Рене Генон - Символы священной науки

• Название: Символы священной науки
• Автор: Рене Генон
• Жанр: Философия

Книга о древней сакральной символике и ее проявлениях в различных религиозно-культурных традициях.

---

Но не просто для того, чтобы сделать это уточнение, сколь бы ни было оно необходимо, процитировали мы вышеприведенную фразу, а в особенности потому, что нам она показалась хорошим поводом для внесения некоторых полезных уточнений в вопрос о символике дикого и тесаного камня. Верно, что в масонстве дикий камень имеет совсем другой смысл, нежели в случае еврейских алтарей, к которому надо присовокупить здесь и случай мегалитических памятников; но если это и так, то потому, что такой смысл не соотносится с одним и тем же типом традиции. Это легко понять всем, кто знаком с соображениями, высказанными нами по поводу важных различий, существующих — самым всеобщим образом — между традициями кочевых и оседлых народов. И, кстати сказать, когда Израиль перешел от первого из этих состояний ко второму, запрет воздвигать здания из тесаного камня исчез, так как последний больше не имел смысла для него, свидетеля строительства Храма Соломона, которое наверняка не было профаническим предприятием и с которым связано, по крайней мере символически, само происхождение масонства. Не столь важно здесь, что алтари могли продолжать строиться из дикого камня, потому что это — частный случай, в котором первоначальная символика могла быть сохранена совершенно беспрепятственно, тогда как, что слишком очевидно, невозможно построить даже самое скромное здание из таких камней. А то, что еще и "ничего металлического не могло обретаться" в алтарях, как также отмечает это автор рассматриваемой статьи, соотносится с другим порядком идей, который мы уже тоже объясняли и который, впрочем, обнаруживается в самом масонстве в символе "отнятия металлов".

Далее, нет сомнений, что, в силу циклических законов, «доисторические» народы, подобные тем, кто воздвигал мегалитические памятники, каковы бы они ни были, неизбежно находились в состоянии более близком к первоначалу, нежели те, кто пришел за ними. Но несомненно и то, что это состояние не могло длиться бесконечно, и что изменения условий обитания человечества в различные эпохи его истории должны были потребовать последовательных адаптации традиции, что могло происходить на протяжении существования одного и того же народа и без какого-либо разрыва непрерывности, как показывает это только что приведенный нами пример, касающийся евреев. С другой стороны, верно также и то — и мы об этом уже говорили в другой связи, — что у оседлых народов замена каменными строениями деревянных соответствует более выраженной степени «солидификации», в соответствии с этапами циклического «спуска». Но с момента, когда такой способ строительства сделался необходимым в силу условий окружающей среды, в традиционной цивилизации нужно было, чтобы посредством соответствующих ритуалов и символов он получил от самой традиции освящение, которое единственно могло легитимировать его, а затем интегрировать в эту цивилизацию. Вот почему мы говорили в данной связи об адаптации. Подобная легитимация подразумевала легитимацию и всех ремесел, начиная с обтесывания камней, которые требовались для такого строительства, и она могла быть эффективной лишь при условии, что практическая деятельность в каждом из таких ремесел связывалась с соответствующей инициацией. Ибо, в соответствии с традиционной концепцией, оно должно было являть на своем случайном уровне правильное применение принципов. Так было повсюду и всегда, за исключением, естественно, современного западного мира, цивилизация которого утратила всякий традиционный характер. И это верно не только для строительных ремесел, которые мы особо рассматриваем здесь, но, равным образом, для всех других, возникновение которых стало необходимо в силу определенных обстоятельств времени или места. Важно отметить, что эта легитимация — со всем, что она включает в себя, — всегда была возможна во всех случаях, за исключением одних лишь чисто механических ремесел, которые зародились только в современную эпоху. Итак, для камнетесов и для строителей, использовавших продукты их труда, мог ли дикий камень олицетворять нечто иное, нежели недифференцированную «первоматерию», или «хаос», со всеми как микрокосмическими, так и макрокосмическими соответствиями, тогда как полностью, со всех сторон тесаный камень, напротив, олицетворяет завершенность, или совершенство «дела»? В этом все объяснение различия, существующего между символическим значением дикого камня в случаях, подобных случаям мегалитических памятников и первобытных алтарей, и значением того же дикого камня в масонстве. Добавим, не имея возможности далее задерживаться на этом, что такое различие соответствует двойному аспекту materia prima, когда последняя рассматривается как "Универсальная Девственница" или как «хаос», который находится у истоков всякой проявленности. Равным образом, в индуистской традиции Пракрити, одновременно являясь чистой потенциальностью, которая находится буквально под всяким существованием, есть также аспект Шакти, т. е. "Божественной Матери". Совершенно ясно, что эти две точки зрения ни в коей мере не исключают одна другую, что, кстати, делает оправданным сосуществование алтарей из дикого камня со зданиями из тесаного камня. Эти несколько соображений еще раз засвидетельствуют, что при истолковании символов, как и во всяком другом деле, нужно уметь все помещать на свое точное место, без чего велик риск впадения в самые грубые ошибки.

