Уолтер Уильямс - Зеленая Леопардовая Чума

• Название: Зеленая Леопардовая Чума
• Автор: Уолтер Уильямс
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01543-2

В предлагаемой повести автор разворачивает перед читателем эпическую картину мира, где есть любовь, горечь потерь, тайна, убийство и спасение. Прошлое и настоящее переплетаются между собой, чтобы открыть тайну, в которой заключена судьба самого человечества в самый решающий для него момент…

---

Женщина подкатила к ним тележку с закусками, и Терциан купил кофе и что-то с ореховым вкусом, хотя что именно, он определить не смог. И тогда он подумал: "Труд".

- Труд, - повторил он вслух.

В мире, где все основные виды товаров раздаются бесплатно, единственным товаром, обладающим стоимостью, станет труд. Не всякая ерунда, которую за него можно будет купить, а именно сам процесс работы.

- О'кей, - сказал Терциан, - труд станет самым редким и ценным видом деятельности, потому что людям больше не придется им заниматься. Денежный оборот должен основываться на своего рода обмене труда - вы покупаете X часов работы за У долларов. Труд - вот чем вы станете платить налоги.

Стефани бросила на него подозрительный взгляд.

- А какая разница между таким трудом и рабством?

- Вы когда-нибудь читали Нозика? - ворчливым голосом спросил Терциан. - Разница такая же, как разница между человеком, который платит налоги, и рабом. Все то время, которое вы работаете уже не за то, чтобы заплатить налоги, принадлежит вам. - Терциан хрипло рассмеялся. - Я воскрешаю теорию стоимости труда! - сказал он. - Адам Смит и Карл Маркс пляшут от радости в своих могилах! В Стране Зеленых Людей мерой стоимости станет труд! Калории! - От смеха Терциан едва не разлил кофе. - Вы все рассчитываете в калориях! Правительство обещает вам выплачивать доллары по курсу стоимости калорий! Для того чтобы ремонтировать дороги и чистить канализацию, гражданин должен будет выплачивать государству ежегодно определенную сумму калорий - он будет платить сам или кого-нибудь для этого нанимать. А плата за труд будет рассчитываться на основании калорий-часов, так что если вы выполняете тяжелую физическую работу, то должны меньше часов, чем тот, кто занят умственным трудом, - в результате молодые, сильные и нетерпеливые люди будут браться за грязную работу, чтобы иметь больше свободного времени для себя. - Терциан даже давился от смеха. - О, наши интеллектуалы все это возненавидят! Они ведь так привыкли считать, что заниматься умственным трудом куда сложнее и почетнее, чем физическим, а я собираюсь перевернуть всю их систему ценностей!

Стефани фыркнула:

- Людям, которых я хочу спасти, вообще нечем платить налоги.

- У них есть собственное тело. Его тоже можно поработить. - Терциан достал свой ноутбук. - Дайте мне сосредоточиться, я хочу все это записать.

Всю оставшуюся часть пути, вплоть до самой Венеции, Терциан с бешеной скоростью давил на клавиши. Стефани смотрела из окна на залив, на парящих над ним морских птиц, на пейзаж, загаженный стоками и отходами промышленных предприятий. Сумку с надписью "Nike" она держала на коленях до тех пор, пока поезд наконец не прибыл на вокзал Ферровия делла Стато Санта-Лючия.

Отель, где остановилась Одиль, находился в Каннареджо, районе, который, согласно купленной в сувенирном киоске карте, располагался недалеко от вокзала и весьма далеко от туристических достопримечательностей. Сильный ветер едва не вырывал карту из рук, когда Терциан и Стефани, выйдя с вокзала, сели в катер, который, зарываясь носом в серо-зеленые волны Большого канала, подвез их к Ка'д'Оро, причудливому белому палаццо в стиле классической готики, похожему на свадебный торт, возвышающийся над каналом и снующими по нему гондолами и моторными лодками. Стефани беспрерывно курила, сначала раздраженно, затем с видимым удовольствием.

Попав в Каннареджо, они сразу заблудились. Извилистые средневековые улочки часто пересекались безлюдными каналами со стоячей водой, которые, казалось, никуда не вели. Запахи готовящейся пищи, долетавшие со всех сторон, говорили о том, что наступило время обеда, по улицам прошли несколько местных жителей, туристов не было. У Терциана урчало в животе. Иногда улицы сужались настолько, что превращались в узкие коридоры. Оказавшись в одном из таких коридоров, Стефани и Терциан закрывали карту от ветра и спорили, куда идти дальше, когда Терциан вдруг почувствовал, как кто-то изо всех сил ударил его в спину.

Он упал на колени, чувствуя, как все плывет перед глазами и наполняется кровью рот; затем его подхватили под мышки и поставили на ноги, как оказалось, только для того, чтобы со всей силы швырнуть о стену. Каким-то чудом ему удалось не удариться головой о кирпичную кладку и не потерять сознания. От одного из нападавших сильно несло чесноком. Удар локтем под ребра едва не выбил из Терциана дух.

