Николай Садкович - Георгий Скорина

• Название: Георгий Скорина
• Автор: Николай Садкович
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-08-001296-х

Исторический роман повествует о первопечатнике и просветителе славянских народов Георгии Скорине, печатавшем книги на славянских языках в начале XVI века.

---

– Нет, – ответил Георгий. – Сегодня, пан Николай, на диспуте… я клятву дал жизнь посвятить служению братьям моим, принести им свет грамоты…

– Задача сия высока, – негромко сказал Коперник, – трудна и опасна. Ни в чем правители так не боятся истины и не мстят за нее, как в просвещении поспольства. Где хочешь найти ты наставников и защитников дела своего? – спросил он.

– Приходят вести из Киева, из Московии, из чешской Праги, – ответил Георгий тихо, но убежденно. – О мужах науки славянской. К ним пойду.

– Славно, – одобрил Коперник. – Бери пример с близких своих, но прежде туда пойди, где почерпнешь наиболее знаний. И на чужой земле не грешно учиться тому, что после свою землю украсит. Охвати мир разумом, сравни и исчисли истину. Ты молод, свободен, везде побывай!

Вечером собрались у Глоговского.

Так же, как и Коперник, Глоговский считал, что Скорине более оставаться в Кракове не следует. Ясно, что Рейхенберг не замедлит отомстить за свое поражение, и это может пагубно сказаться на дальнейшей судьбе Георгия. Но куда направить юношу? Где найдет он мудрых и чистых сердцем учителей, способных открыть пытливому уму бакалавра многое, еще оставшееся тайным?

Николай Коперник, как обещал, принес письмо к итальянскому профессору Мусатти. Георгий принял письмо с благодарностью, но снова сказал о своем решении побывать сначала в русских городах.

Глоговский понимал и одобрял стремление Скорины.

– Что ж, Францишек, – сказал он к концу беседы, – пожалуй, прав пан Николай. Идти нужно туда, где почерпнешь наибольше знаний. Не отрекайся от Падуи. Университет итальянский – один из достойнейших. Изучишь там медицину лучше, чем у нас в Кракове или даже в славном Пражском университете. Худо ли поступил сам пан Коперник, вернувшись на родину с бесценным богатством, собранным им в чужих городах? Но прав и ты. Если хочешь дать народу книги на его родном языке, надобно прежде поучиться у самого народа.

Так думал и Георгий. День за днем, как трудолюбивая пчела, он будет собирать нектар науки, увидит жизнь людей, услышит их песни и сказки. Он проникнет в сокровищницы монастырей и разыщет списки древних славянских сказаний. Он пойдет в Москву, в Киев, познакомится с сочинениями ученых монахов. Побывает в чешской Праге и отправится в Италию не бакалавром «семи свободных наук», а человеком, познавшим жизнь великих славянских народов, впитавшим их мудрость, накопленную годами борьбы.

Так мечтал Георгий, лежа без сна, в ночь после диспута и прощальной беседы у Глоговского.

А Маргарита? Покинуть ее? Разве не поклялись они всю жизнь быть вместе? Что ж, они пойдут вдвоем. Рука об руку. Путь их будет нелегким. Но Георгий верил в свою подругу. Ничто не пугало его.

Сначала он будет учить малых детей, Маргарита станет помогать ему, и так они добудут себе пропитание и благодарность народа. А потом…

Едва дождавшись утра, он решил отправиться к Маргарите.

Вашек остановил его у самых дверей.

– Что случилось, Вацлав? Я тороплюсь.

– Не стоит торопиться, – сказал Вацлав грустно. – Она обманывает тебя. – И он протянул Георгию смятую записку.

Георгий в недоумении взял записку, но едва только он прочитал первые строки, как лицо его изменилось.

– Когда ты получил это?

– Несколько дней назад. Я не хотел отвлекать тебя…

– Что ты наделал?.. – прошептал Георгий в отчаянии.

– Франек, – сказал Вашек, встревоженно глядя на друга, – скажи мне только, кто этот Юрий, и я убью его.

– Юрий – это я, – ответил Георгий и выбежал из комнаты. Задыхаясь, он спешил к знакомому дому…

Но что это?.. Окна заколочены, на дверях большие замки.

На его отчаянный стук вышел старый привратник и равнодушно сообщил, что Сташевичи уехали, не дожив своего срока по контракту. А куда и почему, он и сам не знает.

Маргарита уехала!..

Словно качнулась земля под ногами у Георгия. Он прислонился к забору.

– Не может того быть… – прошептал юноша, удивленно глядя на привратника.

Старик ответил:

– То правда, панич. – И вдруг, вспомнив, спросил: – А не вы ли схолар Юрий?

– Я! – встрепенулся Георгий. Мгновенная надежда осветила его лицо. Быть может, сейчас он получит оставленный ею адрес, письмо…

Привратник вынул из-за пазухи маленький сверток.

– Вот, – сказал он, – это просила панна Маргарита отдать схолару по имени Юрий.