Осевая символика и символика перехода

50. Символы аналогии[562]

Иным могло бы показаться странным, что речь идет о символах аналогии, потому что если, как это часто говорят, сама символика основана на аналогии, то и всякий символ, каков бы он ни был, должен быть выражением аналогии. Но такой способ рассмотрения вещей не верен: то, на чем она основывается, это, более общим образом, соответствия, существующие между различными уровнями реальности, но не всякое соответствие является аналогией. Мы понимаем здесь аналогию исключительно в ее самом строгом значении, т. е., согласно герметической формуле, как соотношение "того, что внизу" с "тем, что вверху". Соотношение, которое, как мы это уже не раз объясняли, в тех многочисленных случаях, когда нам доводилось его рассматривать, по самой сути подразумевает представление об "обратности направления" двух своих членов. Эта идея, впрочем, вписана так ясно и столь явным образом в символы, о которых мы будем говорить, что можно удивляться, как она оставалась незамеченной — даже теми, кто тщится их использовать, но именно этим ясно демонстрирует свою неспособность понять и правильно истолковать их.

Строение символов, о которых идет речь, основывается на изображении колеса с шестью спицами; как мы уже говорили, это колесо вообще есть прежде всего символ мироздания, где окружность олицетворяет проявление, осуществленное спицами, исходящими из центра. Но, естественно, число спиц, начертанных в нем, меняется в зависимости от случая, добавляя другие, более частные значения. С другой стороны, в некоторых производных символах сама окружность может и не быть изображенной; но в том, что касается их геометрического строения, эти символы тем не менее должны рассматриваться как вписанные в окружность. Вот почему их следует рассматривать в связи с символом колеса, даже если внешняя форма последнего, т. е. окружность, которая определяет его контур и границу, не выявлена здесь четким и видимым образом. Последнее лишь указывает на то, что в данном случае внимание должно обращаться не на саму проявленность, а особую область, где она разворачивается, поскольку эта область в некотором роде остается в состоянии неопределенности, предшествующем действительному очерчиванию окружности.

Простейшей фигурой, лежащей в основании всех других, является та, что образуется единственно совокупностью шести лучей (спиц). Последние, будучи попарно противоположными в своем исхождении из центра, образуют три диаметра: один вертикальный, а два других — косые и равномерно наклонные с двух сторон к первому. Если считать, что в центре расположено солнце, то это будут шесть лучей, о которых мы говорили в предыдущем исследовании; и в таком случае "седьмой луч" не может олицетворяться не чем иным, как самим центром. Что же до указанной нами связи с трехмерным крестом, то она устанавливается самым непосредственным образом: вертикальная ось остается неизменной, а два косых диаметра являются проекцией на плоскости изображения, двух осей, которые образуют горизонтальный крест. Это последнее соображение, весьма необходимое для полного понимания символа, не принадлежит, впрочем, к числу тех, где этот символ делают именно олицетворением аналогии и где довольствуются тем, что берут его как таковой, вне связи с другими символами, родственными ему через различные аспекты его сложного значения.

В христианской символике это изображение именуется простой хризмой; его тогда считают образованным посредством соединения двух букв, I и X, т. е. греческих инициалов двух слов Jesous Christos, и таков именно смысл, который оно, похоже, получило в первые века христианства. Но само собой разумеется, что этот символ много старше, и, в самом деле, он принадлежит к числу тех, что встречаются повсюду и во все времена. Константинова хризма, образованная соединением X и Р, двух первых греческих букв имени Christos, на первый взгляд представляется непосредственной производной от простой хризмы, основное положение которой она в точности сохраняет и от которой отличается лишь присоединением в верхней части вертикального диаметра завитка, предназначенного превратить I в Р. Этот завиток, естественно, имеющий более или менее округлую форму, может в таком положении рассматриваться как подобие изображения солнечного диска, возникающего на вершине вертикальной оси, или "Мирового Древа". Данная ремарка обретает особое значение в связи с тем, что в дальнейшем будет сказано нами по поводу символа древа.[563]