Уильям Котцвинкл - Доктор Рэт

• Название: Доктор Рэт
• Автор: Уильям Котцвинкл
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Обращение человека с животными, рассказанное одной крысой - ренегатом из одного научного центра.

---

Нас толкают, тащат, волокут вниз по уклону. На мгновение свет вспыхивает и исчезает!

Мы попадаем в другую комнату. Она не грохочет. Я ощущаю смесь разных запахов. Нас подталкивают вперед, мы давим друг на друга. Те, кто падает, оказываются затоптанными, и мы движемся по их скорчившимся телам.

Здесь множество огней, от которых расходятся многочисленные тени. Перед нами длинные узкие коридоры, кругом разбросана солома.

Ко мне подходит сторож, хватает меня за ухо и прокалывает его!

И теперь с моего уха свисает красная карточка, болтающаяся из стороны в сторону, когда я иду. Мое ухо побаливает, но зато я получил карточку. Таким образом, я был избран из многих. Доказательств моей индивидуальности становится все больше. Сторожа и не пытаются отрицать этот факт. Нет, нет, они даже пометили меня вот этой карточкой. Я вижу, как она болтается на моем ухе.

Вот я слышу звук льющейся воды. Нас ждет ванна?

Вероятно, они хотят вычистить нас, а затем, в конце концов, представить тем, кто управляет всеми этими комнатами. Потому что я чувствую присутствие в некотором роде главного надзирателя, который водит меня по этим комнатам, вешает на меня карточку и хочет видеть меня чистым. За всем этим стоит какая-то цель.

Цель - это одна из тех вещей, с которыми я никогда не имел дела. Все наши загадочные сторожа наверняка имеют ее. Она наверняка есть у них и сегодня. В этом их сила.

Никто из нас не имеет никаких целей. Мы едим, мы спим, мы занимаемся любовью с холодной самкой. Вся моя цель может заключаться лишь в том, чтобы весь день стоять на маленькой извилистой дорожке и разглядывать траву и небо. И я бы не просил ничего большего.

Но вот я слышу какие-то механические звуки. Ощущаю какую-то замысловатую цель наших сторожей. Они опять куда-то ведут нас. Деревянные настилы и огни. Пахнет кровью. Должно быть у многих из нас образовалось кровотечение в этой грохочущей комнате.

Мы сворачиваем за угол. Надо мной наклоняется сторож. Да, я настоящий. Вы раскормили меня и повесили на меня карточку. Вы… вы привязали цепь к моей ноге. Я чувствую ее. Я - это я. Это продолжение урока? Я отдаю себя вам в обучение. Я буду рад изучить великую цель всего происходящего. Я напуган, но существую, и это самое главное. Я существую, и знаю об этом.

Теперь я оказался перевернутым! Одна нога болтается в воздухе! Цепь натянулась под тяжестью моего жира. Меня будто раскололи…

Раскололи где-то внутри. Я болтаюсь вверх ногами и раскачиваюсь. Они раскачивают меня, и я извиваюсь. Наверняка здесь какая-то ошибка… разве вы не видите… вы не должны так поступать со мной… с тем, кто знает про маленькую дорожку и про небо… нет, вы не думайте, что я полностью осознаю… полностью…

Стены скользят мимо меня, я ударяюсь о них и продолжаю движение, вращаясь, моя нога ужасно растянута… ужасно… ужасно… и около меня болтаются другие, подвешенные, как и я.

Мне удается разглядеть белые каменные стены. Я могу видеть и моих сторожей. Мои ноги словно продолжают бежать и колотят воздух. Я хочу рассказать моим сторожам про маленькую дорожку и про трещины в той грохочущей комнате. Ведь они - мое доказательство… доказательство, что… я есть.

Сторожа подхватывают одного из качающихся рядом со мной. Они держат его за голову. Он извивается, но они держат его. У них есть какой-то ярко сверкающий предмет. Они проводят им вдоль его шеи! Он дергается… поток крови, поток! Я вижу его нервы, внутренность его глотки, сейчас это все оказывается снаружи, отовсюду льется кровь, а его голова едва держится на шее и бешено болтается.

Затем они принимаются за меня. Нет, вы не должны делать и со мной то же самое! Отпустите меня! Нет, нет, только не со мной! Если бы вы знали меня… если бы вы знали, что я это я… если бы вы только знали…

…проходит через меня. Прорастает красная дорожка. Комната режется надвое. Две дороги, туда и сюда.

***

Колеса этих проклятых бунтовщиков неожиданно остановились. Во всей лаборатории наступила тишина. И я могу слышать, как быстрая команда прошла по рядам восставших.

Так же неожиданно, их колеса вновь начинают вращаться, но теперь в другом направлении! Что бы это могло означать!?

