Люся Лютикова - Наш маленький грязный секрет

• Название: Наш маленький грязный секрет
• Автор: Люся Лютикова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-04537

Кто из женщин не мечтает о страстной любви? Не исключение и аппетитная блондинка Люся Лютикова. На первый взгляд, ее работа не располагает к нежным чувствам: Люся ведет в газете рубрику «Спасайся, кто может!», выводит на чистую воду жуликов всех мастей. Но иногда она сталкивается с более опасными противниками.

Однажды Люся решает «поймать на живца» ловкого мошенника, обманувшего милую девушку, а в итоге ее клиентка оказывается подозреваемой в убийстве. Люся – ее единственный шанс вырваться на свободу.

И почему этого не хочет понять строгий капитан милиции, красавец с внешностью молодого Шона Коннери, с первого взгляда покоривший сердце толстушки?..

---

— Какие талоны?

— Да талоны на обед. Они у нас раньше выдавались бесплатно. А тут вдруг в столовой говорят: «На этот месяц по ошибке секретаря талоны забыли выписать, поэтому расплачивайтесь наличными, записывайтесь в специальный журнал, а в конце месяца руководство вам компенсирует». Я сразу поняла: все, это конец, если на питании сотрудников стали экономить.

— Так, может быть, действительно забыли выписать, мало ли что бывает?

— Что ты! Потом Инночка плакала в туалете и всем жаловалась, что она не виновата, она все выписала вовремя. Надо же было руководству на кого-то вину свалить! Да все ясно, — торжественно заключила Женя, — это было начало конца!

Глава 8

Пешеход всегда прав — если он жив.

Возвращаясь домой, я попала в самый час пик. Толпы уставших сограждан, презрев красный свет светофора, плотными рядами устремлялись к станции метро, а наперерез им ехал не менее плотный поток автомобилей. Интересы двух сторон явно входили в противоречие, но уступать всегда приходилось пешеходам: все-таки они торопились домой, а не на тот свет. Мне же спешить было некуда. Семеро по лавкам меня не ждут, у Пайсы на блюдечке лежит достаточно корма, поэтому я законопослушно ждала, когда загорится «зеленый». Наконец светофор мигнул зеленым глазом, и я стала медленно переходить дорогу. И очень правильно сделала, что не поторопилась. Потому что не успела я сделать и двух шагов, как в миллиметре от меня промчалась красная «тойота». За рулем восседала девица двадцати от силы лет. Одной рукой она держала около уха сотовый телефон, а другой поправляла зеркальце заднего вида. Машина в это время виляла из стороны в сторону, как собачий хвост. Девице, однако, было на все наплевать: она продолжала как ни в чем не бывало ворковать в трубку.

— Ишь, свистушка! — возмутилась женщина с объемистой сумкой, когда опасность окончить жизнь под колесами этой иномарки миновала. — Подарит любовник такой вот дуре машину, а она и рада людей давить. Показывает всем, какая она крутая.

Далее эта с виду милая женщина прибавила несколько колоритных фраз, поразивших меня не столько точностью оценки такого типа девушек, сколько той ненавистью, которая, оказывается, живет по отношению к ним в сердцах простых тружениц.

«И заметь, кстати, — вдруг встрял мой внутренний голос, — что у этой девицы максимум сорок четвертый размер одежды».

«И что с того?» — ответила я ему, хотя прекрасно догадывалась, к чему он клонит.

«А то. Ты, между прочим, тоже могла бы разъезжать на дорогой машине. Но куда тебе, с твоей-то задницей! На нее не клюнет ни один “богатенький Буратино”. Такие, с задницами, достойными магазина “Три толстяка”, всегда на метро кататься будут. Если только самостоятельно не скопят под конец жизни на какой-нибудь “Запорожец”».

«Еще неизвестно, что этой девице приходится за „тойоту“ терпеть, — угрюмо спорила я сама с собой, протискиваясь к турникету. — Наверняка ее ни в грош не ставят как личность. Может быть, даже заставляют тапочки приносить, как дрессированную собачку!»

Внутренний голос ничего не успел ответить, потому что как раз в этот момент я получила основательный толчок в бок. Какой-то мужик посчитал, что я загораживаю ему дорогу к эскалатору, и просто как следует врезал мне увесистым портфелем. От удара меня отбросило на несколько метров и что-то внутри заныло тупой болью.

«Почки, — констатировал внутренний голос. — А может, и печень. Но это ничего, зато тебя уважают как личность. Это ведь самое главное, правда?» И он гнусно захохотал.

В вагоне пахло бомжами. Сначала я осторожно оглядывала окружающих, пытаясь выявить, от кого идет запах, но потом поняла, что это бесполезно: вонь уже стала естественным атрибутом самого красивого в мире метро. Заставить бы начальника метрополитена в компании с мэром часок-другой поездить по Кольцевой линии, так, глядишь, воздух сразу бы стал благоухать лавандой, как на горном курорте. Нет, мне, конечно, очень жаль бездомных, но я-то в чем виновата? Почему, будучи добропорядочной гражданкой, трудясь в поте лица и честно платя с каждого рубля своих гонораров налоги, я вынуждена всю дорогу сдерживать дыхание? Кстати, держаться за поручни тоже нельзя: подхватить чесотку в московском метро — плевое дело.

