Филип Фармер - Бессмысленная маска

• Название: Бессмысленная маска
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996

Роман в стиле «космической оперы», смело оспаривающий наши представления о реальности — в том числе реальности Бога.

---

— Врееееммммя, — протянула глайфа, сперва повышая, а потом понижая звук — словно бы волна набежала на берег, а потом откатилась. Теперь она говорила голосом дяди Рамстана, дяди, который научил его «языку» белок, дяди, в натуре которого странно и противоречиво сочетались склонность к философии и чувство юмора. Давно умершего дяди, который продолжал жить в памяти Рамстана и чей голос теперь был воссоздан глайфой.

— Да, у меня нет времени, — прошипел Рамстан. — Слушай, пока я буду рассказывать другим!

— Другим! Другим! Другим! — отдалось эхом и замерло.

Рамстан отвернулся от глайфы и снова обратился к экипажу:

— Когда я вошел в толтийский храм вместе с Бенагуром и Нуоли, я тоже испытал нечто необычное. Сверхъестественное. Сама сущность ощущений была такова, что, если бы я сообщил вам о них, вы усомнились бы в моем рассудке. Я, так же как Бенагур и Нуоли, был ошеломлен светом. Этот свет не был продуктом фотонного излучения. Очень немногие видели этот свет…

Тогда было так. Рамстан неожиданно стал пророком Мухаммадом, но в то же время оставался самим собой. Он спал в доме подле священной Каабы в Мекке. Он лег спать утомленным, и на сердце у него было тяжело, ибо он нашел так мало последователей с тех пор, как ангел Джабраил, представ перед ним в пещере, показал ему свиток и рек: «Прочти и запомни!» И Мухаммад должен был прочесть и поведать божественное слово человечеству.

Усталость, разочарование и отчаяние довлели над ним всего несколько секунд. Он проснулся, когда в домик вошел Джабраил, архангел Джабраил, чьи крылья сияли радугой цветов, а от чела исходило сияние.

Последующие события Рамстан описал очень кратко. Он хотел бы подробно остановиться на деталях, но не хотел утомлять аудиторию, и время было дорого.

— После того как Джабраил очистил мое сердце, омыв мне грудь водой святого источника Земзем и окропив меня хикмой, символом веры и мудрости, он взял меня за руку. И появился аль-Бураг. Аль-Бураг, Молния, удивительное, небывалое животное. У него было лицо молодой женщины, чело венчала золотая корона. Тело было подобно ослиному, но ноги и хвост — верблюжьи, упряжь была унизана жемчугом, седло было выточено из цельного изумруда, а стремена — бирюзовые.

Прежде чем помочь Мухаммаду-Рамстану сесть на аль-Бурага, архангел поведал ему, что Аллах решил: этой ночью пророк его совершит путешествие по всем семи небесам и будет допущен предстать перед ликом Истины, Предвечного, Отца Всего.

— Ни один язык не в силах описать мой восторг, — говорил Рамстан. — Не существует слов, которые могли бы передать вам хотя бы самые слабые отголоски мощи и высоты моих чувств. Мистические ощущения всегда невозможно передать. Как могу я описать, как многоцветный свет омывал каждую клетку моего тела и как каждая клетка трепетала от восторга, и как я видел каждую клетку и знал ее имя. Или как я почувствовал это существо — словно гигантскую тень позади меня, позади моей души, существо, бывшее лишь отражением величественного лика Невыразимого, который ослепил бы меня, если бы, почувствовав Его руку на своем плече, я смог бы обернуться и посмотреть в Его лицо. Но я не хотел оборачиваться, поскольку знал, что даже неистовый свет не смог ослепить меня настолько, чтобы я не узрел Его сокрушительной красоты. И Его уродства. И в то же время я чувствовал, что могу обернуться и — ужасная мысль! — не увидеть ничего.

Рамстан упомянул о путешествии на аль-Бураге из Мекки в Иерусалим, древний Иерусалим, бывший во времена пророка святым городом. Он мимолетно рассказал о том, как вошел в мечеть и встретил там пророков Божиих, пришедших до него. Он сказал, что его приветствовали Ибрагим, Муса и Иса, то есть Авраам, Моисей и Иисус.

Затем он вознесся на аль-Бураге на первое небо, в сферу цвета бирюзы, и перед ним летел Джабраил, несущий знамя.

Небеса за небесами, ангелы все более высокого ранга, величайшие из великих людей. Адам на первом небе, Иоанн и Иисус на втором, Иосиф на следующем, Идрис на четвертом, выше — Аарон, Моисей повыше Аарона, а Авраам — на последнем и самом высоком. Хотя Рамстан старался быть кратким, он не смог удержаться и не описать в деталях Белого Петуха на первом небе, ангела, выглядевшего как птица, чей гребень касается подножия трона Аллаха, а ноги покоятся на Земле. И не мог не поведать о том ужасе и благоговейном трепете, который охватил его, когда он узрел ангела, наполовину из снега, наполовину из огня, и в левой руке его четки из снега, а в правой — четки из пламени, и читает он молитвы, перебирая сотню бусин, и всякий раз, когда передвигает он бусину, слышится звук, подобный грому.

