Андрей Аливердиев - Скиталец

• Название: Скиталец
• Автор: Андрей Аливердиев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Аливердиев Андрей Скиталец

А. Аливердиев

Скиталец

Знакомство

Мы познакомились в самолете Венеция-Москва. "Рыбак рыбака видит издалека," - гласит народная мудрость. Так и эти ребята, лишь краем глаза увидев мой путевой дневник, сразу узрели во мне родственную душу, и вскоре между нами завязался презанимательнейший разговор, которому как нельзя лучше способствовал трехчасовой полет.

Парня звали Витя, девушку - Алиса. Они были молодоженами и возвращались из почти свадебного путешествия.

Сначала они гостили у Алисыных дедушки и бабушки, которые были немцами, и теперь жили в ФРГ. А потом молодая пара совершила вояж по Европе. Везет же некоторым!

- В каком стиле ты пишешь? - спросила Алиса после того, как наша писательская общность выяснилась полностью и окончательно.

- Трудно сказать. Раньше я называл это фэнтези, но скорее это готика с эзотерикой. Мои герои путешествуют по истекающим один из другого мирам, где их преследуют всякие ужасы.

Главное же в моих произведениях не какие-то магические или технические прибамбасы, а сами герои. Как они ведут себя в этих нетипичных ситуациях.

- Так почему же не фэнтези?

- Фэнтези предполагает создание миров, живущих по законам, отличным от наших. Это дает большую свободу творчества. Но не полную. Толкин, Муркок Желязный - они действительно создали свои замкнутые магические миры. Но, скажем, миры Ричарда Баха - это совсем другое.

- В чем же?

- В них нет лишней магии. Они скорее психологичны, если можно так выразиться.

- И романтичны, - поддержал меня Витя. - Как сказки Александра Грина.

- А я вот пишу в жанре настоящего фэнтези. - вставила свое слово Алиса, - С магией и разными расами.

Кстати ты прав относительно основной задачи писателя.

Прямо скажем, приятно в суетной толпе найти понимающего тебя человека. Жаль, что она была замужем...

***

Так мы болтали в течение всего полета. В Шереметьево же мы обменялись визитками и они пригласили меня на свою тусовку. Прошу прощения за жаргонное слово, но это была именно она самая.

- Я знаю одно кафе. Там собираются такие, как мы. Одинокие искатели.

- Искатели... Хорошее слово. Мы действительно чего-то ищем, и, будучи не в силах найти, создаем свои воображаемые миры.

- Да. Приходи завтра к пяти по этому адресу. Там будет интересно.

Я согласился. Если бы я знал, что ждало меня потом... Наверняка все равно поступил бы также. Может быть, немного лучше подготовился бы. Но едва ли это у меня получилось бы.

Ибо как верно гласит народная мудрость, перед смертью не надышишься.

***

Кафе

В таком большом городе, как Москва, должно было существовать всг. Как в Греции. Существовало и писательское кафе. Возможно, не единственное. Но, воистину, уникальное в своем роде.

Когда я подошел к кафе, его двери были закрыты. Я удивленно пожал плечами и уже думал было уходить, когда подошедший парень постучался и, поздоровавшись, вошел внутрь. Я двинулся за ним.

- Сегодня частная вечеринка, - сказал стоящий в дверях здоровяк.

- Странно. Витя и Алиса говорили...

- Так бы сразу и сказал! Проходи!

И я прошел в обволакивающий полумрак кафе, который почему-то не внушил мне особого энтузиазма. Царившая атмосфера явно говорила о его некоторой элитарности. И я не мог точно знать, как воспримется в этой обстановке новый человек, коим являлся я. Однако, я привык сдерживать обещания и, не долго думая, двинулся к стойке бара.

Взяв бутылку четвертой "Балтики" и орешков, я занял один из пустующих столиков (а кафе, к слову, вообще было почти пустое, если не считать трех хиппующих подростков, один из которых невольно указал мне дорогу, и одного не менее хиппующего старика, одиноко потягивающего свое пиво), и принялся ждать своих опаздывающих друзей.

Постепенно кафе стало заполняться народом, среди которого появились и мои новые друзья. Они быстро втянули меня в свою компанию, закружив в шумном круговороте богемной вечеринки, посвященной, как выяснилось, их возвращению.

***

Как-то к нашему столику подсел презанимательнейший тип лет сорока пяти, невысокого роста с длинноватыми волосами и большими усами. "Фотограф", почему-то подумалось мне. Но я ошибся, так как это оказался хозяин заведения.

Вторым же по значимости его занятием было деланье мозгов начинающим писателям вроде меня, которые все время кучковались в его кафе.

