Джой Адамсон - Пиппа бросает вызов

• Название: Пиппа бросает вызов
• Автор: Джой Адамсон
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1972

Книга известной писательницы и натуралиста Джой Адамсон рассказывает о судьбе гепарда Пиппы и ее детенышей. Контакт с Пиппой предоставил уникальные возможности для исследователей изучения жизни гепардов на свободе, в естественных условиях национального парка Меру в Кении.

---

Потом игра в кошки-мышки им наскучила, и они перешли на кучи гравия, рассыпанные вдоль дороги. Не так-то просто было взбираться на сыпучий гравий, и малыши то и дело скатывались вниз, не успевая добраться до вершины. Но как только кто-нибудь становился «властелином горы гравия», он яростно защищал свои позиции, если соперники дерзали подкапываться под него или тянуть его вниз за хвост. А как здорово было играть в прятки среди этих искусственных гор — даже Пиппа вступила в игру! И я с огромным удовольствием смотрела, как гепарды носятся сломя голову и с невероятной скоростью лавируют среди куч.

Наконец все они в полном изнеможении, запыхавшись, бросились на землю под большой терминалией — дерево удивительно удобно росло почти на самой дороге: оно не только давало густую тень, но и могло служить отличной сторожевой вышкой, если забраться на нижние ветки. Я села рядом с Пиппой и, гладя шелковистую шерсть, слушала ее мурлыканье.

Немного погодя и мне захотелось подремать; я положила голову на удобное местечко — сразу за передней лапой Пиппы — и уснула, чувствуя, как дыхание ритмично опускает и приподнимает ее бок.

Нашему семейству так полюбилось это место, что они пробыли там много дней, пока не возобновились дорожные работы. Тогда они ушли на милю дальше, к дереву, на котором был огромный пологий сук. Мне представилась блестящая возможность поснимать гепардов, позирующих на фоне неба, или их сражения за самое удобное место. С тех пор мы так и звали это дерево Фотодеревом, и на несколько недель оно стало нашим излюбленным местом встреч. Мне только что прислали портативный магнитофон Норелко (Филипс), и я носила его с собой вместе с лейкой, кинокамерой Болекс и биноклем. Микрофон можно было поднести к гепардам на близкое расстояние — это их не беспокоило, и мне удалось сделать очень хорошие записи различных звуков и всех оттенков «чириканья». Но кое-что записать не удалось, в том числе «уа-уа-уа», которое Сомба иногда издавала, защищая свою пищу. В последнее время она стала очень неуравновешенной, и я не знала, чего от нее ждать: только что она удивляла меня своей приветливостью, и тут же, без малейшего повода, настроение у нее резко менялось.

Ежедневно разыскивая гепардов, мы иногда встречали семейство страусов. Страусята вылупились три месяца назад. Сначала их было тринадцать, теперь в живых осталось только пять. Крохотные страусята были легкой добычей, и я своими глазами видела, как орел спикировал и схватил одного страусенка, прежде чем родители успели опомниться. (Пиппа не могла справиться со взрослым страусом, но в свое время добыла несколько страусят.) В тот день, когда детям Пиппы исполнилось двадцать четыре недели и пять дней, я выдавила из ее сосков последние капли молока. А ведь после второго окота молоко у нее пропало через четырнадцать недель. Я сравнила эти сроки: очевидно, более продолжительный период лактации связан с тем, что я давала ей ежедневно определенную дозу кальция, пока она кормила теперешних малышей.

До сих пор я неукоснительно соблюдала принятое мной правило: не разрешать чужим людям приближаться к гепардам, как бы одиноко мне ни было порой, как бы ни хотелось повидаться с людьми. Бывало очень досадно, когда машины с туристами объезжали мой лагерь — повсюду уже прошел слух, что я всех отваживаю. По характеру я вовсе не отшельница, и мне подчас было очень нелегко оставаться верной своим принципам, но все же они себя оправдали: мои гепарды были гораздо осторожнее, чем дикие гепарды в других национальных парках — те часто даже вскакивали в машины. Разумеется, я не могла запретить посетителям останавливаться и наблюдать за гепардами из машины, если уж им удавалось отыскать их в зарослях, — в конце концов, они приезжают сюда посмотреть на животных.

Но совсем другое дело, если бы я сама знакомила гепардов с чужими людьми, в этом случае они с моей легкой руки могли бы принять чужих в нашу большую семью. До тех пор пока эта привилегия сохранялась только за мной, Локалем и Стенли, ничто не угрожало гепардам — когда мы расстанемся с ними, их дикие инстинкты сохранятся в полной неприкосновенности.

