Зинаида Шишова - Великое плавание

• Название: Великое плавание
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1972

В книге Зинаиды Шишовой рассказывается о великом плавании Христофора Колумба.

Она основана на фактах и на догадках. Из дневника Колумба известно, что в его экипаже были мальчики – корабельные юнги. Из-за оплошности одного из них потерпела крушение «Санта-Мария» – флагманское судно флотилии.

Зинаида Шишова дала этим безвестным юнгам имена, связала их дружбой, высоким чувством товарищества, тайной карты.

Для среднего и старшего возраста.

---

С просветленным лицом господин мой спустился по сходням, а мы с Орниччо молча шли за ним, не решаясь разговорами нарушать течение его мыслей.

У самого берега какая-то темная фигура бросилась с криком к адмиралу. При ярком свете осенних звезд я разглядел уродливое лицо старика, карту которого я перерисовывал на днях.

– Где же плата? – крикнул старик хриплым голосом. А господин, не говоря ни слова, вытащил кошелек из кармана и бросил к его ногам. Кошелек тяжело звякнул.

– Собака, сын рабыни, ублюдок! – закричал старик, запустив руку в кошелек и разглядев монеты. – Здесь одно серебро, а мы договаривались о золоте.

Тут я не выдержал и бросился к старику. Господин и Орниччо что-то кричали мне вдогонку, но я не расслышал их слов. На одну секунду я почувствовал зловонное дыха-ние испанца на своем лице. Потом я схватил его за шиворот и отшвырнул с дороги адмирала далеко в кусты.

Старик жалобно крикнул и рухнул, как мешок с костями. Порыв злобы покинул меня так же внезапно, как и охватил. Я оглянулся и увидел, что старик манит меня рукой.

Я подошел к нему и услышал, что он что-то бормочет. Я плохо понимаю испанскую речь и, думая, что старик имеет какую-нибудь нужду во мне, нагнулся к нему совсем близко. Тогда это дьявольское отродье набрало полный рот слюны и плюнуло мне в лицо. Я расслышал его злобный хохот.

Гнев с прежней силой охватил меня. Я ударил старика ногой в лицо. В этот момент сзади меня схватили за локоть.

– Ловко он тебя отделал! – сказал кто-то с громким смехом.

Оглянувшись, я увидел матроса с «Санта-Марии» Хуана Яньеса, прозванного Кротом. Мне некогда было останавливаться и разговаривать с ним, и я бросился догонять адмирала и Орниччо.

Они уже свернули в наш переулок. Шаги их четко звучали в ночной тишине. Они громко разговаривали, и я невольно слышал почти каждое слово их беседы. Господин говорил гордо и резко, и я застонал от отчаяния, когда понял, что речь идет обо мне.

– После всего этого, – услышал я, – ты сам понимаешь, Орниччо, что я уже никак не могу его взять на борт. Если об этом узнает кто-нибудь из матросов, мне угрожает бунт.

– Мессир, – возражал ему мой друг, – нас никто не видел и не слышал. Франческо поступил так опрометчиво только потому, что желал избавить вас от ругани негодяя. Неизвестно, как тот поступил бы, если бы из любви к вам Франческо не принял на себя все, что должно было случиться с вами.

Я в отчаянии прислонился к стене. Земля шаталась у меня под ногами. Я был несчастнее самого несчастного человека на земле.

– Я не возьму его, – сказал адмирал. – Я оставлю ему жалованье за четыре месяца вперед. На эти деньги он вернется в Геную и подыщет себе какое-нибудь занятие.

– Мессир! – воскликнул Орниччо.[40] – Вы осуждаете Франческо за опрометчивость, но не менее опрометчиво было принять от старика карту. Здесь много болтают, мессир, о португальцах, которым вы якобы продались, изменив испанской короне, о лоцмане, который побывал на острове Антилия и которого вы задушили, перед смертью выпытав у него его тайну, но самый большой ваш грех будет, если вы бросите здесь этого мальчика, который из любви к вам готов на все.

Я не мог выдержать больше. Я побежал, не чувствуя под собой ног, и с рыданием рухнул в ноги адмиралу.

– Мессир, – мог я только пробормотать, – посадите меня в трюм на цепь, лишите меня пищи, но не оставляйте меня!

Орниччо поднял меня на ноги.

– Ты поедешь с нами, Франческо. Адмирал столь великодушен, что простил твой проступок. Опрометчиво было здесь, в этой стране, где так не любят иностранцев, нападать на старика, – сказал Орниччо.

Так как адмирал молчал, я, еще не веря своему счастью, спросил:

– Правда ли это, мессир? Вы действительно прощаете меня?

– Что ты сделал старику? – спросил адмирал.

– Я только отшвырнул его с вашей дороги, мессир, – ответил я.

– Ты прикасался к нему? – спросил Орниччо.

– Я схватил его за шиворот, но и это прикосновение наполнило меня отвращением.

– Ты помоешься сейчас же, – сказал мой друг, – потому что это мерзкий и грязный старик.