- При такой концентрации творцов миров на душу населения их мысли могут начать материализовываться, - говорил он располагающим к спору тоном.

- Хотелось бы...

- Зря смеешься. Втянет в междумирье, тогда узнаешь.

- А ты уже был? - спросил я с иронией.

- Не то чтобы был, я есть в нем, и не знаю, как из него выбраться.

Он говорил серьезно. Настолько серьезно, что я решил, что надо мной издеваются.

- А что, лечиться не пробовал? - спросил я его в его же манере.

- Ты имеешь в виду психушку? Был я и там. Прикольное место.

Дальше к нам вновь подкатили Витя с Алисой, а вместе с ними еще трое писателей, как оказалось, высказавших намерение познакомиться с коллегой с Северного Кавказа.

И как я ни старался сдерживаться, памятуя о том, что завтра ни свет, ни заря у меня рейс, нагрузиться в тот вечер пришлось мне изрядно.

***

Самолет

Как это не странно, этот домодедовский рейс, обычно задерживаемый минимум часа на три, сегодня был подан вовремя.

Голова шумела после выпитого вчера, и в самолете танец грез быстро закружил меня в своем красочном вихре, увлекая в таинственный мир Морфея.

***

Проснулся я, когда объявили, что самолет совершил посадку. Не могу вспомнить, что мне снилось, но пробуждение было неожиданным. Более того, мне потребовалось немало времени, прежде чем осознать, где я и что я тут делаю. Проспать посадку! Это со мной было впервые.

Краем глаза я увидел, что мои соседи смотрят на меня как-то странно. И как же я это сам не обратил внимания на столь симпатичную девушку в крайнем кресле?

Некоторая странность имелась и в обращении экипажа к пассажирам, хотя я спросонья не уловил какая именно.

Когда же, наконец, подали трап, и пассажиров пригласили к выходу, я понял, в чем же заключалась эта самая странность обращения. Нас называли товарищами. Словом, которое в последнее время стало выглядеть анахронизмом.

***

Другой странностью было то, что во встречающей толпе отсутствовала армия грачей, то есть частных извозчиков. Я даже несколько растерялся, как же без их навязчивого сервиса теперь добраться до города, но боковым зрением все же уловил стоящий чуть поодаль автобус и несколько желтых "Волг" с квадратиками такси. "Да, - подумал я, - за время моего отсутствия новая администрация города, видимо навела порядок и в этом бизнесе". Но глаз резало нечто странное, что трудно было уловить, но что явно выходило за рамки возможного. Одежда, прически, словом, совершенно всг в окружающих меня людях было необычно. Если бы не последние модели "Волг", можно было бы подумать, что на машине времени я перенесся лет на двадцать назад.

"Все это странно, - подумал я, - но, тем не менее, надо ехать домой". Это была здравая мысль, и я принялся ее осуществлять.

Из-за хронического недостатка финансов я всегда пользовался наиболее экономичным транспортным средством, и посему направился к автобусу.

***

Кондукторша собирала деньги.

- Сколько сейчас стоит проезд, - спросил я сидящего рядом джентльмена. - Давно не был на Родине.

- Тридцать копеек, - ответил он, пожимая плечами, и вынимая из кармана рубль образца 1961 года.

Я не буду приводить слов, пронесшихся в моем сознании при этом. Цензурными там были только предлоги и местоимения. Ясно было одно: я влип, и влип крепко.

И почему это не случилось пять лет назад, когда моя жизнь была совершенно беспросветной? Денег хватало только на еду, а вместо мяса пришлось переключиться на субпродукты.

Тогда я готов был ввязаться в любую авантюру, и от поездки в Боснию на помощь тем, против кого окрысился весь мир, удержало только полное безденежье. Почему это произошло теперь, когда я уже почти год припеваючи прожил в Италии и разъездах по Европе, и когда моя жизнь, как одного отдельно взятого индивидуума, стала вполне меня устраивать?

Однако именно теперь я сидел в этом автобусе и ехал в полную неизвестность.

Оплата за билет меня не очень-то беспокоила. В рабочем удостоверении я носил в качестве своего рода талисмана старую двадцатипятирублевку. С тех пор, как рубль полетел, какое-то время это был последний НЗ, а потом, после отмены старых денег, просто сувенир, или, точнее, своеобразный талисман. В качестве же неприкосновенного запаса рядом с ней лег один доллар.

Так как и в родном-то городе мое удостоверение старшего преподавателя Университета воспринималось служителями правопорядка со скрипом, сейчас оно лежало глубоко в сумке. Но, по сравнению с ожидаемым, его поиск не выглядел проблемой.