Счетчики щелкают, колеса вращаются с дикой скоростью, притягивая мой просвещенный взгляд к этому водовороту, в самые его глубины. Я прижимаюсь к Лестнице Победителя и отворачиваюсь. Но вихревые потоки света притягивают меня. Бунтовщики перестраивают интуитивные приборы, и появляется еще одна революционная сцена…

…но какая она странная. Все, что я вижу, это всего лишь женщины в белой рабочей одежде, сидящие около каких-то машин. Ничего революционного здесь незаметно. Просто обычная фабрика, где-то в старой доброй Америке.

В этот момент подключается камера бунтовщиков… В кадре появляется молодой человек, толкающий перед собой тележку, наполненную свиными кишками. Но и в этом нет ничего необычного. Молодые женщины шутят с молодым человеком, пока он загружает свиные кишки в машину. Он отпускает какую-то остроту, женщины улыбаются.

Это всего лишь обычный рабочий день. Я не воспринимаю этого. Должно быть, бунтовщики потеряли средства фокусировки интуитивной мощности. В этих кадрах нет ничего подстрекательного. В машину загружаются части свиных туш…

Теперь камера показывает крупным планом противоположную часть машины. Из нее выскакивают сосиски, запакованные в пластик. Они аккуратно связаны. Двенадцать в каждой упаковке.

Женщины заворачивают их и бросают в контейнер.

Производство сосисок налажено прекрасно. Эта машина выглядит несколько комично, особенно когда она выбрасывает сосиски по дюжине в минуту. Но какое это имеет отношение к революции? Революционные продюсеры видимо забыли отредактировать этот клип. В этот момент камера вновь переключается, и дверь открывается еще раз.

В комнате находятся живые свиньи, дико озирающиеся по сторонам.

Дверь закрывается. Вновь появляется машина, выбрасывающая по дюжине сосисок в минуту.

…

ОБРЫВ.

Господи, как прыгает камера у этих операторов-бунтовщиков. Где же мы теперь, черт возьми? Мне кажется, что под чьим-то стулом. Вам и не следовало ожидать, что из крыс получатся первоклассные операторы, но то, что мы видим, просто нелепо!

Изображение продолжает плыть, камера дергается, я вижу чью-то голову и… отфокусируйте эту проклятую штуку! Эй, оператор!

В кадре крупным планом американская семья за обедом. Мужчина режет сосиску.

…

ОБРЫВ

Назад, на колбасную фабрику. Повторение последовательности с открывающимися дверями. Дверь открывается, в кадре дико озирающаяся свинья.

Наконец появляется звуковая дорожка, с плохим качеством записи. Ох уж и оборудование у этих бунтовщиков…

"Вы… вы затянули цепь на моей ноге… я чувствую ее… Я существую, и я знаю об этом…"

Открывается рот. Сосиска на кончике вилки.

…

К О Н Е Ц

Вращающиеся тренажеры сбавляют скорость, и я бросаюсь подальше от них, прежде чем вращение возобновится.

Этой революции необходимо хорошее рекламное агентство, чтобы привести в порядок всю эту собачью чушь. Но кто я такой, чтобы давать советы?

Скользнув в тень, я ловлю ртом кончик собственного хвоста и потихоньку покусываю его. Боже мой, что же это за ужасный стук и грохот раздается надо мной?

Осторожно выглядываю из тени и быстро оглядываюсь.

Ах, не смейте! Бунтовщики начали раскручивать Большой Центральный Барабан-тренажер. Каждая лабораторная крыса забирается в него и разгоняет его своим хвостом. Взгляните, он разгоняется! Я никогда не видел, чтобы он вращался так быстро. Интуитивные огни, как вспышки разлетающиеся из него, фантастически сверкают. Барабан гудит. Вверх, словно вихрь, поднимается диск света, который издает отвратительный хохот!

***

Я, гиена, наблюдаю за выходом царственной птицы. Она идет, величественная даже в своих оковах, вдоль по дороге нашей большой тюрьмы. У нее белая голова и громадные, такие, как и должны быть, крылья, которые действительно производят сильное впечатление. Но более всего впечатляют ее глаза, которые горят с такой силой, какой мне не доводилось видеть раньше ни у людей, ни у зверей, ни у птиц. Эти сверкающие глаза выглядят отчужденными, когда встречаются с моими, и никому не дают личного предпочтения. Они суверенны, они не признают зависимости. Это глаза божества, а подавляющая сила, скрытая в них, вызывает у меня приступ нервного смеха, когда я вижу, как сторож машет ему, подзывая в клетку.

По соседству с воем подпрыгивает леопард, останавливаясь на мгновение, когда его когти встречают на пути металлическую сетку. Орел поворачивает голову, но лишь слегка, едва отвечая на приветствие. А как только его глаза вновь встречаются с моими, я вижу в них только одно стремление: лететь.

Выход Императора Небес столь значителен, что животные в самых дальних участках этой широко раскинувшейся тюрьмы издают крики и вой. Львы на своей просторной открытой площадке, опущенной вниз, откуда они никогда не смогут сбежать, издают величественное гортанное рычание. Самые разные птицы поднимают пронзительный шум, в котором переплетаются и наглые, и печальные, но большей частью несчастные голоса.