Рене Генон - Очерки о традиции и метафизике

• Название: Очерки о традиции и метафизике
• Автор: Рене Генон
• Жанр: Философия

Книга Рене Генона (1886-1951), одного из наиболее влиятельных европейских философов эзотеризма, представляет собой сборник статей, расположенных по разделам, соответствующим структуре традиционного знания. В них представлена вся шкала интересов Генона, который усматривал скрытый смысл и единство содержания как в высокой метафизике или религиозной мистике, так и в истории алхимии или карт Таро.

---

В действительности не существует полностью «профанической сферы», которую можно было бы с полным основанием противопоставить «сфере сакральной»; существуют лишь: «позиция профана», «точка зрения профана», «метод профана», которые совпадают, в сущности, с простым невежеством и отсутствием каких бы то ни было знаний. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на следующий факт: космогония, одна из самых сакральных наук, включенная в большинство Священных Писаний, в том числе и в Библию, в современном мире становится областью, где «профаны» одну за одной выдвигают самые фантастические гипотезы. Сфера исследования в обоих случаях — одна и та же, метод же совершенно иной. Именно по этой причине «наука для профанов» может быть вполне правомерно «знанием невежд», знанием самого низкого уровня, ограниченным самым низким уровнем реальности при полном неведении относительно того, что лежит за пределами этого уровня. У этой науки нет никакой высшей цели и никакого высшего принципа, которые были бы достаточным основанием для того, чтобы отвести ей пусть самое скромное, но занимаемое по праву место в общей иерархии истинного знания. Замкнутая в относительной и узкой области, в которой она стремится объявить себя независимой и поэтому обрывает все связи с трансцендентной истиной и высшим знанием, эта наука обладает лишь разного рода иллюзорными представлениями, которые никуда не ведут и ни на чем не основаны.

Цель этого очерка заключалась в том, чтобы показать, какова степень деградации современного мира в области науки, и сделать очевидным тот факт, что сама эта наука, которой так гордятся наши современники, есть не что иное, как извращение и вырождение подлинной науки, науки традиционной и сакральной. Современная наука, возникшая благодаря неправомерному ограничению всей области знания одним лишь материальным и чувственным миром (который к тому же является самым низким из всех уровней существования), утратила в результате этого ограничения (и того, что из него следует с логической неизбежностью) всякую интеллектуальную ценность.

Каббала и наука о числах

Мы уже несколько раз обращали внимание на то обстоятельство, что «сакральные науки» принадлежат одной определенной традиционной форме, являясь на самом деле ее неотъемлемой составной частью, хотя и вторичной по своему положению, но все же далекой по своему характеру от тех случайных образований, которые более или менее искусственно присоединяются к традиции с течением времени. Необходимо усвоить это положение в полной мере и никогда не упускать его из виду, если мы стремимся постичь подлинный дух традиции; это тем более необходимо сделать, если иметь в виду уже сложившуюся в наши дни тенденцию не обращать вообще никакого внимания на традиционные науки либо потому, что их изучение является особенно трудным, либо потому, что их совершенно невозможно разместить в используемых в наши дни классификациях, так как существование этих наук действительно представляет собой весьма трудную проблему для тех исследователей, которые хотят изучать традицию исключительно с экзотерической точки зрения и интерпретировать эти учения в рамках терминологии «философии» или «мистицизма». Мы не желаем вновь говорить о тщетности всех этих исследований, совершенно поверхностных и профанических по своему характеру, но все же повторим еще раз, что теории, намеренно искажающие свой предмет, значительно хуже простого и наивного невежества.

Но иногда бывает, что некоторые традиционные науки все же играют роль более важную, чем та, на которую мы только что указали, и помимо своей собственной ценности они представляют собой в таком случае еще и средство выражения самых высших и самых значительных сторон метафизической доктрины, которые тем самым становятся более понятными и доступными. Мы имеем здесь в виду науку, известную в еврейской Каббале под именем «науки о числах», которая, между прочим, почти полностью совпадает с «наукой о буквах», используемой в исламском эзотеризме, и само это совпадение связано прежде всего со структурой еврейского и арабского языков, являющихся, как мы уже говорили, во многих отношениях родственными друг другу.

Преобладающая роль «науки о числах» в Каббале представляет собой столь очевидный факт, что его не могут не заметить даже самые поверхностные исследователи, какими бы предрассудками ни был занят их ум. В то же самое время они не упускают возможности в очередной раз дать этому факту ложную интерпретацию, надеясь согласовать его со своими ни на чем не основанными представлениями; мы намерены здесь хотя бы отчасти разобраться с существующей в этом вопросе путаницей, возникшей главным образом из-за злоупотреблений так называемым «историческим методом», который требует от исследователя видеть «заимствования» везде, где есть хотя бы некоторое сходство между различными явлениями.

