушкой с механическим заводом (дед Иван уже подкрутил колесико) — не хватало только скамейки и куклы Маши для испытаний.

Спустя час осиротевший дед Иван, стало быть, уже бегал по поселку Восточный, и за ним следовали две уличные собаки — они, видимо, признали в нем старого друга и не отставали от него ни на шаг, а частенько и забегали вперед.

Дед искал мальчика Чуму в большом городе Восточный, ни на что не надеясь.

Была, правда, одна зацепка — местные пенсионерки.

Они наверняка знали и Чуму, и его мать Шашку.

Но дед Иван так и не решился обратиться к бабушкам, хотя они сидели наготове там и тут у подъездов на скамейках специально для информации (сбор и передача новостей, устная газета «Глаза жильцов»).

Но именно у них почему-то неловко было спрашивать, где здесь проживает парень Чума (имя дед забыл).

Не мог дед вот так просто взять и подойти к бабкам, которые по возрасту годились ему в невесты, и сказать: «Не знаете ли вы, где тут живет Чума или его мама Шашка?»

Бабульки наверняка бы подняли его на смех, обозвали психом и подумали бы, что это он таким путем хочет познакомиться с ними со всеми и жениться.

(Бабульки только об этом и мечтают всегда, чтобы иметь возможность сказать «во дурак больной» и посмеяться над каким-нибудь дедулькой.)

Тем не менее две собаки, сопровождавшие его, Дамка и Тузик, сразу догадались, кого ищет дед Иван.

Они помнили Ивана по прошлой встрече, когда им пришлось сопровождать куклу Барби в лес к тому месту, где дед Иван лежал без памяти, рукой в капкане.

Именно они спасли деда, так получилось.

А, как известно, если кто-то кого-то когда-то спас, то этот спаситель будет любить спасенного всю жизнь!

Тем более что дед Иван в прошлый раз еще и угостил Дамку с Тузиком хлебом, чем окончательно покорил сердца бедных собачьих нищенок.

И собаки, охваченные чувством любви к спасенному деду Ивану, нежно виляя хвостами, бежали впереди, оглядываясь и как бы приглашая его следовать за ними.

В это же самое время в городе, в квартире деда Ивана, зажегся свет, яркий, как в больнице во время операции...

Там вдруг зазвучал игрушечный орган — один, без деда и без Барби Маши (мало ли, соскочила пружинка в механизме), и музыка играла, орган вздыхал, рокотал, нежно переливался, как ручеек, и гудел, как оркестр трубачей.

То есть работал на полную мощность.

Соседки в доме так и замерли на своих кухнях, вороны в гнездах прилегли, дети за помойкой во дворе перестали привязывать коту на хвост консервную банку, кот перестал дико орать и вырвался из старой телогрейки, в которую его завернули умные ребята.

Дяденьки за длинным дощатым столом перестали стучать костяшками домино. Они начали нежно переставлять их, как будто играли в шахматы, и произошло еще одно событие: бутылка под скамейкой, почти полная, сама собой внезапно ахнула и опрокинулась навзничь как бы в обмороке, короче говоря, вылилась.

А органная музыка все играла.

И местный дворовый бандит вдруг перестал заботливо считать патроны, а пошел и выкинул их в ближайший пруд вместе с пистолетом, наручниками и охотничьим ножиком типа «белка».

После чего этот бандит побежал в церковь и там, весь дрожа (а музыка играла), купил сто свечек и поставил их у всех икон, а потом этот бандюга заказал панихиду по мамочке и папочке (убиенным Анатолию и Матильде), которых ему пришлось прикончить, а то бы они его вдвоем прикончили, такие дела.

Мы не будем здесь говорить, что волшебник мастер Амати спустился в дедову квартиру из своего хрустального дворца в Гималаях, нет.

Мастер Амати никуда не спускался.

Но его живо интересовали все музыкальные инструменты мира, и для знакомства с ними у мастера существовало несколько волшебных способов.

Мастер Амати и не был, и был в дедушкиной квартире, и он там и играл, и не играл на игрушечном органе, и этот орган остался прежним — а может быть, и приобрел какие-то новые свойства.

Во всяком случае, один человек, проезжавший мимо дедова дома, который не видел собственных детей вот уже пять лет и не вспоминал о них ни по каким праздникам, вдруг резко крутанул руль «мерседеса» и въехал во двор своего бывшего дома.