Но теперь я была вынуждена трижды за две недели нарушить собственное правило. Прежде всего в заповедник приехал Френк Мино — он в сущности помог мне «удочерить» Пиппу. Френк не видел ее с тех пор, как появились первые малыши, так что я взяла его с собой посмотреть на гепардов; правда, он следил за ними, не выходя из машины. Так же поступила и У. Перси, которая всегда живо интересовалась и Эльсой и Пиппой с тех самых пор, как они вошли в мою жизнь. И наконец, мой издатель, Билли Коллинз, захотел взглянуть на всю семью за несколько месяцев до выхода в свет книги «Пятнистый сфинкс». И хотя мои друзья изо всех сил старались не беспокоить наше семейство, я-то прекрасно знала, что с их присутствием гепарды мирятся только благодаря моему посредничеству. 18 января я получила письмо от директора национальных парков Кении: мне предлагали двух маленьких леопардов, чтобы я приучила их к жизни на свободе в заповеднике Меру. Директор знал. что мне очень хотелось изучить леопардов и сравнить их со львами и гепардами. Я тут же с восторгом согласилась — я подумала, что Пиппа с ее теперешним выводком все равно будет по-прежнему держаться в стороне от нашего лагеря, и леопардов можно будет до поры до времени держать в вольере Уайти.

Несчастный случай и его последствия

22 января я выехала в Найроби в сопровождении Джона Баксендейла — он помогал Джорджу в работе со львами. Я в своем новом шестицилиндровом лендровере ехала впереди, в кузове у меня сидел один из рабочих Джорджа. Мы были уже на полпути в Найроби, когда дорога, недавно засыпанная гравием, пошла вверх по крутому длинному склону холма, а далеко внизу текла река. За поворотом я вдруг увидела, что прямо по середине дороги, в нескольких сотнях ярдов впереди, идут два африканца. Я сразу же стала сигналить, и у них было достаточно времени, чтобы отойти в сторону, но они как ни в чем не бывало шествовали вперед, взявшись за руки, и мне, чтобы не сбить их, оставался только один выход — свернуть к самой обочине дороги над обрывом. Гравий с краю еще не слежался, машина пошла юзом и налетела на километровый столб. Больше я ничего не помню — я пришла в себя на середине откоса в куче битого стекла, а в нескольких метрах валялась разбитая машина. Моей первой мыслью, было: что же случилось с нашим африканским помощником? Когда я окликнула его, он выбрался из машины — слава богу, отделался одной-единственной царапиной на лбу. Надо сказать, что ему сказочно повезло — машину так развернуло, что она теперь стояла задом наперед; наверное, она перекувырнулась, падая с откоса. И еще больше нам повезло, что машина застряла в кустах на середине откоса, иначе мы свалились бы прямо в речку, а она была далеко внизу. Я решила встать, но это оказалось не так-то просто: как только я пошевельнулась, меня всю с ног до головы пронзила боль, а правая рука была покрыта сплошным месивом из крови и грязи. С помощью африканца я выбралась наверх, к дороге — до нее было восемьдесят ярдов — и села на землю. Кровь из моей руки хлестала так, что я могла вынести боль только подняв руку вверх. Через некоторое время показался автобус, в котором среди других африканцев ехал местный вождь. Добрый человек залил мне руку йодом из своей аптечки первой помощи. Я совершенно не почувствовала обычного в таких случаях жжения. Надо было готовиться к худшему. Вождь предложил доставить нас в ближайшую больницу. Когда мне помогали сесть в машину, нас нагнал Джон Баксендейл. Он моментально разобрался в том, что случилось, и тут же договорился, что вождь организует охрану нашей машины, пока полиция не займется расследованием этого происшествия. Потом он повез нас в районное управление, в Эмбу — это было в восьмидесяти милях по дороге в Найроби. Я была глубоко благодарна Джону за то, что он с величайшей осторожностью объезжал все выбоины на скверной дороге и в то же время старался ехать как можно быстрее — я никак не могла остановить кровотечение, и с моей руки натекли целые лужи крови.

В африканской больнице в Эмбу мне сделали перевязку, инъекцию от столбняка, дали несколько обезболивающих таблеток и одеяло — надо было согреться, у меня зуб на зуб не попадал от пережитого потрясения. Врач сказал, что мой африканский пассажир получил только несколько царапин и завтра же сможет вернуться домой. Мы оставили ему денег на еду и на обратный билет и поехали дальше, в Найроби, — нам оставалось проехать еще восемьдесят миль. К больнице мы подъехали в девять часов вечера — прошло уже шесть часов с тех пор, как случилось несчастье, и мне стало совсем плохо. Но мне повезло: мой старый друг, хирург Джеральд Невилл, был поблизости и немедленно приступил к операции; она продолжалась три часа. Хотя тело у меня превратилось в сплошной синяк, расцвеченный всеми цветами радуги, но серьезно была повреждена только правая рука.