Борис Синюков - Боги и человек (статьи)

• Название: Боги и человек (статьи)
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: Культурология

---

Событие второе. Моя родная тетя Шура после ареста отца и выселения моей матери из квартиры взяла меня к себе в 1942 году. Вскоре она пустила квартиранта–еврея, эвакуированного и «забронированного» от фронта. И сразу же вся квартира заполнилась мешками с продовольствием. Я это хорошо помню, хотя и был мал, потому что тайком таскал конфеты и сухофрукты из этих мешков. На фронте этого снабженца так и не дождались.

Событие третье. Вторая моя родная тетя Аня в году 1942–43 вступила в сожительство со здоровенным евреем–шофером. Его «студебеккер» ночами стоял у нас под окном (обе тети жили в одном доме в Новосибирске). Этот здоровяк тоже каким–то образом оказался «забронированным» от фронта. Прижив с тетей Аней моего двоюродного брата Оленина (чисто «еврейская» фамилия), еврей, так и не попав на фронт, после победы, в 1945 году растаял как дым. И не только алиментов, последнего «прощай» не сказал.

Событие четвертое. Я с матерью и сестрой жили, чтобы не подохнуть с голоду, в зверосовхозе недалеко от Черепанова Новосибирской области и потихоньку воровали у государственных, «валютонесущих» норок, соболей и енотов их скудную еду. Вдруг в нашем бараке (длинный коридор с комнатами по обе его стороны) появились четыре или пять семей «эвакуированных» ленинградцев–блокадников. И все они как специально оказались еврейскими. «Русские» семьи, наверное, не захотели ехать в Сибирь, остались на Пискаревке. Как же они «шиковали» в еде! Даже сейчас, через 60 лет помню: мука, масло, и многое другое, о чем я узнал только после окончания техникума. Все это выдавалось им как «пострадавшим», а я ел ворованную у енотов кашу. Не помню уже, из чего сваренную. Да, забыл. Мужчины–евреи из этих семей так и не смогли «оправиться» от «блокады» на этих, на мой взгляд, умопомрачительных харчах и дождались конца войны в сибирском зверосовхозе. Потом испарились.

Событие пятое, контрастное. Мы уже жили в самом Черепанове, шел 1943 или 1944 год. Вдруг в каморку под лестницей в нашем доме вселили «сосланную» семью поволжских немцев: очень молодая мать с грудничком месяцев двух от роду и вторым ребенком, едва державшимся за материнскую юбку. Вещей – узел. Молоко от голода у матери пропало, грудничок умер, мать сошла с ума, баюкая трупик. Державшегося за юбку пацана на фронт было брать рано, сдали в детдом.

Это только факты моей жизни и далеко не полные, только примерные. Надо бы еще поспрошать по городам и весям. Да кто же за это возьмется? Не Дейч же. Для него уже написана многотомная «Книга памяти…» исключительно про евреев, «целого народа оскорбленного». Поэтому возвращаюсь к его нынешнему «творению».

Итак. За военные годы Дейч обосрал Солженицына с ног до головы. Теперь приступил к «лагерной теме» его жизни. И у него вышло, что «ВПЗР» в сталинском лагере «неплохо устроился», словно это не лагерь, а Управление делами президента, а Солженицын не Солженицын, а – Бородин. Он, видите ли, «сумел стать «заведующим производством», «с самого начала пошел в «придурки»». А тюремное «малярство» Солженицына охарактеризовал: «это ли не «придурочная» работа?». И даже в «шарашку он, дескать, попал «выдав себя за физика–атомщика», совсем забыв второпях, что в ту пору вообще не было физиков–атомщиков, были только просто физики, физики вообще, а физики–атомщики только нарождались в этих самых «шарашках».

 Спросите: а это зачем? Во–первых, затем, что «сам–то он (Солженицын) всегда вел себя именно так, как — по его мнению — вели себя столь нелюбимые им евреи. Другими словами, Солженицын приписал им то, что ему неприятно вспоминать о себе».

Ну, и что? Я тоже «евреев» не люблю, но это же ныне переносное имя, обозначающее вообще хитрецов. Недаром «русские» говорят, что там, «где прошел хохол, еврею делать нечего». И у самого Солженицына, если приглядеться, есть «древнееврейские» черты, на которые ему лично, интимно пеняет Лев Копелев. А чтобы вы поняли, что такое еврей и «еврей», я замечу, что среди евреев я лично встречал великолепных людей со всех точек зрения. Но, и русских встречал, которым, не стесняясь, в лицо говорят: «Ну и «еврей» же ты, право!» Это же все допотопное. Вспомните хотя бы нашу древнюю сказочную присказку, с которой раньше начинались все «русские» сказки: «Гой еси добрый молодец!» Это же древние евреи из хазар называли нас так, дескать, хотя ты и из «гоев» (вообще–то, из презренных), но в данном конкретном случае ты – добрый молодец. 

Во–вторых, этой своей «голой жопой» щелкопер хочет вас убедить: у этой безобразной личности Солженицына из «Архипелага ГУЛаг» не могло получиться ничего иного кроме – «сборника лагерных баек».