Георгий схватил сверток. Руки дрожали, шелковый лоскуток выскальзывал, никак не развязывался.

– Очень плакала панночка, – шепотом сообщил старик, – а святой отец успокаивал, о каком-то монастыре говорил…

– О монастыре? – с ужасом переспросил Георгий. – Так ее увезли в монастырь?

– Не знаю, ничего не знаю… Мне и того не велено, что сказал.

Старик испуганно закрестился:

– Святая дева, защити меня… – и захлопнул калитку.

Георгий услышал, как скрипнул засов, зашуршали по песку торопливые шаги привратника, и все стихло.

Перед ним был дом с заколоченными окнами и в руках развернутый лоскут, на котором лежал последний привет Маргариты.

Старинный перстень с камнем-печаткой. Дубовая веточка и латинское слово «Fides», что означает «верность».

* * *

Две переметные сумы уложены и завязаны.

Все готово к путешествию.

– Сядем, – предложил Вацлав.

Исполняя древний обычай, они опустились на скамью.

Кривуша все еще не было. Это огорчало Георгия.

Все как-то не ладится. Последние три дня он и его два друга – Вацлав и Николай Кривуш – неутомимо рыскали по окрестностям Кракова, пытаясь узнать, куда увезли Маргариту.

Они обошли все соседние монастыри. Часами простаивали у ворот. Георгий роздал монахам почти все свои сбережения.

Кривуш пускался на любые дерзости, чтобы проникнуть за высокие монастырские стены. За эти три дня он дважды исповедовался в монастырских церквях и один раз чуть не дал обет послушания, но вовремя успел вернуться в грешный мир через узкое окно монашеской кельи.

А Маргариты все не было. Никто не знал, не видел в монастырях молодой богатой панночки…

Вашек, как только узнал о решении Георгия покинуть Краков, замолчал, и теперь из него нельзя было вытянуть больше двух слов.

Не пришел проститься Николай. Как грустно!..

Скоро взойдет солнце, и чешский купец, которого Глоговский попросил взять с собой Георгия, тронется в путь. Встретит ли Георгий еще когда-нибудь своих друзей?

Вчера объявили, что решением пана попечителя Кривуш исключен из университета. Бедный Николай! Как все здесь несправедливо. Даже диплом бакалавра, на котором так красиво написано его имя «Францискус Луце де Полоцко – бакалавр», кажется ему тоже фальшивой бумажкой.

Нет, ничто его не удержит. Ни воспоминания о Маргарите, ни добрые друзья, убеждавшие остаться, обещая защиту и помощь.

Не из-за боязни покидает он этот город. Решение, однажды принятое им, не могло быть изменено. Изменив его, он изменил бы самому себе. Этого Георгий никогда не допустит. Зная характер Францишка, друзья прекратили уговоры.

– Пора, Франек, – сказал Вацлав.

Георгий окинул взглядом маленькую комнату, где он провел два долгих, незабываемых года.

Друзья вышли…

Вашек не позволил Георгию взять сумки и понес их сам. Больше он не говорил ни слова.

Вот и обоз купца. Последняя минута прощания. Георгию показали место на передней телеге. Солнце начало подниматься над горизонтом. Купец перекрестился и сказал:

– Пресвятая дева, сохрани нас… Трогайте с богом.

Обернувшись, Георгий увидел бегущего от городской заставы человека. Это был Кривуш. Георгий соскочил с телеги и бросился ему навстречу. Юноши обняли друг друга. Купец велел остановить обоз. Вашек стоял на прежнем месте, глядя в землю.

– Во всей Польше нет лучшего бегуна, чем Николай Кривуш, – говорил толстяк, еле переводя дыхание.

– Почему же ты не пришел раньше? – спросил Георгий.

– Вот, – ответил Кривуш, протягивая Георгию несколько монет. – Я ждал, пока проснется меняла, чтобы вернуть тебе долг.

– О каком долге ты говоришь?

– Помнишь червонец в первый день нашего знакомства на университетском дворе?

– Николай, как не стыдно…

– Тебе деньги нужнее, чем мне. Ведь я все равно растворю их в адской кухне алхимика Берки. Бери, Франек!

Георгий смотрел на друга, и в глазах его стояли слезы. Вдруг он заметил:

– Что за платье на тебе? Где же твой дорогой плащ, в котором ты красовался на диспуте?

– Ах, я, кажется, забыл его у менялы, – ответил Кривуш. – Там было так душно… Ничего, Франек, и без плаща каждый узнает Николая Кривуша, шляхтича и ученого.

Телеги заскрипели по песчаному тракту. Георгий смотрел на удалявшихся от него друзей. Вот он уже не различает их лиц, не видит, как закусил губы Вашек, не слышит, как Николай, сжав его руку, говорит:

– Стыдись, Вацлав. Разве не радоваться мы должны, что наш Франек уезжает туда, где нет ни ректора, ни Рейхенберга, где он найдет себе новых друзей?