Он пришел в себя от пронзительного крика Стефани. Рядом с ним шла отчаянная борьба, мелькнула сумка с надписью "Nike", и тогда Терциан вспомнил, что имеет дело с убийцами и что он вооружен.

В следующее мгновение к нему вернулась уже знакомая ярость. Жгучее бешенство разлилось по всему телу. Став покрепче, словно войдя ногами в землю и впитав в себя ее силу, он резко повернулся влево, и нападающий пропустил удар, успев только вскрикнуть от удивления, прежде чем волчком покатиться по земле. Развернувшись в другую сторону, Терциан снова нанес удар, на этот раз не такой сильный, но все же успел перехватить правую руку убийцы, которой тот уже хватался за пистолет.

Наконец-то пришло время вспомнить все то, что он так долго репетировал. Выхватить пистолет, снять его с предохранителя и сильно нажать на курок. Терциан выстрелил в человека справа и попал ему в пах. На мгновение перед ним мелькнуло искаженное от боли лицо, эта боль словно пронзила его самого, и Терциан вспомнил, что таким же было лицо Адриана там, на площади Дофина. Затем Терциан ударил рукояткой пистолета человека слева и дважды в него выстрелил.

Двое других боролись со Стефани. "Значит, всего их четверо, - тупо подумал Терциан, - и после того, как те трое облажались в Париже, им на подмогу прислали старшего". Один из нападавших пытался вырвать из рук Стефани сумку с надписью "Nike", Терциан бросился к нему и выстрелил с расстояния в два метра, промахнуться с которого было невозможно. Человек, вскрикнув от боли, упал.

Последний из убийц, схватив Стефани, закрылся ею, как щитом. Терциан увидел в его руках уже знакомый ему нож. Черные очки Стефани съехали ей на нос, и Терциан увидел яростно сверкающие зеленые глаза. Он направил на человека с ножом пистолет. Стрелять он не решался.

- Полиция! - изо всех сил завопил Терциан. - Policia! - повторил он по-испански. Из его рта на землю капала кровавая слюна.

В глазах трэшканианца застыли страх, смятение, ярость.

- Polizia! - Терциан вспомнил наконец итальянское слово. Он увидел, как в глазах Стефани сверкнула дикая ненависть, которая клокотала и в нем, и женщина принялась снова отчаянно вырываться.

- Нет! - крикнул Терциан.

Слишком поздно. У человека с ножом был довольно большой выбор решений, однако он не стал особенно раздумывать, поскольку, как правильно понял Терциан, был не особенно в этом силен.

Когда Стефани упала, Терциан начал стрелять и продолжал стрелять вслед убегающему. Убийца пробежал узкую улочку, выскочил на маленькую площадь и там упал.

Спусковой крючок автоматического пистолета сам встал на место - у Терциана кончились патроны. Шатаясь, он подошел к Стефани, которая истекала кровью на вымощенной булыжником мостовой.

У нее было перерезано горло, и говорить она не могла. Стефани вцепилась в руку Терциана, словно хотела передать ему какие-то слова через кожу. В ее глазах он увидел бессильную ярость, которая была так хорошо ему знакома, а потом в них уже не было ничего, только пустота, та пустота, которую он знал лучше всего на свете.

Повесив на плечо сумку Стефани, Терциан, пошатываясь, вышел на крохотную венецианскую площадь с ее крытым колодцем. Пошел наугад по какой-то улице и оказался прямо перед отелем, в котором остановилась Одиль. Ну конечно: здесь трэшканианцы их и ждали.

Отель был более чем скромным; в холле стоял сильный запах специй и чеснока: портье обедал. Терциан поднялся по лестнице и постучал в номер Одиль. Она оказалась полной девицей с объемистыми бедрами и загорелой кожей. Терциан швырнул на ее кровать сумку с надписью "Nike".

- Вам нужно немедленно возвращаться в Могадишо, - сказал он. - Стефани только что убили вот за это.

Одиль вытаращила глаза. Терциан подошел к раковине и постарался как можно лучше отмыть выпачканные в крови руки. Он еле сдерживался, чтобы не завыть от горя и злости.

- Вы позаботитесь о голодающих, - сказал он наконец. - А я буду спасать остальной мир.

Мишель вынырнула из моря рядом с лодкой Торбионга, подготовив данных на три тысячи шестьсот калорий и прихватив с собой добытого желтого групера, чтобы обменять его на продукты.

- Голубику привез? - спросила она.

- На этот раз нет. - Щурясь на солнце, старик посмотрел на нее. - Этот твой молодой человек начинает мне надоедать. Он беспокоит черепах и распугивает рыбу.

Сирена сложила крылья и положила руки на борт.

- Тогда почему бы тебе не вышвырнуть его с острова?

- Для этого у меня недостаточно власти. - Торбионг почесал подбородок. - Он все время расспрашивает людей. Выясняет, где тебя видели в последний раз. Я думаю, он тебя скоро найдет.