Внутренний голос молчал, деликатно предоставляя мне возможность побиться в истерике.

Борясь с подступающей к горлу тошнотой, я притулилась около дверей и вытащила книгу — ведь наше метро еще и самое читающее в мире. Спустя сорок минут я вышла на улицу и с облегчением вдохнула полной грудью воздух.

Рано радовалась. В нос тут же ударил тяжелый запах прогорклого масла, который исходил от палатки «Куры-гриль». Я брезгливо оглядела палатку: два черноусых джигита («А санитарные книжки у них есть?») колдовали над курами («Да эти тощие птицы, наверное, даже не ощипаны!»). Голодные соотечественники, большинство которых составляли небритые мужики в тренировочных костюмах, сидели за грязными столиками и неторопливо поглощали кур, запивали их пивом и лениво переругивались матом. И что самое поразительное, получали от всего этого колоссальное удовольствие. Две нищие старухи стояли рядом, каждая с вожделением поглядывала на опустошающиеся бутылки и с ненавистью — на конкурентку.

«Господи, ну почему я такая несчастная? — простонала я. — Почему я живу в такой нищете? И в этом городе? Ведь на свете есть столько замечательных мест, чистых и ухоженных! Да в той же Турции, где половина населения читать не умеет, просто рай! Как же я от всего этого устала!»

Я понуро ковыляла по тротуару, самозабвенно предаваясь жалости к себе. Вспомнила и нахальную девицу на «тойоте», и мерзавца, ударившего меня портфелем. Стало совсем грустно.

Вдруг я заметила, что навстречу, взявшись под руки, идут трое мужчин. Троица двигалась неуверенными шагами, покачиваясь из стороны в сторону.

«Пьянь. Кругом одна пьянь», — в сердцах подумала я и взобралась на бордюр, нетерпеливо пережидая, пока алкоголики пройдут. И тут же ощутила легкий укол совести: у двух крайних мужчин в руках были палочки, на лице — затемненные очки. Да это же слепые с поводырем! Гнев мгновенно сменился жалостью, и я с сочувствием разглядывала несчастных. Внезапно один из слепых остановился, с наслаждением вдохнул воздух и восторженно произнес:

— М-м-м… куры! Вы чувствуете, как удивительно курами пахнет?!

И такая в его голосе была жажда жизни, такая неподдельная радость, как будто бы он получил самый драгоценный подарок на свете. Я мгновенно забыла обо всех своих причитаниях и лишь в каком-то оцепенении разглядывала его счастливое лицо.

И внутренний голос не преминул воспользоваться моим замешательством.

«Какая же ты все-таки неблагодарная сволочь! — начал он сурово меня отчитывать. — Для этого человека запах кур уже счастье в его тяжелой жизни. А ты? Здоровая, можешь читать, самостоятельно ходить, работать, наконец, писать статьи о мошенниках и хоть немного помогать людям. Ты понимаешь, что должна всему этому радоваться? Понимаешь или нет?»

«Я понимаю», — виновато откликнулась я.

«А что же тогда не радуешься?»

«Я радуюсь».

«Что-то не очень похоже», — не отставал внутренний голос.

«Да радуюсь я, радуюсь!» И в подтверждение этих слов я расправила плечи и нацепила на лицо дурацкую улыбку до ушей. Через пять метров я почувствовала, что плохое настроение куда-то улетучилось, а на его место пришла… нет, не эйфория, но вполне положительное ощущение себя в мире.

В родной подъезд я входила уже в почти веселом расположении духа, который не могли испортить ни заплеванные ступеньки, ни витавший в воздухе кислый запах щей.

Кольку я застала на том же самом месте. Только на этот раз он ничего не читал, а сидел, положив голову на руки.

— Устал? — догадалась я.

— Есть немного, — светло, по-гагарински улыбнулся тинейджер, и мне опять пришла в голову мысль, что этого мальчишку еще рано исключать из списка будущих кандидатов в президенты. — Разнес по всем трем адресам. А в одном передали встречное письмо, вот. — И он вытащил из папки конверт.

— Молодец! — похвалила я Кольку. — Этот конверт я тебе сегодня зачту за четвертое письмо, в виде премии. Но вообще будем учитывать только ту почту, что я тебе отдаю. Все равно ведь ты должен возвращаться домой, согласен?

— Ладно, — неохотно протянул подросток.

Я отсчитала Кольке его честно заработанные купюры, и он помчался в секцию дельтапланеризма. Я же пошла открывать свою квартиру. Пайса, почуяв приближение хозяйки, уже мяукала под дверью.

Не прошло и трех дней, как в «Модус вивенди» меня окончательно стали принимать за свою. Охранники у входа больше не спрашивали пропуск, менеджеры кивали в знак приветствия, а Инна ежедневно подкармливала меня сладостями.