Вера Камша - Красное на красном

• Название: Красное на красном
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05436-7

По преданию, Кэртиана держится на четырех столпах — четырех Великих Домах, чьи потомки составляют ее мощь и славу. Однако приход к власти узурпатора-бастарда сделал лучших людей Золотой Империи непримиримыми врагами. И вот уже четыреста лет над одними вороном реет тень предательства, лица других овевают ветра изгнания, третьих судьба проверяет на крепость, как море скалы, а четвертым молнии несчастий испепеляют сердца. По преданию, Четверым суждено соединиться. Но только случится это на дружеском пиру или на поле брани — неведомо. Как неведомо будущее забывшим прошлое и не желающим понять настоящее.

---

На благородном лице незнакомца читались решимость и уверенность в себе, и опять-таки Роберу показалось, что он знает эти строгие черты, короткую бороду, пристальный взгляд. Большая рука перебирала лежащую на плечах массивную золотую цепь, в глазах светились ум и озабоченность.

Маршал Талигойи? Но кто и почему так одет? Маршал, если это был он, поднялся, позволив рассмотреть вышитого на плече спрута. Придд! Но последний маршал этого рода погиб в один день с Эрнани Раканом и Аланом Окделлом, и было это… Закатные твари, когда же это было?!

История никогда не была страстью Иноходца Эпинэ, но если человек в пирамиде — Эктор Придд, становится ясным все — маленькие окна, аляповатые шпалеры, старинное платье, воины с копьями, но при чем здесь Придд?

Стражники раздвинули копья, пропуская кого-то темноволосого и смуглого. Ослепительная улыбка, иссиня-черные волосы, зло сощуренные глаза — резкая, южная красота, не талигойская, чужая и неприятная. Губы вошедшего шевельнулись, но из пирамиды не донеслось ни звука. Лицо Придда исказил гнев, он стукнул кулаком по столу, южанин расхохотался маршалу в лицо, и тут Робер его узнал. Рамиро-предатель! Нынешний герцог Алва мало походил на своего проклятого предка, но смеялись они одинаково.

Робер Эпинэ знал, что Рамиро сначала убил маршала Придда, потом — короля Эрнани Ракана и впустил в город марагонского бастарда[36]. Талигойя пала не в честном бою, а благодаря измене… Теперь Иноходец увидел, КАК это было. Рамиро все еще смеялся, когда разгневанный маршал вскочил и схватился за меч, одновременно махнув рукой бросившимся вперед стражникам. В тот же миг сверху ударили арбалеты. Стрелки не промахнулись, воины в цветах Придда неуклюже грохнулись на пол. Это послужило сигналом. Двери распахнулись, пропуская десятка полтора людей в черном и синем.

Маршал был один против всех, но сдаваться не собирался. Робер Эпинэ сжал кулаки — одно дело знать о старом предательстве, с которого начались все несчастья Талигойи, и совсем другое — видеть воочию. Эпинэ не слышал, что говорит Придд, но все было ясно и так. Мужчина и воин, угодивший в ловушку, найдет, что бросить в лицо предателю, а предатель… Предатель снова расхохотался! Кэналлийские во́роны никогда не знали, что такое совесть, недаром подлец-потомок получил в наследство от предка издевательский смех. Рамиро что-то сказал, махнул рукой своим людям и обнажил меч.

Это у них тоже фамильное — все Алва рождаются с клинком в руке и, как кошки, норовят поиграть со своими жертвами. Просто убить им скучно! Придд был неплохим бойцом, даже хорошим, но Робер Эпинэ знал, чем все закончится. И маршал тоже знал, но дрался до конца! Один в кольце кэналлийцев, предвкушавших очередную победу своего вожака. Ну почему, почему, почему нельзя броситься вперед, пройти сквозь золотые грани, оказаться в прошлом, стать спина к спине с человеком, которого убивает мерзавец, сделать так, чтоб все пошло иначе?!

Робер невольно рванулся вперед, но его руку сжали словно клещами, и чей-то голос прошипел:

— Блистательный видит лишь тень тени. Память крови Раканов проснулась и говорит… Это уже было, и этого не исправить…

Не исправить… Было… Но отчего же так больно?

Турниры вышли из моды совсем недавно, и Робер Эпинэ не понаслышке знал, что такое двуручные мечи, которыми орудовали противники. В юности Иноходец несколько раз брался за дедов двуручник и помнил, что нужно все время поддерживать движение клинка, чтоб его вес помогал, а не мешал. Нет, положительно шпаги удобней, но во времена Рамиро и Эктора об этом не знали.

На первый взгляд ставить следовало на маршала — тот был массивней и как будто сильнее, а его эспадон был длиннее меча противника. Длиннее, но и тяжелее, а высокий и верткий Рамиро был моложе и быстрее соперника.

Придд, раскручивая меч, пытался держать Алву на расстоянии. Все зависело от того, сможет ли он навязать кэналлийцу свой ритм. Все зависело? Эктор Придд убит давным-давно, Талигойя пала, на троне сидят Оллары, а у трона стоит потомок предателя. Стоит и смеется…

Стиснув кулаки, Иноходец Эпинэ следил за ходящими по кругу соперниками. Когда дерешься на шпагах, нужно смотреть противнику в глаза, чтоб предугадать его удар. Если бой идет на мечах, гляди вниз, на ноги врага. Даже не на ноги, на ногу, которой он сейчас упирается.

