Андрей Никитин - Остановка в Чапоме

• Название: Остановка в Чапоме
• Автор: Андрей Никитин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1990

В 1982-87 гг., будучи приглашен Мурманским Рыбакколхозсоюзом в качестве публициста и специалиста по исторической экологии, А.Л.Никитин принимал участие в попытке возрождении поморских сел Терского и Мурманского берега на основе внутриобластного перераспределения финансирования наземного хозяйства (земледелие, животноводство, зверобойный промысел, оленеводство) рыболовецких колхозов. Результатом стали его статьи и очерки в центральной и местной печати:

Рифы у Терского берега. // “ЛГ”, № 39 (4897), 29.09.1982 г., с. 11;

Новь Терского берега. // “Правда”, № 125 (23651), 05.05.1983 г., с. 3;

А "рифы" остаются... // “ЛГ”, № 48 (5010), 28.11.1984 г., с. 11;

Рыбаки живут на берегу. // “Октябрь”, 1985, № 12, с. 164-178;

Запоздавшая весна. // Дорогами России, сб. 5. М., 1986, с. 102-169;

Разные грани перестройки. // “Север”, 1987, № 6, с. 78-83;

Реабилитация? // “ЛР”, 1988, № 3 (1303), 22.01.1988 г., с. 20;

Расследование. // “Октябрь”, 1989, № 2, с. 154-180; № 3, с. 173-185),

В последующем Никитин объединил их в книгу “Остановка в Чапоме” (М., 1990), названную одним из ее героев “энциклопедией современной поморской жизни”.

По сути собрание очерков А.Л. Никитина представляет собой попытку целостного анализа краха колхозной системы на Терском и Мурманском берегах. Любопытны его бытовые зарисовки в первой и второй тетрадях, где писатель очень живо описывает поведение терчан в различных ситуациях. Третья тетрадь посвящена "разборкам" в верхах власти Мурманской области в середине 1980-х гг., которые были вызваны требованиями колхозов самостоятельно контролировать свою прибыль. Последняя тетрадь описывает разваленное хозяйство колхозов Терского берега. Автор размышляет о перспективах развития региона, о его ценности и значимости для истории и культуры России в целом. "Остановка в Чапоме" это первоклассная журналистика, что удивительно, учитывая идеологический пресс советской эпохи. Эта книга может быть полезна и тем, кто занимается экономической социологией указанного региона, поскольку в публицистике Никитина можно найти живые мнения участников экономического процесса того времени.

---

Наоборот, сами колхозники полагали, что колхозы и существующая колхозная демократия, пусть даже ущемляемая со всех сторон вопреки Уставу - но все-таки существующая! - должны служить в первую очередь созданию наилучших условий их собственной жизни: на первом плане здесь должны стоять интересы людей, а не успешного функционирования бюрократической машины. И жизнь свою они должны планировать так, как это представляется лучше им самим, а не стоящему над ними начальству.

Колхоз для того и был когда-то придуман, чтобы собравшиеся в него люди могли наилучшим образом обустроить эту первичную ячейку государственного хозрасчета и самоуправления. Если в такой ячейке людям будет хорошо, они будут богатеть, то и сама ячейка хороша, она будет максимально полезна и обществу в целом. Если же в ней все вразвал идет, люди бегут, работа приносит убыток или едва позволяет сводить концы с концами, то зачем тогда объединяться? Может, в одиночку выгоднее горб ломать? Ну, а если все-таки вместе, тогда задача ясна: сначала обеспечить себя, а потом посмотреть, что сообща можно сделать для государства...

Первой, "начальственной" точки зрения, обоснованной тем, что подчиненных надо учить, потому как они сами не знают, что им лучше и что им надо, я никогда не мог принять, как не мог принять утверждения, что "народ глуп". "Глупыми" могут быть только начальники, но не народ. Он может быть забит, бесправен, темен, невежествен, но никогда не глуп. История не раз показывала: стоит дать народу увидеть хоть искорку надежды, чуть-чуть свободы распоряжаться собой и своим трудом, как он преображается и показывает чудеса ума и таланта. Не любит он лишь опеки над собой, которая и делает его "глупым" и "инертным", "аборигеном", как теперь любит выражаться присылаемое "на кормление" начальство. Невинное слово, означающее в переводе "местный житель", в последние годы стало оскорбительной кличкой, определяющей всю пропасть между "народом" и его начальством.

