Сергей Ильвовский - Шесть шестых

• Название: Шесть шестых
• Автор: Сергей Ильвовский
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-04428

Новая жесткая телеигра, в которой победитель либо получает, либо теряет огромную сумму денег.

Она должна была стать сенсацией телеэфира.

И она стала сенсацией... кровавой сенсацией!

Прямо во время съемок финала «Шести шестых» гибнет ведущий – Борис Троекуров.

Убийство?

В этом нет сомнений.

Но кто и почему убил знаменитого шоумена?

Оперативники, ведущие дело Троекурова, выдвигают разные версии и подозревают разных людей...

Кто же из них прав?

Читайте роман, положенный в основу сценария одного из самых известных сериалов на отечественном ТВ!

---

— Да ладно, товарищ подполковник, все ясно. Вы сейчас давайте вниз и налево. Как лихтваген проедете, ну, трейлер такой с генераторами, справа сразу будет белая дверь. Я сейчас позвоню по местному, выйдут, встретят вас.

Охранник вернулся в свою стеклянную будку. Створка ворот со скрипом медленно поползла в сторону.

Глава 4

Оперативники работали в обычном режиме, без суеты, точно следуя всем писаным и неписаным регламентам и инструкциям. Казалось, только сам руководитель опергруппы подполковник Колапушин ничего не делает, но это впечатление было очень обманчивым.

Арсений Петрович прикидывал план срочных оперативных мероприятий: кто и чем должен будет сегодня заниматься и в какой последовательности.

Размышляя над этим, он по привычке внимательно разглядывал все вокруг, стараясь запомнить любые, даже самые мелкие детали. Эта его привычка не раз помогала при распутывании сложных дел, а их на его долю пришлось более чем достаточно.

По странному стечению обстоятельств ему и его бригаде опять досталось дело, связанное с миром искусств. Колапушин и Немигайло в свое время расследовали убийство владельца крупной звукозаписывающей фирмы, заслуженного артиста, старого коллекционера картин. Коллеги — кто в шутку, а кто и не совсем — прозвали Колапушина «искусствоведом в штатском». Прямо скажем, прозвище ему не очень нравилось.

А теперь вот еще и телевидение! Колапушин досадливо поморщился, заранее представляя себе очередную порцию шуточек в свой адрес. Но что поделаешь? Работа есть работа.

Еще до того, как все они, протиснувшись через узкий проход, оказались в довольно тесном пространстве между стеной и задником декорации, Колапушин, никогда до этого не бывавший в телестудии, внимательно осмотрелся.

Как и любой другой телезритель, видящий передачу только на экране телевизора, он даже и не подозревал, что декорация занимает совсем небольшую часть студии. В ярком свете софитов красиво блестели стенки из цветного пластика, в нишах которых стояли хитрые вращающиеся во все стороны световые приборы с множеством лучей. Фальшпол из прочного прозрачного пластика с подсветкой снизу, шторы из яркой ткани, собранные в красивые складки, составляли все то, что видно на экране телевизора. Но все это до определенной высоты. Дальше проглядывались голые, темные, обшарпанные стены, а под невидимым потолком — решетчатые металлические рампы со множеством осветительных приборов.

Пол той части студии, что не была занята декорацией, оказался черным, чуть ли не асфальтовым, и по нему змеилась масса кабелей, так что приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Кабели тянулись к огромным осветительным приборам. Вне блестящей декорации стояли и четыре больших стационарных телекамеры на крестообразных подставках с колесиками. Объектив одной из них был направлен на четырехъярусную трибуну для зрителей с простыми деревянными скамейками, скрытыми за барьерами из цветного пластика.

Откуда-то сверху свисала длинная черная суставчатая штанга телекрана, очень похожая на ногу какого-то фантастического гигантского кузнечика. На конце ее тоже была закреплена небольшая телекамера.

На остальном пространстве студии возвышались решетчатые, сваренные из металлических уголков колонны, доходящие до самого потолка, еще какие-то непонятные металлические конструкции, складные столики, несколько стульев и простая, некрашеная, длинная деревянная скамейка у стены. В углу примостился кулер с большой голубой бутылью питьевой воды сверху.

В общем, все это, вместе взятое, больше всего напоминало огромный, чисто подметенный цех какого-то завода, в который непонятно зачем притащили яркие пластмассовые штуковины.

Почему-то слабо пахло дымом, но работник телестудии, провожавший опергруппу на место, не обратил на это никакого внимания, и Колапушин решил, что так и надо.

С хмурым видом подошел сержант-кинолог со служебно-разыскной собакой на длинном поводке.

— Ну что там у вас, сержант? — обернулся Колапушин к кинологу. — Хоть что-то можете здесь сделать?