– Он действительно мерзкий, – сказал я. – Когда он плюхнулся подле кустов, он так жалобно закричал, что я уже пожалел о случившемся. Он позвал меня, и я тотчас же подбежал к нему.

Орниччо крепко сжал мою руку и спросил:

– Что же ты сделал?

Внезапно меня охватил ложный стыд, помешавший мне сказать моему другу всю правду. Как признаюсь я, что перенес оскорбление от этого ненавистного колдуна?

– Ну, Франческо, что же ты сделал дальше? – повторил мой друг.

– По злому взгляду старика я понял, что он замыш-ляет что-то недоброе. Тогда я моментально повернулся и побежал за вами, – ответил я.

Орниччо выпустил мою руку, откинулся назад и вздохнул так, словно избежал большой опасности.

– Этот несчастный, – сказал адмирал, – был когда-то великим путешественником и богатым идальго. Мне рассказывали, что он был красив, как Адонис.[41]

– Мессир, – перебил его мой друг, – это было когда-то, а сейчас его давным-давно пора убрать из Палоса, так как, откровенно говоря, все ваши матросы так или иначе сталкиваются с ним. Ну, Франческо, – продолжал он, – иди домой и хорошенько помойся горячей водой. Котелок над очагом, а в очаге еще не потухли угли. Потом сложи свои вещи.

После всех волнений этого дня я, хорошенько помывшись, свалился в постель и заснул как убитый. Орниччо без меня уже привей в порядок наши сундучки.

Ночь прошла как мгновение, и я даже не видал снов. Мое пробуждение приветствовали ясное небо и прекрасные темно-зеленые кроны деревьев, которые покачивались от легкого ветра.

– Орниччо, – сказал я, – братец, все плохое прошло. Завтра утром мы отплываем. Господин меня простил, правда ведь, братец?

– Господин тебя простил, – ответил мой друг, целуя меня. – И все плохое осталось позади.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ МОРЕ ТЬМЫ

ГЛАВА I Море Тьмы, не заслуживающее этого мрачного названия, и вечерние сказки

Итак, за полчаса до восхода солнца, в пятницу, 3 августа, мы сняли с якорей свой небольшой флот и, распустив паруса, вывели суда из неглубокого речного рейда Палоса.

Несмотря на ранний час, все население города вышло нас провожать. И, уже отплыв далеко за пределы бухты, мы могли различать красные, белые и черные точки, усыпавшие берег.

От волнения мне так сдавило виски и горло, что я вынужден был снять берет и расстегнуть ворот, и все-таки кровь слышно толкалась в пальцах рук, и мне казалось, что я держу не шляпу, а свое собственное сердце.

Глаза мои были полны слез. Чего мне было еще желать? Господин держал в руках развернутое знамя с изображением Христа распятого, друг мой стоял рядом со мной, мы плыли в Сипанго и Индию – страны, о которых раньше я мог только мечтать.

Пройдя по палубе, я не заметил ни одного печального лица. Как непохожи были сейчас эти люди на угрюмых палосцев со стиснутыми зубами, выслушивающих приказания королевского чиновника!

Легкий попутный ветер доносил к нам запах апельсиновых рощ. Все благоприятствовало нашему отплытию.

Небо было того нежного молочного цвета, какой оно приобретает перед рассветом. Потом на востоке появились розовые пятна и поплыли по воде. Через несколько минут все море испещрилось как бы лужицами крови. Людям, которые последний раз хотели бросить взгляд на покидаемую ими землю, уже невозможно было это сделать – прямо над черным берегом Испании взошло солнце.

Но так трудно было оторваться от родного берега, что все старались смотреть назад. Поэтому через час после отплытия люди еще ходили по палубе, точно слепые, наталкиваясь на различные предметы и друг на друга.

Выйдя из Палосской бухты, корабли наши взяли курс на юго-запад, по направлению к Канарским островам. Дальше начиналось Море Тьмы.

Суда шли рядом на таком близком расстоянии, что мы, стоя у бортов, могли переговариваться с командами «Ниньи» и «Пинты», но этой возможностью пользовался только Орниччо, так как я плохо владею испанским языком.

К вечеру этого дня все три каравеллы сошлись вплотную, и командиры «Ниньи» и «Пинты» получили распоряжения адмирала на ночь.

Как я уже сказал, ветер все время дул попутный, и у команды было мало работы. Для того чтобы закрепить доброе расположение духа испанцев, адмирал перед вечерней молитвой разрешил матросам развлечься.

Они составили круг, в середине которого танцоры и певцы развлекали других своим искусством. Один из матросов с помощью булавок смастерил себе из плаща женское платье и, высоко подобрав волосы, изображал танцовщицу, но адмирал, строго нахмурившись, велел ему прекратить эту забаву, так как присутствие женщины на корабле – это такой же дурной знак, как и присутствие кошки.

Орниччо придумал еще одно развлечение. С «Ниньи» перебросили корабельный канат, и друг мой, укрепив его абордажными крючьями, взял в руки два зажженных факела и перешел по канату на «Нинью», а затем снова вернулся на «Санта-Марию».