Юлиус Эвола - Люди и руины

• Название: Люди и руины
• Автор: Юлиус Эвола
• Издательство: Русское Стрелковое Общество
• Жанр: Философия
• Год: 2002

Барон Юлиус Эвола, философ-"традиционалист", для итальянского нацизма был примерно тем же, что Ницше — для немецкого, причем в более прямом виде: его довоенные работы посвящены теоретическому обоснованию фашизма. Послевоенные работы — переосмысление идей фашизма, философия в чистом виде (таких во второй половине XX века очень мало).

---

Это неслыханное увлечение, охватившее немало белых людей, и табуизация, дошедшая до отказа от употребления самого слова «негр» как «оскорбляющего» достоинство (например, оно ни разу не встречается в вышеупомянутой книге ЯНА), дополняются поощрением всякого рода смешения, как культурного, так и социального. Относительно первого мы уже писали в другом месте (См. J. EVOLA, L'Arco e la Clava, cit.), указывая на культурную «негрификацию» США, особенно заметную в области танцевальной музыки, искусства, танцев, типичных поведенческих привычек и т. д.; эта эпидемия сегодня поразила и значительную часть европейских народов. Некоторые представители американского «протестного» beat generation (на пике популярности этого движения) дошли до того, что сделали из негра образец для подражания, подобно НОРМАННУ МАЛЕРУ, который в своем известном произведении назвал битника white Negro (белым негром), между тем как для белых девушек переспать с негром стало одним из способов заявить свой «протест».

Наиболее яркими образцами социального смешения в Америке стало повальное увлечение «интеграционизмом» и антисегре-гационизмом (выступить против которого в открытую нашел в себе мужество только УОЛЛЕС), что стало одним из наиболее ярких примеров того, до какой нелепости может дойти фанатичный эгалитаризм и демократия. На самом деле стремление к «интеграции» есть грубое нарушение того самого принципа свободы, о соблюдении которого столь пекутся в других областях. Никто не осмелится отрицать за семьей права не принимать у себя гостей, которые несимпатичны хозяевам (каковы бы ни были причины этой антипатии), однако считается допустимым навязывать в юридическом порядке смешение с неграми в публичной жизни, причем делается это, словно в насмешку, во имя той же свободы, но понимаемой крайне односторонне.

Говорят о гнусности южноафриканского режима апартеида, тенденциозно истолковывая его как «недопустимую сегрегацию», хотя на деле речь идет лишь о «сепарации», что буквально означает «держаться в стороне», жить самому по себе, среди своих близких, и достигается это не режимом подавления, но «раздельным развитием». Единственное ограничение направлено на то, чтобы воспрепятствовать негритянскому большинству, воспользовавшись демократическим количественным «правом» занять место белых, встав во главе государства, созданного исключительно руками белых, которым оно всецело обязано своим процветанием и уровнем цивилизации.

К тому же игнорируют вполне естественную склонность этнических меньшинств к образованию сравнительно замкнутых сообществ, своего рода «островков» в крупных городах, как поступали и американские негры, пока агитаторы, за спиной которых стояли коммунисты, не приучили их по всякому поводу (и даже без оного) кричать о нарушении своих «гражданских прав». Между тем хорошо известно, что негры не меньшие «расисты», чем белые, но их расизм почему-то ни у кого не вызывает протеста, хотя малейшее проявление расизма со стороны белых клеймится «нацизмом». Однако именно черный расизм является одной из основных причин обострения «расовой проблемы», принимающей все более угрожающий характер. Можно было бы довольно просто решить эту проблему, выделив американским неграм один из штатов (предварительно эвакуировав всех белых), дабы они наслаждались там своим негритюдом во всей его чистоте, сами бы управляли собой и делали все, что им заблагорассудится. К сожалению, о втором возможном решении, суть которого состоит в том, чтобы предложить всем черным расистам и активистам «Black Panthers» вернуться к своим сородичам в родные края, переселившись в новообразованные африканские государства, бесполезно даже мечтать: ни один американский негр никогда на это не согласится, поскольку его мнение о своих африканских собратьях гораздо ниже, чем у белых. Поэтому они предпочитают жить среди последних и извлекать выгоду из созданных теми общественных институтов.