Маршал, как и думал Робер, атаковал первым, начав бой с подшага и ударив снизу вверх. Он целил в голову кэналлийца, но тот уклонился вправо, отвел клинок Придда в сторону и вниз и легко отпрыгнул назад. Эктор провел финт из четвертой терции в первую, метя в плечо соперника. Робер и сам бы так поступил, но Алва принял удар на блок, левой рукой перехватив свой меч за лезвие. Если б бой шел вживую, раздался б звон, сопоставимый с ударом колокола, но воскрешенных для боя противников обнимала тишина.

Предатель оказался силен, да чего еще следовало ждать?! Не будь Алва уверен в себе, маршал лежал бы со стрелой в горле рядом с несчастными стражниками. Рамиро, хоть и двумя руками, удержал меч Эктора, оттолкнул его и резко отскочил назад. Придд снова бросился в атаку, еще более отчаянную, обрушив на отступающего противника целый град ударов, на первый взгляд беспорядочных, но лишь на первый взгляд. Эпинэ понимал, что маршал сделал ставку на удар в голову, а для этого ему нужна скорость, которую он потерял.

Удары обреченного пропадали впустую, а потом Алва улучил момент, когда противник открылся, и ударил наотмашь, разрубая кольчугу. Смэш! Из первой терции в четвертую. Очень просто. Просто и безотказно, особенно если противник не надел доспехи.

— Закатные твари! — простонал Альдо, о котором Эпинэ как-то позабыл.

Победитель вытер лезвие, махнул рукой своим людям и скрылся за дверью королевской спальни. Робер видел разгоряченные южные лица и застывший профиль маршала, не сумевшего защитить ни своего короля, ни своего королевства. Двое кэналлийцев подхватили тело и куда-то понесли, еще четверо наклонились над стражниками, а затем все утонуло в золотистом мареве.

Глава 3 Поместье Лаик «Le Cinq des Bâtons»[37]

1

Ров был не таким уж и широким, но по одну его сторону оставались родные, дом, друзья, а по другую Ричарда Окделла не ждало ничего хорошего. Гвардеец в ненавистном «драконьем»[38] мундире внимательно рассмотрел письма и вызвал из караулки толстощекого, пахнущего луком сержанта. Тот, шевеля красными губами, еще раз проглядел бумаги, велел всем, кроме Дикона и Эйвона, удалиться и кивнул подручным. Подъемный мост, недовольно крякнув, опустился, и Баловник и Умник, опасливо косясь, ступили на темные, мокрые доски.

Превратившаяся в болото дорога вела через унылый парк. Здоровенные, голые деревья облепили грачиные гроздья и шары омелы, над которыми клубились низкие, готовые разрыдаться облака. На густых колючих кустах, росших вдоль дороги, чудом держались сморщенные грязно-белые ягоды ведьминых слез — в Окделле это растение почиталось нечистым. Всадники миновали олларианскую каплицу. Дикон не знал, видят ли их, но, припомнив наставления Штанцлера, богобоязненно приложил правую руку к губам и склонил голову[39]. Эйвон, мгновение помедлив, последовал его примеру.

Парк был большим, пожалуй, его можно было назвать лесом. Слева показалось что-то похожее на озеро или большой пруд, за которым маячил показавшийся Ричарду удивительно неприятным дом — длинный, серый, с маленькими, подслеповатыми окнами. Когда-то здесь располагалось аббатство Святого Танкреда[40]. Франциск Оллар выгнал не признавших его главой церкви монахов из их обители и отдал ее под школу оруженосцев. С тех пор здание перестраивали несколько раз, но оно продолжало отдавать монастырем.

Рассказывали, что в церковные праздники и перед большими бедствиями в доме звонит невидимый колокол, созывая мертвых братьев к полуночной мессе. Теперь Ричарду предстояло убедиться в этом самому. Юноше отчаянно захотелось повернуть Баловника, но он сдержался. Когда они подъезжали к дому, с деревьев сорвалась целая туча ворон, осыпая приезжих сварливыми воплями. Дикон спрыгнул с коня первым и помог спешиться Эйвону. Откуда-то возник конюх с неприметным сереньким личиком и увел недовольных лошадей. Тяжелая дверь открылась, пропустив слугу, казавшегося братом-близнецом остролицего конюха.

— Как прикажете доложить? — Голос слуги был столь же невыразителен, как и его физиономия.

— Граф Эйвон Ларак и его подопечный.

— Следуйте за мной.

Дверь с шумом захлопнулась, и Ричард почувствовал себя мышью, угодившей в ловушку. Маленькие окна вряд ли давали достаточно света даже летом, а сейчас в здании было темно, как в склепе. Слуга зажег свечу, став удивительно похожим на эмблему ордена Истины[41]. Кощунственное сравнение немного отвлекло Дикона от мрачных мыслей, которые сразу же вернулись, едва юноша увидел своего будущего наставника.