Известно, что в университетской среде существует обычай связывать Каббалу с неоплатонизмом,[83] уменьшая тем самым одновременно и древность ее происхождения, и степень сложности ее понимания; нельзя ли и на самом деле предположить, пусть даже и без всяких оснований, что Каббала берет свое начало у греков? При этом, к несчастью, забывают, что и сам неоплатонизм включал в свое содержание много таких элементов, которые не были греческими по своему происхождению, а также то, что иудаизм играл в александрийской культуре столь значительную роль, что ее нельзя недооценивать; поэтому если и были здесь определенные заимствования, то вполне вероятно, что совершались они в направлении противоположном тому, как об этом об думают. Эта гипотеза даже более правдоподобна потому, что сам факт заимствования какого-либо чужого учения совершенно несовместим с тем «изоляционизмом», который всегда являлся одним аз преобладающих признаков иудаизма, а также, во-вторых, потому, что неоплатонизм, с другой стороны, не представлял собой ничего, кроме экзотерического по своему характеру учения, и именно по этой причине не мог оказывать никакого существенного влияния на такую инициатическую по своей природе и поэтому весьма устойчивую и защищенную от внешних воздействий традицию, какой всегда была Каббала. Мы поэтому можем даже не обращать внимания ни на удивительное сходство между Каббалой и неоплатонизмом, ни даже на тот факт, что числа в этом последнем играют почти ту же самую роль, что и в Каббале; существуют вполне определенные вещи, которые в греческом языке отсутствуют, но которые свойственны еврейскому языку самому по себе, и поэтому он с самого начала должен был быть связан с некоторой самовыражавшейся через него традиционной формой.

Мы, без всякого сомнения, не собираемся здесь оспаривать тот факт, что традиционная наука о числах существовала и у греков; именно она лежала в основе учения пифагорейцев, которое не являлось чисто философским учением, а имело инициатический характер; именно от пифагорейцев Платон заимствовал не только свою космологию, изложенную им в «Тимее», но и свою «теорию идей», которая, в сущности, является не чем иным, как выраженным в других терминах пифагорейским учением о числах, рассматриваемых им в качестве принципов существования вещей. Таким образом, если и есть что-то такое в цивилизации древних греков, что можно было бы сопоставить с Каббалой, то это именно учение пифагорейцев; но именно это обстоятельство и показывает бесполезность теории «заимствований» в данном случае: перед нами две инициатические доктрины, которые совершенно независимо друг от друга выдвигают на первый план науку о числах, однако сама эта наука принимает в этих доктринах совершенно различные формы.

Здесь будет небесполезно обратиться к некоторым рассуждениям более общего порядка: вполне естественно, что одна и та же наука обнаруживается в разных традициях, так как истина, в какой бы области мы ее ни находили, не может быть монополией одной-единственной традиционной формы, исключающей все остальные; это обстоятельство не должно вызывать удивления ни у кого, кроме тех исследователей, которые вообще не верят в существование истины; скорее даже противоположное утверждение должно быть не только удивительным, но и совершенно непонятным. Нет ничего, что позволило бы предположить о существовании более или менее непосредственной связи между двумя различными традициями, особенно в том случае, когда одна из них, бесспорно, является более древней, чем другая: невозможно заимствовать какую-либо истину и использовать ее при этом совершенно независимо от тех средств ее выражения, которые уже существовали ранее; кроме того, будет ли такая независимость в действительности всего лишь иной формой выражения той же самой истины, или же здесь мы имеем перед собой уже нечто большее? Следует, между прочим, заметить, что все это нисколько не касается общего источника всех традиций; однако сама передача определенных принципов, берущих свое начало из этого самого общего источника, ни в коей мере не влечет за собой неизбежную передачу как любых более поздних дополнений к доктрине, так и любых способов ее практического применения; все то, что связано с самим процессом адаптации, необходимо рассматривать как особую принадлежность той или иной традиционной форме, и если обнаруживается что-то подобное в другом месте и в другое время, то это не более чем особые формы выражения соответствующей доктрины (исключая, разумеется, некоторые символические способы выражения, которые встречаются везде и всегда и которые, следовательно, должны рассматриваться в качестве принадлежащих уже примордиальной традиции). Различия между этими формами будут тем сильнее, чем дальше они отстоят от области фундаментальных принципов доктрины и чем ближе они, соответственно, расположены к области частного и относительного знания; это обстоятельство представляет собой одно из самых главных затруднений, которые возникают при попытках овладения какой-либо традиционной наукой.