Вот тут-то и уместно поставить вопрос: а нужно ли это начальство колхозам? Могут ли колхозы существовать без РКС, над которым теперь взгромоздился ВОРК? В ответ я неизменно слышал: нет, не могут, потому что РКС заботятся о нуждах колхозов, через них колхозы получают от государства так называемые лимиты, через них они выходят на вышестоящие организации. А кроме того, что будет, если колхозы останутся без руководства?

В самом деле, что произойдет? Распадутся? Голодной смертью погибнут? По миру пойдут? Конечно же, нет. Просто будут сами выходить на вышестоящие организации, будут сами решать свои дела и свои проблемы. И жить будут лучше. А вот что будут делать РКС, если не будет колхозов, если все их превратить в подсобные предприятия объединений "Севрыбы",- вопрос другой...

- Знаете, что, на мой взгляд, самое важное в статье Максимовского? - говорит Тимченко, мелкими глотками отпивая крепкий дымящийся чай и похрустывая печеньем, поданным секретаршей каждому из нас в металлических вазочках, после того, как я вкратце рассказал ему о встрече с Несветовым у Эвентова.- То, что он показал человеческие проблемы нашей работы. У него и подзаголовок такой был: "Нравственные грани экономики". По-моему, очень правильно сказано! Ведь экономика - это не цифры, это люди. У нас об этом постоянно забывают. Вернее, просто не думают, не хотят! Ведь без людей проще, верно? Почему у нас все восстали против базы? И не сразу, учтите, два года выжидали... Впрочем, вы не моряк, не рыбак. Знаете, что такое свое, родное судно? Где ты каждую гаечку знаешь, каждый винтик помнишь, который ты затягивал или о который руку ободрал при шторме? Ведь оно для тебя по два месяца дом родной, кусочек твоего колхоза, твоей деревни, на котором ты десятки тысяч миль прошел и еще столько же пройти должен! Да ты ему всю душу свою отдашь! А приход в порт? Для моряка это все равно что для горожан - Новый год: огни, дома, люди, красивые женщины... Два месяца тебя мотало, трепало, кроме волн, кубрика да рыбы, ты ничего не видел. А здесь не просто земля - своя земля; здесь тебя ждут, потому что в любую погоду, в любое время суток на причале встречает колхозников председатель, встречает бухгалтер с авансовой ведомостью, чтобы с моря рыбак домой мог вернуться с деньгами... Его встречает автобус, который подвезет его к дому, а если план выполнили и перевыполнили - еще и обязательно оркестр! И тут же, пока идут формальности, он уже узнает колхозные новости. У нас так было всегда заведено, и люди к этому привыкли. Они знали, что как бы далеко ни мотало их по морям, о них помнят, о них и об их семьях заботятся, их ждут... А что сделала база? Сначала - сгребла всех в одну кучу, потом - раскидала по судам. Кто где работает, в каком колхозе - никого не касается. Приезжаю в порт встречать колхозное судно, а на нем только пять или шесть колхозников, остальные неизвестно кто. Сидим в кают-компании, разговариваем, а на нас покрикивают: ну, чего расселись, давайте работайте!.. Да и о чем мне им рассказывать? Что все в город подались? Что в колхозе пустые дома стоят? Что мы стройку прекратили? Что корабли простаивают в ремонте? Что план заваливаем? Даже аванс я не могу им привезти, потому что зарплату они получают на базе! И они на меня с недоумением смотрят, и сам я на себя так же смотрю: да какой же я председатель?!.