— Все бесполезно, товарищ подполковник. Тут столько людей уже потопталось, что Джой просто не знает, какой след ему брать. Вот если вы какую-нибудь вещь найдете, которая точно преступнику принадлежит, то мы обязательно его разыщем. Нам с ним нужно, чтобы было что понюхать. Вот тогда он в любой толпе хозяина этой штуки найдет. У него знаете какой нюх!

— Ищем, сержант, ищем. — Колапушин обвел рукой ярко освещенное пространство задника декораций, по которому медленно бродили, заглядывая во все щели между пыльными штабелями декораций, следователь прокуратуры Мишаков, капитан Немигайло, старшие лейтенанты Ечкин и Пупкин, эксперт-криминалист Фролова и техник-криминалист Бойцов с фотоаппаратом. — Что найдем, все ваше с Джоем — нюхайте на здоровье. А пока посидите где-нибудь в сторонке.

Сержант взял собаку на короткий поводок и пошел к узкому проходу мимо двух понятых из числа работников студии, скромно стоящих в стороне.

Колапушин повернулся к трупу Троекурова, над которым колдовал судмедэксперт:

— А у вас что, Алексей Сергеевич, чем порадуете?

Немолодой судебно-медицинский эксперт, покряхтывая, с трудом распрямился и, сняв и бросив на пол резиновые перчатки, выключил лежащий в кармане диктофон, на который он всегда наговаривал то, что видел во время осмотра тела. Отлично помня наизусть форму протокола осмотра, он потом в спокойной обстановке просто переносил все записанное на пленке на чистый бланк.

— Ну, Арсений Петрович, мои радости, знаете ли, понятие весьма относительное. Судя по степени окоченения тела, смерть наступила от двух до пяти часов назад. Тут ведь по-разному бывает. Точнее я, может быть, смогу сказать только после замера ректальной температуры и проверки состояния трупных пятен. Но для этого труп необходимо частично раздеть. Вы мне дадите кого-нибудь в помощь?

— Ну конечно, Алексей Сергеевич, о чем разговор! А еще что-нибудь можете сейчас добавить?

— Хоть и не положено до результатов вскрытия делать какие-либо выводы, Арсений Петрович, но я уверен, что смерть наступила в результате огнестрельных ранений. Их было два — в грудь и в голову. Оба с близкого расстояния — видны характерные пояски осаднения на коже от пуль, копоть и следы несгоревшего пороха на одежде. В голову стреляли вообще в упор — отчетливо просматривается штанц-марка. Отпечаток большого диаметра — возможно, оружие было с глушителем. На это, кстати, указывают и другие признаки.

— Какие, например?

— Скажем, то, что обе пули остались в теле. При выстреле из короткоствольного оружия с глушителем, к примеру, из пистолета, значительная часть дульной энергии теряется в самом глушителе и пуля навылет не проходит. Нет крестообразного разрыва покровных тканей головы, который обычно бывает при выстреле в упор. Ну что еще? Наверняка убийство. Вывернуть так руку, чтобы самому себе выстрелить в затылок, да еще из пистолета с глушителем, невозможно.

— А калибр оружия?

— Ну, Арсений Петрович, вы слишком много от меня хотите! Небольшой — все, что я могу сейчас сказать. Остальное только после вскрытия, завтра с утра. Тогда и пули получите. Да, вот еще что: похоже, после того, как он упал, была попытка изменить положение тела — следы крови под телом и на одежде смазаны. Не хочется сейчас строить предположения, но, возможно, у него что-то искали во внутреннем кармане смокинга. Он почему-то расстегнут.

— Мокрушник работал… Чистодел! — убежденно пробасил подошедший Немигайло.

— Ты хочешь сказать, что действовал профессиональный убийца? — поморщился Колапушин, очень не любивший жаргонных выражений.

— Все четко! — отозвался ничуть не смущенный поправкой Немигайло. — Заказуха стопроцентная, Арсений Петрович! Контрольный в башку, ствол с глушаком… И ствол наверняка где-нибудь здесь отлеживается. Такие моментально после дела ствол сбрасывают, вот только искать его нам до-олго здесь придется. — Немигайло с тоской оглядел пространство задника, загроможденного высокими штабелями декораций, предназначенных для съемок других передач.

— Долго не долго, но найти надо обязательно! — вмешался в разговор следователь Мишаков, единственный из всех присутствующих одетый в светло-синюю прокурорскую форму с погонами советника юстиции.

— Ну найдем мы его, а толку-то чуть! — моментально ощетинился Немигайло. — Да этот стрелок отвалил уже давным-давно. Сами студии не охраняются, и с территории выйти проще простого. Профи всегда шустро сваливают, а за это время до Питера на самолете можно было добраться.

— Давайте не будем спорить, капитан, — перешел на официальный тон Мишаков. — Вы не хуже меня знаете, что пистолет надо найти! Орудие преступления — очень важное вещественное доказательство.