В связи с этим отступление. Например, один мой покойный товарищ чисто русских кровей очень ловко скрывал от своей жены свои бессчетные любовные похождения. И, попав в тюрьму за «непредотвращение» взрыва метана в шахте, который не смог бы предотвратить сам господь бог, столь же ловко выбился на «придурочную» работу: в течение трех месяцев он ничего не брал в лагерной библиотеке кроме Маркса–Ленина. И в конце этого срока стал заведовать лагерной библиотекой. Фамилия у моего товарища была отнюдь не Солженицын. Солженицын же по тем временам был очень грамотным человеком. Достаточно сказать, что я сам слышал как директор шахты в те послевоенные времена (1950–55) спрашивал на «раскомандировке» у рабочих: «Кто из вас умеет писать?» – «Будешь горным мастером!». Поэтому фраза Дейча, выписанная им у Бадаша «В бригаде Панина ходил зэк–нормировщик, постоянно с папочкой нормативных справочников, — это был Саша Солженицын» для меня имеет значение совершенно нормальное, а отнюдь не оскорбительное. Притом «проступок» Солженицына намного безобиднее метода получения места библиотекаря моим товарищем точно в таких же условиях. А щелкопер что? А щелкопер резюмирует: «Кто врет — Бадаш или классик?»

Заметьте, у щелкопера нет четкого ответа, кто из них врет. Поэтому риторический вопрос нам тут задавать неуместно. А если неуместен вопрос, то и приведенная фраза не имеет тут смысла кроме, конечно, желания оскорбить. Притом сам Бадаш не столь известная личность по сравнению с Солженицыным и я вполне могу предположить, что написал он ее с целью «прикоснуться к знаменитости», притом, чем фамильярнее, тем – лучше. По типу «перестроечного» дворника: «Мы с Ленькой Брежневым (Иоськой Джугашвили и т.д. – ненужное зачеркнуть) по девкам вместе бегали (огурцы, подсолнухи воровали – нужное вставить)». Более того, Бадаш, как совершенно отчетливо видно из этой коротенькой фразы, даже не был лично знаком в те поры с будущим «классиком». 

На фоне всего этого говна Дейч щелкоперски–принудительно возбуждает к себе веру, прикинувшись незаслуженно обиженным, как будто мы слепые: «За всю мою журналистскую практику в подделках и фальсификациях замечен не был. А.И. их тоже не нашел, а иначе — непременно бы на них указал, не сомневайтесь. И «черновиков» Солженицына я не крал». Во–первых, разве Солженицын обвинил Дейча в краже черновиков? Ведь не обвинил же. Тогда почему он «защищается»? Ведь уже только это можно инкриминировать Дейчу хоть как подделку, хоть как фальсификацию. Во–вторых, я давно уже слежу за этим щелкопером, он и в брежневские времена этим же занимался. Поэтому невозможно не врать, выполняя его работу, и сейчас, и тогда. Или врал раньше, или врет теперь, третьего не дано. Поэтому дейч–призыв «не сомневайтесь» не находит во мне отклика.

 

В чем дело–то?

 

В том, что нынешние евреи далеко уже не те, что были в библейские времена. Мелковаты стали, хотя некоторые из них и не утеряли прежних черт, за что я их и хвалю. За исключением Дейча. Мелочность обид нынешних евреев, их незнание своей чудной истории заставляет их мелочиться в нынешней жизни. Например, в Израиле, на который они имеют такие же права как плавающие у ее берегов рыбы, вылупившиеся где–нибудь около Гибралтара.

И зависть, которая от слабости. Каковой в их первозданном народе не было. Зависть – это наш удел, удел мирно покоренных их бывшим умом. Зависть порождает обидчивость, это тоже удел слабых, хоть умом, хоть физическою силою. Все века, во всех странах и народах были «гонения» на евреев. Но они мужественно их преодолевали и становились еще крепче. Еще предусмотрительнее, еще изобретательнее. Но гены эти постепенно растерялись в перекрестных браках со всем светом, атрофировались от Декларации прав человека. И ныне евреев нет, а те, которым кажется, что они евреи, стали совершенно «русскими» вплоть до питья водки. 

Конечно, «ленинско–еврейской революция» наша не была, хотя и делали ее в основном евреи. Но они ее делали не потому, что они евреи, а потому, что они очень непоседливые люди, всегда и везде проявляющие свою исключительную пронырливость. Они «примыкают» и оказываются в первых рядах исключительно всех катаклизмов, не ими созданных, надеясь «сесть повыше, съесть побольше». Например, и в нынешние дни, пока мы, «русские», скребли в затылках, пронырливые особи, в которых вполне достаточно и «русских», и «кавказцев», прибрали все богатства страны к своим сверх оперативным рукам. И слабым, и непронырливым – обидно. Я не удивлюсь, если окажется, что и «Майн кампф» Гитлеру помогли написать столь же пронырливые особи, которые никак не могли раньше «прислониться» к богатствам. Как «русские» (правильнее – хазарские) цари по словам Карамзина «прислонились к Уралу».