У Тимченко снова начинают дрожать пальцы, он стискивает ладонями подстаканник, Но чай предательски плещется, и тогда он осторожно ставит стакан на стекло письменного стола. Нет, не наиграно это волнение. Меня и в первый приезд поразила забота о людях в "Ударнике", внимательное отношение к каждому - к его характеру, склонностям, к работе. Может быть, потому так и рвутся в колхоз к Тимченко, так доверяют ему люди, что знают: на первом месте у него всегда забота о человеке - его нуждах, семье, его здоровье и заработке.

И я могу представить, как вот так, до слез, радовался председатель, когда, после решения общего собрания о выходе колхозного флота из базы, об отозвании судов и плавсостава, из Мурманска хлынул - на катерах, на автобусах, на личных и колхозных машинах,- из временных углов, из общежитий, от родственников со всем скарбом густой людской поток; как гудели, салютуя родному колхозу, возвращавшиеся суда, чтобы хоть символически, день-два постоять у родного, совсем недавно построенного пирса...

- Ну, а потом?

- Потом пошла жизнь. Стали строить, стали изо всех сил ловить рыбу, потому что ситуация в том году для всех была плохая, а у наших судов намечался безусловный пролов. Я думаю, что и уйти из базы нам позволили потому только, что точно рассчитали: раз план уже сорван, они его не вытянут, тут мы им и врежем! Промысловая ситуация была как нельзя хуже. А ребята старались! Все знали, что от этого наша судьба зависит. Конец декабря, рыбы нет, штормит... Я передаю: если нет рыбы и трудные условия - возвращайтесь домой. Нет, пашут и пашут! А что пахать, когда нам не десяток тонн, а как минимум сто двадцать - сто тридцать нужно, чтобы концы сошлись?! Тридцатое декабря - ничего. Тридцать первое декабря, день - ничего. Я сижу на телефоне... А если подумать… Ну что такое этот план, почему его обязательно вынь да положь к первому января? Что мы, сами эту рыбу производим? Капитаны все время на связи. И вдруг капитан семьсот пятнадцатого делает очередной замет, и в неводе у него, по первым оценкам, около полутораста тонн! Но в неводе, на судне, а считается, что ты выловил, только когда сдал на базу. А как тут сдать? В шторм вообще не принимают. Да еще строгое указание Шаповалова: у колхозников "Ударника" принимать в последнюю очередь. Было такое! И все же морская выручка сработала. Упросил капитан. Стал борт о борт с базой и сдал сто пятьдесят тонн рыбы в двадцать два ноль-ноль тридцать первого декабря, под самый Новый год! Вот это был для всех нас праздник!

- Настоящий святочный рассказ! Но неужели доходило до того, что отказывали принимать рыбу у колхозников?

- Прямого отказа не было, конечно. Но приказ - в последнюю очередь. А очередь может быть такой, что вся рыба скиснет, пока дождешься, да и сроки поджимают. Пока один улов сдает, другой успеет два-три замета сделать... И разве только это! Вот, смотрите...

Он раскрывает папку, лежащую перед ним на столе, и начинает перебирать бумаги, время от времени протягивая мне то один, то другой документ и кратко их комментируя. Документы со штампами, печатями, подписями.

Вот письмо в Кольский райком партии и в Мурманский обком за подписями Ю.Е. Гитермана и секретаря партийной организации МРКС В.Г. Немсадзе, в котором утверждается, что в выступлении Тимченко на районной партконференции искажены факты и что их-то и использовал Максимовский. "Таким образом... коммунист Тимченко Ю. А., введя в заблуждение вверенный ему коллектив, центральную прессу и партийные органы, способствовал ухудшению производственных отношений, чем создал ненормальную обстановку в коллективах колхоза, базы флота и в системе рыбакколхозсоюза в целом... В связи с вышеизложенным правление рыбакколхозсоюза просит принять меры партийного воздействия к коммунисту т. Тимченко Ю.А. за формирование фальсифицированных фактов, изложенных в выступлении на районной партийной конференции и в центральной прессе. Одновременно просит также решить вопрос об освобождении коммуниста т. Тимченко Ю.А. от занимаемой должности".