Александр Щёголев - Жесть

• Название: Жесть
• Автор: Александр Щёголев
• Жанр: Современная проза

Известной журналистке — женщине с трагической судьбой, живущей на психотропах, — поручают взять интервью у страшного серийного маньяка, запертого в психушке. Маньяк сбегает, а журналистка, вовлечённая в поиски, оказывается на территории брошенных садоводств, где только два закона — заточка и ствол, где опасность поджидает за каждым перекрёстком. В историю вмешивается высокая политика и карательная психиатрия, становится непонятным, кто настоящий маньяк и где настоящий, один за другим гибнут друзья и враги. Мистика вползает в сюжет, как туман на берег реки. Героиня понимает, как хрупка она, НАША ЖЕСТЬ…

---

Марина прерывисто вздохнула.

— Извини, что так вышло. Не хотела я тебя сдавать, правда…

Машина на улице забибикала. Пес зашелся лаем.

— Да нет же, всё правильно вышло, — отозвался маньяк.

Терминатор снова посмотрел в окно. Прапорщик стоял возле своего УАЗа и нетерпеливо давил на сигнал. Мент бы запросто прошел в дом без приглашения, да уж больно длинная цепь была у собаки.

Терминатор резко обернулся и посмотрел маньяку в глаза. Светлые глаза его пылали.

— Слушай, ты… По плану у него! Христосика нам даешь?

— Что я даю?! — с неожиданной злостью отозвался тот. — Все уже! Сдавай меня — и гуляй!

Терминатор, прошагав в конец свого жилища, отодвинул занавеску.

— А ну-ка… Давайте оба сюда, быстро! И не дышать!

Куртку Марины он кинул туда же, за занавеску. Убрал со стола второй стакан и задвинул стулья. Только потом открыл дверь на улицу и свистом отозвал собаку.

…В закутке обнаружилась крайне занятная экспозиция. Отглаженная форма десантника — на плечиках. Вымпелы, вырезки из газет, любительские фотографии — по стенам. Восточный ватный халат, подшивка журналов «Советский воин», какие-то камни (надо полагать, привезенные из гор). Полка с книгами (Ремарк, Хэмингуей, Богомолов, Лермонтов). Прямо-таки музей. Комната боевой славы…

Здесь хозяин троллейбуса сохранил одно-единственное кресло. На нем сидел маньяк, честно стараясь не дышать.

Впрочем, то, что происходило по другую сторону занавеса, было гораздо важнее.

— Слышь, тут чрезвычайное… — сказал мент с порога.

— Да знаю я все. Меня вчера уже достали. И гатчинские заезжали, и ваши, и даже из города… Чего, так и не нашли его?

— Да он верткий, сука… И с бабой еще этой — чернуха какая-то. Мы Берию взяли, он поёт — они, типа, вместе с ней… Валентина на вилы пристроили…

— Хорошее дело. Давно пора. Ты присаживайся, в ногах правды нет…

Мент подсел к столу, с удовольствием расстегнувшись.

Марина узнала нового гостя. Это был тот самый пожилой прапор, который встретил их с Павлом на шоссе возле брошенного КАМАЗа, а потом летал с ними на вертолете.

— Ты, короче, смотри — баба, короче, тоже мутная, — сказал мент, постукивая ребром ладони по столу. — Двоих байкеров завалила. Орлика искалечила так, что лучше бы тоже завалила. Антох убежал, все бросил, даже моцыль свой…

— Правильно, на моторе далеко не уедешь, да еще на паленом. Самым умным паренек оказался, даром, что детдомовский.

— Да подожди, я тебе про бабу… Я думаю, может, и опера — она… они? Берия говорит, Валентина тоже она… маньяк вилами, потом она — контрольный в голову.

— Ты только сам не шизей, дед… Опера — Орлик с Вороном. А за бабой твои байкеры потом весь день гонялись

— Какой я тебе «дед»! Говори, да не заговаривайся!

— А баба за нас всю работу сделала. Банды больше нет. Даже двух банд нет. Теперь насчет Берии… контрольный в голову — надо же придумать! Из какого ствола? Из его собственного?

— Труп Валентина сгорел до золы, какая теперь экспертиза… пули в башке нет…

— Кстати, что с пожаром?

— Ползет, зараза. МЧС оповестили. Говорят, вертолеты на подлете.

— Как бы тут вообще все до золы не сгорело. Как в Кузнецово. А с твоим Берией… Нажмете — все выложит. И куда трупы девали, и кто им тачки раздевал. Вот так-то… дед.

Прапор обиженно засопел.

— Ты не учи ученого… Здесь не Кавказ тебе…

—Эт-точно, — сказал Терминатор. — Пускай тебя Орлик сам найдет. Как того опера…

— Ты не каркай! Орлик, кстати, совсем сдурел, какой-то бред несет. Будто того рубоповца ему другие менты заказали.

— Мутит воду. Ясно же, на гоп-стоп брали. А кто конкретно заказал?

Прапорщик вымучено засмеялся:

— Говорит, я.

— Ты-ы-ы? — Терминатор задумчиво на него посмотрел. — А ежели взять — и тебя поколоть? Для очистки совести…

Мент вскочил.

