Евгений Салиас - Ширь и мах (Миллион)

• Название: Ширь и мах (Миллион)
• Автор: Евгений Салиас
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-280-01547-4

Впервые этот исторический роман был издан под названием «Миллион» в 1885 году.

---

– Благодарю вас за честь… – заговорила княжна, прося гостя садиться… – Но очень сожалею, что вы ко мне пожаловали.

– Я вас не понимаю, княжна, – сказал Зубов, изумляясь и поневоле смеясь этой наивной манере принимать. – Объяснитесь.

– Объясниться вполне ясно я не могу… Но скажите мне вы… Зачем вы приехали сюда?..

Зубов объяснил, удивляясь, что ввиду ее просьбы быть свидетелем при ее свадьбе и заступником против преследований ее угнетателя он пожелал с ней познакомиться. Княжна отвечала, что она никогда не просила жениха ходатайствовать об этом, не желая навлекать на господина Зубова – срам и позор.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что моя свадьба будет самый ужасный соблазн, скоморошество… по милости князя. И вы, будучи свидетелем, попадете в смешное положение.

– Почему же, княжна? Вы думаете, что князь что-либо предпримет, не допустит вас обвенчаться?

– Я боюсь… Почти уверена в этом заранее! – воскликнула Эмете.

– Но я за вас заступлюсь! За этим я и буду… Я был очень рад, что Шмитгоф меня пригласил, а пастор поставил даже условием мое присутствие…

– Я вас прошу, глаз на глаз, господин Зубов, не быть на этой свадьбе… Я не хочу, чтобы над вами смеялись потом.

Говоря это, княжна глядела пристально в лицо Зубова своими прелестными зелеными глазками, и какая-то странная тревога, помимо ее воли, сказывалась в чертах ее лица и во взгляде. Она будто боялась его ответа, его решения.

Зубов молчал и не знал, что ответить… Его умолял жених согласиться… Он был рад случаю досадить князю. А теперь невеста просит его бросить все… Конечно, надо опять согласиться, т. е. бросить затею.

– Извольте, княжна… Не могу же я насильно предлагать вам свою помощь.

– Ну, вот и отлично! – громко воскликнула Эмете с неестественной, будто сыгранной веселостью и тотчас прибавила: – Да и где же бороться с князем?..

– Ну это… Это позвольте, княжна… Позвольте не согласиться.

– Вы воображаете, например, что если вы явитесь чьим-либо свидетелем или покровителем, то князь не посмеет ничего сделать.

– Ему будет труднее… Он не решится… Я уверен, что если бы он что-либо затевал против вас, то после вашего венца, при котором я был бы в качестве посаженого, – он ничего не сделает.

– Ах, вы ничего не понимаете… Вы малый младенец! – воскликнула Эмете.

Зубов слегка обиделся, как всякий молодой человек, когда ему женщина бросает в лицо его молодость в виде упрека.

– Князь вас с лица земли стереть может! В шуты нарядить! И я не хочу, слышите ли вы, этого. Я не хочу, чтобы это было из-за меня… Вы меня потом возненавидите, а я этого не желаю…

Княжна говорила горячо и не смотрела почти на гостя, но все-таки хорошо видела действие ее слов.

– Позвольте же, княжна, мне доказать вам на деле, что вы ошибаетесь… Во всем ошибаетесь… Вы преувеличиваете могущество князя и уничижаете мое положение…

– Как? Вы все-таки будете? – воскликнула Эмете. – Ну, так я вам говорю… что вы не посмеете быть… А если решитесь быть… то будете уничтожены князем…

Зубов досадливо рассмеялся.

– Буду и докажу вам, что вы ошибались…

– Я молчу… Я свое сказала. Все сказала… Мне вас жаль… Очень жаль… Вы себя губите… – И княжна покачала головой, усмехаясь, прибавила:– Вам с князем тягаться!! Вам…

Зубов встал и уже несколько раздражительно, смеясь, выговорил:

– Вот увидим. До свидания…

Зубов протянул руку.

– Еще одумаетесь… – шепнула лукаво и насмешливо княжна, тоже подавая руку.

Зубов нагнулся, очевидно, с целью поцеловать ее. Эмете быстро отдернула руку.

– Княжна… Поцеловать руку у нас не считается оскорблением для хорошенькой женщины.

– Нет. Я не хочу…

– Ну, я прошу, настаиваю…

– Никогда!

– Ну, хотя бы за все те неприятные, оскорбительные слова, которые вы мне наговорили сейчас.

– Ни за что!

– Я вас умоляю…

– Ни за что! Никогда! Хоть убейте…

– Я вас умоляю, княжна. Я не уйду без этого! – вдруг заупрямился Зубов, как баловень столицы.

Эмете была первая женщина, которая не оказалась счастливой от такого знака внимания с его стороны.

Наступило молчание. Зубов стоял, протянув руку, и видно было по его лицу, что он не уступит.

