Филип Фармер - Река вечности (Часть 1)

• Название: Река вечности (Часть 1)
• Автор: Филип Фармер
• Жанр: Научная Фантастика

Издательство «Shasta», которому Фармер предложил роман «Взыскуя плоти» («I Owe for the Flesh», 1962), разорилось и рукопись была утеряна в редакционных архивах. Позднее этот роман стал основой первой книги пенталогии «Мир Реки», принесшей писателю «Хьюго», а найденный манускрипт был переработан и опубликован лишь в 1983 году под названием «Река Вечности» («The River of Eternity»).

---

Глава 12

В этот вечер, за час до темноты, с другого берега на каноэ приплыл Деканавидах с группой из пятидесяти вождей. Их визит носил неофициальный характер, поскольку политическое совещание решено было провести после прибытия галеры Мюреля. Спиртное, реквизированное из общего фонда, лилось рекой; пел хор, которого сменила затем знаменитая итальянская певица двенадцатого века с колоратурным сопрано.

После чего между членами Телемского Особого совета и вождями племени каюга началось состязание, кто кого перепьет. Блэк принимал в нем участие с большой неохотой, ибо знал, что завтра и в последующие дни ему потребуются все его силы. Но отступить значило потерять лицо.

Ночь уже перевалила за половину, когда Деканавидах неожиданно встал и побрел к большому боевому каноэ, маячившему на берегу. Те из его воинов, кто был в состоянии, тоже поднялись и, спотыкаясь, поплелись за ним.

— Прощай, белый брат Блэк, — хихикнув, сказал вождь.

— До завтра, красный брат, — ответил Ричард, как всегда избегая ненавистного слова прощания.

Затем, отдав несколько распоряжений генералу Келли, он зашагал вместе с Филлис к своей хижине на холме. Оба они молчали; Филлис за весь вечер едва вымолвила пару слов и почти не притронулась к напиткам. Придя домой, Блэк разделся и медленно, с наслаждением растянулся на кровати. Филлис не нырнула в его объятия, как обычно, а села на единственный стул и закурила сигарету.

— Расскажи мне об Анн де Сельно, — попросила она.

— Обворожительная женщина, — ответил он.

— Кто бы спорил!

— И не спорь, все равно проиграешь.

— Да, конечно. Ведь спорить пришлось бы с тысячей мужчин.

— Анн щедра, — сказал он сухо, — но довольно разборчива.

— Конечно. Она спит только со своими друзьями, а врагов у нее в долине нет. Как подумаешь, что к ее услугам все когда-либо жившие на Земле мужчины… Дик, ведь для нее это отличный шанс стать величайшей шлюхой в мире! Знай себе путешествуй по Реке вверх и вниз и трахайся со всеми подряд…

Блэк тяжело раскинулся на кровати, стараясь выдохнуть пары бурбона, грозившие в любой момент взорваться у него в голове. Он любил хорошее виски, но не любил напиваться. Крепко поддав, он становился агрессивен и мог сказать или сделать что-нибудь такое, чего делать не хотел. Вот и сейчас, к примеру, он начал злиться на Филлис. Гнев был ленивый и темный, но если она не перестанет его донимать, а он знал, что не перестанет, то на него нахлынет красная волна бешенства. Не постепенно, как во время прилива, а стремительно и мгновенно, точно волна, вздыбленная подводным землетрясением. И тогда он набросится на Филлис с обидными и колкими упреками и даже, возможно, выставит ее из хижины. А этого он не хотел; но она не имела права так заводить его; они заключили соглашение — вот пусть и придерживается его!

Филлис встала над ним, уперев руки в боки, сверля его пристальным взглядом. Единственный факел на стене, горевший за спиной у Филлис, оставлял ее лицо в тени, но Блэк смутно видел искаженные болью черты, опущенные уголки рта, провалы глазниц.

— Дик, ты всегда хвалился своей честностью. Почему ты не расскажешь мне, что случилось сегодня днем?

Он знал, что придется ей рассказать. Но рассказывать все равно не хотелось — не хотелось причинять ей боль после двенадцати лет совместной жизни.

Но если так, зачем же он занимался с Анн любовью? Он ведь знал, чем это кончится.

— Ну! — сказала Филлис.

— Я тебя просто не узнаю.

— А я тебя!

— Гераклит был прав. Все течет, все изменяется.

— Только не надо мне цитировать греческих философов. И арабских тоже. Мне нужен прямой ответ.

— На какой вопрос? Я что-то не помню вопроса.

— Почему ты уклоняешься? Боишься, что ли?

— Боюсь?!

Он сел, схватив ее за руку.

— Мне не нравится, когда меня упрекают в том, что я боюсь!

— Это уже признание.

Филлис не пыталась выдернуть руку: во-первых, ей бы это все равно не удалось, а во-вторых, она хотела показать Блэку, что тоже ничего не боится.

Ее глаза бесстрашно выдержали его взгляд.

Внезапно, устыдившись себя самого и той роли большой мускулистой скотины, которую его вынудили играть, а также не желая, чтобы Филлис упивалась своей ролью жертвы, Блэк разжал ладонь. Филлис была слишком горда, чтобы растирать запястье, взывая таким образом к его сочувствию.