Что происходит, когда к власти приходят негры, можно было наблюдать в той же Америке во времена господства саквояжников, когда под давлением североамериканских демагогов в 1868 г. негры пришли к власти в южных штатах, потерпевших поражение в гражданской войне: это был настолько коррумпированный режим, отличающийся такой бесхозяйственностью и некомпетентностью, что во избежание полной разрухи пришлось быстро дать обратный ход. Если этот пример кажется устаревшим, достаточно взглянуть на нынешнее положение африканских государств, обретших «свободу» вследствие антиколониального психоза: за фасадом смехотворной пародии на европейские демократические институты там царит административный беспредел и почти неприкрытый примитивный деспотизм, едва ли не ежедневно заговор сменяется государственным переворотом, а волнения перерастают в межплеменные распри, сопровождаемые массовыми убийствами. Слн-Польян (La centre-revolution africaine, Paris, 1967) приводит впечатляющий понедельный список подобных событий, начиная с 1960 г. От полного экономического краха африканские государства спасает лишь противоборство США и СССР, которые оказывают им поддержку, поскольку нуждаются в новых областях влияния, экспорта и инвестиций, а также сырьевых ресурсах.

Но нас это не касается, поэтому пора сказать: хватит с неграми, довольно делать из них табу и идти на уступки! По крайней мере, такую позицию должны занять сторонники настоящего правого движения. Ведь даже среди наших мало-помалу распространяется отравляющее влияние, нацеленное на то, чтобы притупить последние остатки чувства дистанции и здоровых естественных инстинктов. Помимо наплыва негров в студенческую среду, где они выделяются вызывающей наглостью и заодно с «протестантами» и «волосатиками» занимаются подозрительными делишками, следует указать на влияние телевидения, которое говорит о неграх только хорошее и не упускает случая встать на их сторону, бесстыдно передергивая факты. Достаточно вспомнить многочисленные американские фильмы с неграми в роли судей, адвокатов, актеров, полицейских и т. п., постоянные шоу с участием негритянских певцов в окружении белых девушек. Цель этих постоянных показов в том, чтобы приучить зрителей к неразборчивости в общении, что не лишено опасности, учитывая низкий моральный уровень, свойственный, к сожалению, большинству нашего населения. Это дополнительный фактор разложения.

2.

Другим табу нашего времени является так называемый «рабочий класс». Горе тому, кто его заденет, кто посмеет говорить о нем иначе, нежели с чувством глубокого почтения! Лелеять его, льстить и всячески угождать ему стало чуть ли не обязанностью всех демократических партий. Ему дозволяется все, поскольку его дело — свято. Разве марксизм со своими попутчиками на провозгласили рабочий класс истинным творцом истории, заявив, что прогресс цивилизации равнозначен развитию и подъему рабочего класса?

Неприкосновенность рабочего класса носит не только моральный, но и физический характер. Ярким примером этого стали события в Аволе, когда в результате столкновения между полицией и толпами разбушевавшихся манифестантов погиб один «трудящийся» и несколько получили ранения. И что же? Еще до начала расследования, до установления истинной картины событий и выявления виновного комиссар полиции был снят с должности, а телевидение поспешило представить все случившееся, дословно, как «полицейское подавление профсоюзной борьбы, синонима социального прогресса», что тут же в один голос подхватила целая свора журналистов. Кого волнуют жертвы среди сил правопорядка, которые вместо того чтобы позволить линчевать себя «миролюбивым» радетелям «профсоюзной борьбы», — согласно сообщениям СМИ, естественно, вышедшим на улицы с песнями и цветами, — были вынуждены воспользоваться элементарным правом на самооборону, чтобы защитить собственную жизнь? «Святость» и неприкосновенность распространяется только на «трудящегося». А для тех, кто думает иначе, остается только одно: ecrazer I'infame (франц. «раздавите гадину», известное выражение Вольтера — прим. перев.).

Впрочем, здесь нам хотелось бы остановиться на общем аспекте этого табу. Прежде всего, следует отказаться от незаконного обобщения понятия «трудящийся». Совершенно очевидно, что значимость, придаваемая «трудящемуся», тесно связана с современным мифом «труда». Труд перестал быть тем, чем он всегда был и должен быть в нормальной цивилизации: деятельностью низшего порядка, обусловленной снизу, незначительной и по сути своей связанной с материальной, «физической» стороной существования, с потребностью и необходимостью.

Поэтому в том, что «трудящиеся» смогли навязать всем свой закон и с каждым днем становятся сильнее по мере развития профсоюзного движения, можно увидеть своего рода историческое возмездие, реакцию на гипертрофию той материальной части общественного организма, к которой относится труд. Это привело к капитуляции перед «рабочим классом», к боязливому, но единодушному почитанию его, к возникновению табу под именем «рабочий класс».