— Ладно, ладно… — сказал Терминатор примирительно. — Пошутил. Спиртягу будешь?

Милиционер с сожалением покачал головой и снова сел.

— Не, Тёма, ты чего! Какой спирт? У нас там — дым из ушей валит… Начальников понаехало… Короче, слушай, установка такая: бабу надо найти срочно, из-за нее основной кипеж. Ты поглядывай получше… А на психа нарвешься — вали его без разговоров. Достал он всех.

— На него ориентировка хоть есть какая?

— Да какая… псих и псих. Одет в джинсы и темный свитерок. Говорят, косит под пингвина, а действует дерзко… И ножевой бой знает…

Терминатор выпил, не закусывая. Милиционер завистливо сглотнул слюну и снова встал — на этот раз окончательно…

Четверг, утро. ТРИ СЛОВА

Пожилой прапорщик вел свой УАЗик по лабиринту узеньких улочек и думал о том, как все удачно складывается. Орлика, считай, нет. Как и его отмороженного Ворона. Удобные были партнеры, и хабар от них тек вкусный, но уж больно страшные. Совершенно неуправляемые. А Орлик так глупо себя сейчас ставит, что шконку в психушке сам себе бронирует… и хрен с ним. Главное — просьба старшего товарища выполнена. А это значит…

Это значит, что на деньги, полученные за наглого рубоповца, он пристроит дочку в Университет. Пусть уже сентябрь и группы укомплектованы — договоримся. Пока на платный, на вечерний, так проще. А дальше — переведемся на дневной…

Просьбы от «старших» он получал нечасто, но они всегда оплачивались. В срок и щедро. И это со всей определенностью говорило о том, что в стране — порядок, чтобы ни вопили обнищавшие коммуняки.

А за «деда» Терминатор ответит! Совсем обнаглел, убогий…

Прапор был уверен в завтрашнем дне.

Его мобильник проиграл первые такты «Марша энтузиастов».

— Здравия желаю, — сказали в трубке. — Узнал?

— Как не узнать? Благодетелей надо узнавать даже по пуканью, — он угодливо хохотнул.

Это был Муса по кличке Брокер — бывший мент, служивший вместе с прапором, а ныне преуспевающий бизнесмен. Именно этот скользкий тип связывал его со «старшими». От него приходили как просьбы, так и гонорары за выполненную работу.

— Ты где? — спросил Муса.

— От Терминатора возвращаюсь. В сторону шоссе.

— Это… постой… это недалеко от Останкино?

— Не так уж недалеко…

«Останкином» в садоводствах называли ретрансляционную вышку, демонтированную и разграбленную.

— Ничего, сделаешь крюк. Я тебя здесь жду. Хочу сказать «спасибо» — и еще… есть новая просьба. Все понял?

— Через десять минут буду.

Как не понять? «Спасибо» — это башли. За башлями можно и два крюка дать. Тем более — новая просьба, то есть новые деньги…

…Машину Брокера он заметил издали. Правда, внутри никого не было, но это его не насторожило. Водитель вышел размяться, обычное дело. Прапор подъехал вплотную и вылез сам. Заглянул сквозь стекло… и отшатнулся.

Муса трепыхался за заднем сиденье, связанный, с заклеенным ртом. Приподняться Брокеру никак не удавалось… Что за шутки, успел подумать прапор, прежде чем заметил, что его окружили два мужичка — бомжеватого вида, в обшарпанных фиолетовых куртках и спортивных штанах. Он схватился за кобуру… Две руки крепко обняли его сзади, две другие руки — разоружили. В воздухе мелькнула катушка скотча — и рот его также оказался надежно запечатан.

Нападавшие двигались быстро и уверенно. Никакие это были не бродяги, а бойцы в образе.

— В машину, — толкнули прапора. — Не сюда, в кузов.

Открыли заднюю дверь УАЗа и влезли — все трое. Пленника бросили на пол. Один из бойцов сел ему на ноги, второй сковал руки наручниками.

— Емельян Захарович Шмалян? Кивни.

Прапор кивнул. Смертная тоска одолевала его. Хотелось жить.

— Поклон тебе от Нигилиста. Передашь привет Ленскому, если когда-нибудь ему приснишься, — сказал один.

Второй позевывал. Первый скомандовал:

— Посредник нам больше не нужен. Иди, закончи с ним.

Второй вылез. Вернулся через минуту с окровавленным ножом и, ухмыляясь, вытер лезвие о форму прапорщика. Похоже, земной путь Мусы Брокера трагически прервался. Тоска превратилась в ужас.

— А исполнитель нам пока нужен. Будешь говорить, исполнитель?

Прапор кивнул. С него содрали скотч — вместе с отросшей за сутки щетиной.

— Ты замочил Пашу Смыка?

— Не я… Орлик… с Вороном…

— Я и говорю — ты.

— Обоссался, — констатировал второй.

— И это правильно. Что тебе сказал Терминатор?

— Маньяка он не видел, — прапор заторопился поделиться всем, что знает. — Но за бабу почему-то сильно обиделся, когда я мысли высказал. Я думаю, с бабой он встречался. А то, может, прячет ее где…

— Ты ведь никому об этом не расскажешь?