— Ты права, — сказал Блэк. — Мне должно быть безразлично, считаешь ты меня трусом или нет.

— Не должно, — тихо проговорила она. — Я не хочу, чтобы тебе было безразлично. Но…

— Да, я знаю, — сказал Ричард, снова улегшись на кровать. — Да, я спал с ней. Мы пошли в горы на пикник. Я так решил. Меня никто туда не заманивал и не ловил врасплох. И все же я не раскаиваюсь, потому что не чувствую себя виноватым. Да и с какой стати? Мы с тобой давно договорились, что можем заниматься любовью, с кем захотим.

Он был удивлен ее реакцией. Ни слез, ни криков, ни обвинений, ни даже безмолвного столбняка.

Филлис села на краешек кровати. Блэк, приподнявшись на локте, закурил сигарету и, прежде чем выбросить спичку, поднес огонек к ее лицу. Пламя на мгновение, точно огненная стрела, высветило ее черты. Прекрасные, застывшие не в малодушном смирении, но в достойном приятии неизбежного.

Пронзенный той же огненной стрелой, поразившей самые темные глубины его сердца, Ричард прошептал:

— Боже, Фил, я люблю тебя!

Филлис вздрогнула и чуть отпрянула, сомневаясь, не послышалось ли ей. Пламя погасло, лицо ее окуталось тенью. И в тот же миг теплый самозабвенный свет в сердце Блэка погас, загнанный холодом и тьмой в глубины, откуда его нечаянно выманили.

Но было уже поздно. Филлис, потушив окурок на полу — самый тяжкий грех в долине, — нырнула Блэку под руку и прижалась щекой к его груди.

— Ох, Дик, я тоже тебя люблю.

— Несмотря на?..

— Да, несмотря на. Я по-прежнему боюсь ее, я чувствую, что между вами что-то есть. Сейчас это не имеет особого значения — ведь ты сказал, что любишь меня. Но завтра мне снова будет больно.

Блэк погладил ее по плечу и провел руками по спине. Ответить на это было нечего, и он, сам удивляясь собственной мудрости, ничего не ответил. Филлис лежала, не двигаясь, потом поцеловала его в ямку между ключицами.

— Как она в постели? Хороша? — услышал он тихий шепот.

— Не стану врать. Хороша.

— Лучше меня?

— Нет.

— Но не хуже?

Молчание.

— Ну, отвечай!

— По-своему не хуже.

— Что значит «по-своему»?

— Женщины — и мужчины тоже — все неповторимы. Хороши они для тебя или нет — это зависит от их… личности, что ли? Нет, не то слово. Короче, это неважно. Устроены вы все одинаково. Разница для мужчины заключается в его реакции.

— Кого из нас ты выбрал бы, если бы пришлось остаться на необитаемом острове вдвоем?

— Тебя, конечно.

— А если бы Анн задала тебе этот вопрос?

— Тогда бы я ответил, что, конечно же, ее.

— Ты дьявол!

— Так поступил бы любой джентльмен.

— Ты не джентльмен.

— Верно, зато я политик.

— Милый, я не стану повторять свой вопрос. Как бы ты меня ни убеждал, откуда мне знать, что это правда? Я лучше притворюсь, будто верю, что ты не колеблясь выбрал бы именно меня.

— И будешь права.

Долгая тишина. И потом:

— Дик!

— Да?

— Ты знаешь, на самом деле я вовсе не ее боюсь. Больше всего меня пугаешь… ты.

— Я?

— Да. Я все время чувствую, что внутри у тебя таится что-то темное и глубокое, и эту часть себя ты отчаянно зажал в кулаке и никому не открываешь.

О, я не хочу сказать, что ты не отдаешься мне, когда мы занимаемся любовью. В отсутствии пыла тебя не упрекнешь. Дело не в этом. Дело в том, что ты не отдаешься целиком и полностью. В тебе все время остается что-то холодное и неприступное. А это важно. По крайней мере для меня. Потому что я отдаюсь тебе вся, душой и телом, вся без изъятия, до полного самозабвения.

Но ты… ты другой. Ты оставляешь какую-ту частицу, глубокую, темную и заледеневшую так, что она никогда не растает. Во всяком случае ради женщины. Возможно, эта сторона твоей натуры раскроется в поисках чего-то вроде истоков Реки или Большого Грааля. Но дать растопить эту глубинную льдину женщине — никогда!

И все-таки я люблю тебя, Дик. Пусть мне не дано владеть тобою полностью, в моем распоряжении большая часть одного из самых мужественных мужчин на свете. К тому же мне не приходилось делить тебя с другими женщинами. Твоя Изабель пропала, шанс разыскать ее — один из тридцати миллиардов, и хотя мне жаль ее, потому что она потеряла тебя, но я в то же время рада, потому что ты достался мне. Больше того, если отбросить эгоистические мотивы, я всегда считала, что подхожу тебе больше, чем Изабель. Она была женщина замечательная, талантливая и храбрая, и любила тебя несомненно, но она всегда смотрела на тебя как на божество, которому поклонялась. Или как на человека, не способного на ошибки. И если бы тебе пришлось жить с ней изо дня в день здесь, в долине, я уверена, что вам было бы нелегко.