Затем этот человек взбежал на второй этаж и позвонил, а когда ему открыла старая бабушка и уже совсем было хотела плюнуть ему в лицо и на этом захлопнуть дверь, странный посетитель (а орган все играл и играл) быстро заскочил в квартиру, окинул взором всю нищую обстановку, увидел две бедняцкие кроватки детей, двух плюшевых старых мишек на подушках и множество зачитанных книг на полках — и только тогда он спросил старушку: «А дети в школе?» — и, не получив ответа, вынул из кармана свой большой кошелек и смирно положил на письменный стол.

Бабушка тоже слушала тихую музыку из-за стены и поэтому не сказала: «Обойдемся без тебя» (а это был ее собственный сын), а только прошептала со слезами: «Сердце тебе надо лечить, сердце», и на этом мы их оставим.

Органчик поиграл-поиграл, а потом вдруг яркий свет в окнах деда погас и музыка кончилась.

Доминошники тут же стали страшно стучать костяшками об стол, кто-то крикнул: «Рыба!», кто-то протянул длинную руку под стол и обнаружил там пустую бутылку, и все начали обвинять друг друга, произнося вслух заковыристые фразы.

То были слова, которых вы не найдете в школьных словарях (это особый язык, который никто не хочет знать, но понимают его все в отличие от английского, который все хотят знать, но никто не понимает).

Странно, кстати, было бы наоборот, если бы доминошники за столом начали выяснять отношения и кричать друг другу по-английски, к примеру, «кто есть кто?».

А за помойкой, как только музыка кончилась, дети тут же начали с веревкой, телогрейкой и консервной банкой искать кота.

Но кот уже сидел на крыше и с интересом смотрел, как бегают мальчики.

«Маленькие ведь, как мыши, думал кот, поймать и съесть».

А тот миллиардер, который только что оставил свой кошелек матери, тронув с места «мерседес» как раз, когда музыка прекратилась (то есть секунду спустя), подумал о том, что сделал большую глупость и надо бы вернуться, добрая мамаша отопрет. А уж как забрать лежащие на столе деньги, никого учить не надо — и этот человек решительно крутанул руль.

И его «мерседес» тут же крепко поцеловался с чужим автомобилем марки «чероки», и прохожий радостно воскликнул «Есть!», а из «чероки» уже вылезал владелец, похожий на трехкамерный холодильник, и на этом мы их тоже оставим, туда едут милиция с сиреной и «Скорая помощь».

Мы не говорим уже о том бандите, который, безоружный и со слезами на глазах, помолившись в церкви, побежал по собственной воле в отделение милиции и силой стал рваться в камеру предварительного заключения. Причем он лез на дежурного сержанта, как таран, на коленях, стуча лбом об пол и вопя: «Я убил своих родителей, Толю Хромого и Маню Кошелку, вы их знали».

И он так плакал и убивался, что над ним сжалились и пустили его в камеру.

Но вот музыка кончилась, и бандит стал вырываться из камеры заключения обратно с криком: «Обижаешь сироту, мусор!»

На этом мы их опять-таки оставим.

Дед Иван и подросток Чума

Тем временем дед Иван, пребывая в поселке Восточный, шел и шел за собаками Тузиком и Дамкой, пока не обнаружил мальчика Игорька-Чуму на улице — этот мальчик бегал по краю тротуара, тряся пачкой завтрашней газеты «Ленинский путь» (местная восточновская пресса).

Дед, смутившись, купил у него экземпляр и спросил:

— Не узнаешь?

— А чо надо? — ответил ему малец.

— Ты еще с матерью ко мне приходил, — сказал дедушка Иван.

— А чо надо? — возразил Чума-Игорек.

— Помнишь, ты на дерево лазал, — сказал Иван.

— Ну и чо надо? — сплюнул Игорек.

— Ты мне нужен опять, — сказал дед.

— И чо надо? — просипел Игорек.

— Помнишь, ты еще на дереве нашел... В гнезде... — Тут дед Иван замялся.

— А чо надо-то?! — крикнул Игорек-Чума деду. — Кольцо, да? Кольцо, да? Так его у матери отобрали, по голове стукнули, она в больнице, понял, да? Кольцо твое.