– Я не уйду… Не уйду! Хоть до вечера… – шепнул он, глядя в прелестное личико княжны.

– Но я не могу допустить этого… У нас это не в обычае… Поймите…

– Вы в России, а не в Персии…

– Что ж из этого?..

– Мы одни… Никто не увидит, не узнает.

Княжна молчала, стояла опустив глаза и сильно смущенная. Даже лицо ее зарумянилось сильнее.

– Оставьте это… Прощайте! – вымолвила она наконец.

– Повторяю десятый раз: ни за что! Вы упрямы. Я тоже.

Княжна двинулась в сторону. Зубов догадался и заступил ей дорогу. Она очутилась между ним и диванчиком, как в западне.

– Послушайте, если так… – заговорила она.

– То я буду кричать и звать моих к себе на помощь, – прибавил Зубов, смеясь.

– Нет… Если вы так упрямы, то я уступаю! Уступаю насилию… Но руку я вам все-таки не дам. Это не обычай у нас… Целуйте меня!

– Вас?! – воскликнул Зубов.

– Да, целуйте меня… Это возможнее… Тут ничего особенного не будет… А руку я не могу. Ну… Изволь-те-с!..

И княжна, став вполоборота, подставила свою щеку. Зубов смутился в свой черед от неожиданности, но был слишком светский человек и слишком шалун в юности, чтобы терять время и раздумывать…

Он нагнулся и крепко поцеловал румяную щечку княжны.

В ту же секунду она юркнула мимо него и убежала из гостиной.

Зубов постоял мгновение один среди горницы, как бы приходя в себя от неожиданной, странной сцены. Потом он рассмеялся и двинулся уезжать.

«Вот уж не ожидал! – думал он. – Не хотела принимать! Наговорила с три короба дерзостей! Не дала руки и подставила личико!.. Однако понятно, почему Питер от нее в восхищении. Замечательный зверек!.. Прелестный котенок!..»

XIII

Наступил день и время, назначенное для тайного венчания.

К вечеру тревога пастора усилилась и перешла в лихорадочное волнение, так как за час до назначенного времени старика поразило странное обстоятельство. Около храма появилось много всякого народу и плотная толпа зевак все росла.

Княжна Эмете, по словам Шмитгофа, никому не хотела говорить о своей свадьбе… Стало быть, Зубов неосторожно рассказал, что поедет на венчание и крестины персидской княжны.

Так или иначе, но старик пастор, выглядывая из окна своей квартиры, был изумлен и встревожен.

Толпа любопытных все увеличивалась и скоро дошла от десятков до сотен. Посланный причетник, потолкавшись в народе, вернулся и доложил пастору, что все эти люди знают, зачем собрались: всем известно, что будет бракосочетание персидской принцессы. Только многие простые люди путают и думают, что сам князь будет венчаться, так как их всех княжеские дворовые люди прогнали сюда глядеть… И сами пришли.

– Как, люди Потемкина?..

Причетник объяснил подробнее, что в числе прочих зевак в толпе оказывается много народу из Таврического дворца, люди князя и их приятели, люди других господ… И все они говорят, что их сейчас только негаданно прислали глядеть на свадебный поезд княжны… Поэтому некоторые из них полагают, что не сам ли князь венчаться будет.

«Что же это такое? – подумал смущенный пастор, – если даже людям Потемкина известна тайна княжны… Что же князь? Покорился участи? Отказался от княжны?»

Однако через полчаса пастор уже в облачении поджидал врачующихся среди освещенной церкви. Что ж было не освещаться и соблюдать тайну, когда ее разделяют сотни зевак, сошедших со всего города.

Но и этого мало. За десять минут до назначенного часа против церкви появились кареты, коляски, экипажи и всадники-гвардейцы… Все это съехалось глядеть свадебный поезд княжны Изфагановой, весть о замужестве и венчании которой молнией пролетела по гостиным не далее как за час перед тем. Некоторые барыни не успели одеться как подобало случаю и поэтому решили ехать поглазеть хоть из кареты на один поезд.

Многие, однако, выходили из экипажей и вступали в церковь, за ними простой народ, кто посмелее, пробирались в «кирку», опросив наперед соседей:

– А как там, тоись, насчет шапки…

– Вестимо без шапок. Тоже храм. И образа, и всякое такое…

– Нет, вы, ребята, – заметил в толпе только один солдат-инвалид, – так подтвердительно не надейтесь… Я этак-то вот, в плену будучи, зашел в басурманов храм да как шапку-то снял – мне в шею и наклали да и вытурили вон. Говорят, нагрешил! Все сами-то в шапках стоят.

В той же толпе весело болтали и лукаво ухмылялись люди Потемкина и все поглядывали в два места, то на угол Итальянской, то на противоположную сторону, где был дом графа Велемирского, наискосок от церкви.

Глухой и темный слух ходил утром между ними, что графу, по случаю свадьбы княжны, поручено что-то диковинное. Чудодей князь что-то затеял!.. И теперь их офицеры тут у графа, гостями.