Лорд Дансени - Дочь короля Эльфландии

• Название: Дочь короля Эльфландии
• Автор: Лорд Дансени
• Жанр: Научная Фантастика

---

Теперь ни звука не доносилось до него от ведомых нам полей; ибо люди никогда не ходили в ту сторону, пока Эльфландия была там; и теперь Алверик брел по пустынной равнине в полном одиночестве. Он зашел так далеко, что уже не слышал криков петуха, оглашавших уютные людские жилища, и шагал теперь в странном безмолвии, что нарушали то и дело одни только тихие, смутные отзвуки утраченных песен, оставленные отхлынувшей Эльфландией; они стали тише, чем вчера. Когда же засиял рассвет, Алверик снова различил в небе великолепные краски, что у самой земли горизонта на юго-востоке переливалось зеленым, и снова подумал, что видит отражение Эльфландии, и поспешил вперед, надеясь, что за следующим горизонтом отыщет волшебную страну. Новый горизонт открылся его глазам; но по-прежнему простиралась перед странником та же самая каменистая равнина, а бледно-голубые вершины эльфийских гор так и не показались.

Либо Эльфландия находилась каждый раз за следующим горизонтом, озаряя облака своим лучистым светом, и отступала при приближении чужака, либо она канула в прошлое, за грани дней и лет, - Алверик не ведал, но упрямо продолжал идти вперед. И наконец вышел он к выжженной, безжизненной гряде, к которой так долго стремились взгляд его и сердце, и оттуда оглядел пустынную равнину, что протянулась до самой кромки неба, но не увидел и следа Эльфландии, не увидел и склонов гор: даже те маленькие сокровища воспоминаний, что оставил позади себя отлив, угасали, превращались в привычные, заурядные вещи. Тогда Алверик извлек из ножен волшебный меч. Но хотя меч и обладал силой противостоять чарам, силы вернуть утраченные чары у него не было; сколько бы ни размахивал Алверик мечом, пустынная равнина оставалась неизменной: каменистая, покинутая, однообразная и бескрайняя.

Алверик прошел еще немного вперед; но на этой ровной пустоши горизонт незаметно двигался вместе с ним, и вершины эльфийских гор так и не показались; и на унылой этой равнине Алверик вскоре понял, как многим рано или поздно приходится понять, что Эльфландию он утратил.

Глава 11.

ЛЕСНЫЕ ЧАЩИ.

В те дни Зирундерель по обыкновению своему забавляла мальчика заговорами и пустяковыми чудесами, и до поры до времени Орион был доволен. Но потом он стал молча гадать про себя, где его мать. Он прислушивался ко всем разговорам и долго размышлял над услышанным. Так проходили дни; ребенок знал только одно: мать его ушла, но так и не сказал ни слова о том, что занимало его мысли. А потом он понял, - по тому, что говорилось, и что умалчивалось, по взглядам и выражению лиц, или покачиванию головой, - что в уходе Лиразель заключалось нечто волшебное. Но что это было за волшебство, мальчугану выяснить не удавалось, какие бы чудеса не рисовало ему воображение, пока он ломал себе голову над неразрешимой загадкой. И наконец, в один прекрасный день он спросил Зирундерель.

И хотя запасы мудрости старой ведьмы измерялись веками и веками, и хотя Зирундерель давно страшилась подобного вопроса, однако она и не подозревала, что вопрос сей занимал мысли ребенка на протяжении долгих дней, и не сумела отыскать в кладезях мудрости своей лучшего ответа, нежели сказать Ориону, что матушка его ушла в леса. Услышав это, мальчик твердо вознамерился отправиться в леса вслед за Лиразель и отыскать ее.

Проходя по деревушке Эрл вместе с Зирундерель во время своих прогулок, Орион то и дело встречал проходящих селян, видел кузнеца у открытых дверей кузницы, жителей деревни на порогах своих домов, и тех, что приходили на ярмарку из отдаленных мест; мальчуган знал их всех. А лучше всех Ориону знаком был Трель с его неслышною поступью, и еще гибкий и проворный От, ибо оба охотника при встрече с ребенком забавляли его рассказами о нагорьях или о густых лесах за холмом;

Орион же, отправляясь в недалекие свои путешествия вместе с пестуньей, очень любил слушать рассказы о далеких краях.

У колодца росло старое миртовое дерево; летними вечерами Зирундерель обычно сиживала у его подножия, пока Орион играл в траве; мимо же, приминая траву, проходил От с причудливым луком в руке, отправляясь на вечерний промысел; иногда появлялся и Трель; и всякий раз, завидев одного из них, Орион останавливал охотника и требовал рассказов про лес. Если это был От, он склонялся перед Зирундерель в благоговейном поклоне; поклонившись же, рассказывал какую-нибудь историю о том, как ведет себя олень, а Орион спрашивал, почему так. Тогда на лице Ота появлялось такое выражение, словно он старательно пытался вспомнить события давних времен, и, помолчав несколько минут, приводил древнюю как мир причину подобного поведения оленя, причину, которая объясняла, каким образом олени пришли к сему обычаю.