Также не мог он не поделиться ужасом, который охватил его, когда увидел он Ангела Смерти Азраила, судии многих, и одна стопа его покоилась на троне света, а другая — на аль-Сирате, узком, как лезвие, мосту меж Небесами и Адом.

— И затем услышал я Голос Всеобъемлющего, и поклонился Ему, — рассказывал Рамстан. — И в этот миг я воистину чувствовал, что я — Мухаммад и я сам, двое, но один, и я испытывал великий, невыразимый восторг от того, что слышал голос самого Бога. И в то же время я чувствовал страх, и страх этот был так велик, что и сам был подобен восторгу.

Но за седьмой сферой был бесконечный космос, и в нем колыхались семьдесят тысяч завес из света, окрашенного во множество цветов. И за завесой скрывался аль-Арш, престол Господа, созданный из алого гиацинта и столь огромный, что Земля перед ним показалась бы пылинкой.

Рамстан хотел бы поведать еще многое, с жаром, который был лишь бледной тенью того, что он чувствовал в те несколько минут в храме глайфы. Но он лишь мельком скользнул по ним, даже по райским садам. А потом он вошел в самый Ад, в сопровождении страшного Малика, владыки теней, и, когда Рамстан пытался описать мучения проклятых, голос его дрогнул, а по щекам покатились слезы.

— А затем я на секунду вновь оказался в домике в Мекке, и затем чувство, что я пророк, исчезло, как и стены дома, и я стоял в гигантском зале храма глайфы и слушал верховного жреца, который приглашал нас пройти в помещение, где глайфа сможет обратиться ко мне.

Лицо Бенагура к этому моменту стало еще краснее, а в глазах было еще более дикое выражение. Рамстан даже на миг задумался, не открыть ли рот коммодора и не позволить ли ему высказать все, что так мучит его. Но потом он подумал, что знает, о чем хочет сказать Бенагур. О том, что у него, Бенагура, тоже было Видение, чудесное вознесение, но это было что-то иное.

Вскоре после бегства с Толта у Бенагура с Рамстаном состоялся краткий разговор. Бенагур кратко описал свои ощущения в храме. Рамстан свои оставил при себе. Он сказал только, что тоже был ошеломлен светом и на короткое время потерял сознание. Бенагур был менее скрытен. Он поведал о своем вознесении к престолу Господа в сопровождении пророка Илии. Его впечатления были похожи на то, что может вообразить себе очень верующий иудей. (Поняв это, Рамстан засомневался в истинности собственного Видения.) Бенагур, как и Рамстан, не видел лика Бога, но был близко к Нему. Он также прошел через Ад, или скорее над Адом. И упомянул, с некоторым сожалением, но с ноткой триумфа, что среди проклятых видел Рамстана, видел его мучения в пламени. Хотя Бенагур сказал, что это зрелище наполнило его душу скорбью, он не смог полностью скрыть удовлетворения.

Рамстан на это только усмехнулся. Но не сказал, что видел искаженное болью лицо Бенагура меж несчастными в седьмом и самом низком круге Ада.

Рамстан сказал, что удивлен. Он считал, что ортодоксальные иудеи не верят в ад.

Бенагур возразил, что в их вере нет буквального понятия ада. Но, очевидно, это ошибка. В конце концов, Бог не открывает смертным всего. И просто-напросто христиане и мусульмане, верящие в столь ужасное место, закончат свой путь именно там.

Однако Бенагур допускал, что хотя это место выглядело настоящим адом, откуда ему знать, что оно не было адом фигуральным? Что пламя, вертела и крюки не были просто символами ужаса и скорби обитателей Ада, навеки лишенных лицезрения лика Господа и тепла Его любви? Человеческий разум не в силах охватить некоторые события, в особенности божественные и антибожественные, и мозг его вполне мог превратить ужас и скорбь в пламя, вертела и крюки.

«Поздравляю вас со столь непоколебимой рассудительностью», — сказал Рамстан. Он ушел от Бенагура, смеясь, но чувствуя при этом тошноту и озноб. На некоторое время он действительно поверил в реальность того, что видел во время своего вознесения. Но откровения Бенагура убедили его, что все это были иллюзии.

Потом он пытался расспросить Нуоли, которая воспитывалась в либеральной лютеранской секте, а потом отказалась от всякой религии. Она настаивала, что помнит только ошеломляющий свет и потерю сознания на несколько секунд.