А ежели мимо, приминая траву, проходил Трель, Трель делал вид, что не замечает Зирундерель, и рассказывал свою повесть о лесных чащах более торопливо, приглушенным голосом, и уходил, и чудилось Ориону, что после его ухода вечер становился сосредоточием тайн. Трель заводил речь о существах самых разных, и истории его казались столь невероятными, что рассказывал он их только юному Ориону, ибо, как пояснял охотник, много есть на свете людей, не способных поверить правдивому слову, и он, Трель, не желает, чтобы рассказы его дошли до слуха подобных людей. Однажды Орион побывал в жилище охотника, в темной хижине, доверху набитой шкурами: самые разные шкуры - куньи, лисьи, барсучьи - завешивали стены; шкуры поменьше свалены были в груды по углам. Ни в одном доме не встречал Орион подобных чудес.

Но теперь на дворе стояла осень, и мальчуган с пестуньей встречались с Отом и Трелем гораздо реже, ибо туманными вечерами, когда в воздухе ощущалось угрожающее дыхание мороза, они не сиживали более у подножия миртового дерева. Однако же Орион зорко глядел по сторонам во время своих кратких прогулок; и однажды он приметил-таки Треля: тот уходил из деревни в сторону нагорий. Мальчуган окликнул Треля: охотник остановился, и вид у него был порядком смущенный, ибо Трель почитал себя человеком слишком маленьким, чтобы его отчетливо разглядела и заметила пестунья замка, будь она там женщина или ведьма. Орион подбежал к нему и сказал: "Покажи мне леса". И поняла Зирундерель, что пробил час, и помыслы мальчика устремились за пределы долины, и знала ведьма, что никакие ее заклинания не смогут удержать ребенка долго, и Орион все равно последует за своими помыслами. Но Трель ответил: "Нет, господин мой", - и искоса, поежившись, поглядел на Зирундерель; пестунья же поспешила к мальчику и увела его прочь от Треля. И Трель ушел на лесной свой промысел один.

Все случилось ровно так, как предвидела ведьма, и не иначе. Ибо сначала Орион расплакался, а потом всю ночь видел во сне леса; на следующий же день он тайком сбежал из дома и отправился к хижине Ота, и попросил охотника взять его, Ориона, с собой, когда тот отправится за оленем. От же, стоя на широкой оленьей шкуре перед очагом, где пылали поленья, долго рассуждал о лесе, однако в тот раз ребенка с собою не взял. Вместо того он отвел Ориона назад в замок. Тут-то и пожалела Зирундерель, что некогда опрометчиво сказала ребенку, будто мать его ушла в леса; пожалела - но было поздно, ибо именно эти ее слова слишком рано разбудили в малыше тот дух странствий, что однажды должен был подчинить себе Ориона; и поняла Зирундерель, что заклятия ее более не приносят покоя. Потому в конце концов она отпустила мальчугана в леса. Но не раньше, чем испробовала последнее средство: подняв посох и произнеся заклинания, она призвала волшебные чары леса прямо к очагу детской, и повелела им разогнать тени, что отбрасывало пламя, и вместе с ними расстелиться по всей комнате, пока детскую, словно лес, не окутала завеса тайны. Когда же и этот заговор не сумел утешить мальчика и удержать его помыслы дома, ведьма отпустила его в леса.

Однажды утром, выскользнув из дома незамеченным, Орион снова направился к хижине Ота, пробираясь сквозь ломкую траву; старая ведьма знала, что мальчуган сбежал, но не позвала его назад, ибо не было у нее заклятий, что смогли бы обуздать в смертном жажду странствий, когда бы она не пробудилась, рано или поздно. И не желала Зирундерель направить назад шаг своего воспитанника, ежели сердце его стремилось в леса, ибо когда речь заходит о двух вещах, ведьмы всегда отдадут предпочтение более таинственной. Вот так мальчуган один явился в дом Ота, через сад его, где на бурых стеблях поникали пожухлые цветы, и лепестки, ежели Орион сжимал их в руке, казались склизкими на ощупь, ибо уже наступил ноябрь, и всю ночь стоял мороз. На этот раз Ориону посчастливилось: От, что совсем уже было собрался уходить, пребывал в подходящем настроении, созвучном сокровенным стремлениям мальчика. Когда Орион вошел, охотник как раз снимал со стены лук, и сердцем был уже в лесах; маленький гость всей душой стремился туда же, и в такую минуту охотник не смог ему отказать.