Марта Уэллс - Город костей

• Название: Город костей
• Автор: Марта Уэллс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000799-4

 Там, где некогда бороздили волны корабли морские, ныне странствуют по Великой Пустыне лишь корабли песчаные, продвигаясь меж сияющих городов. И самый главный из городов - Чарисат. Город чудес, обитель стройных танцовщич и отчаянных бродяг, место, где исполняются мечты, куда стремится каждый герой, каждый авантюрист и искатель приключений. Город опасностей и наслаждений, где невозможно отличить врага от друга, пока не настанет время сражаться... а тогда может быть уже поздно. Город, по улицам которого бредут прекрасная женщина и обаятельный вор, единственные, кто в силах обмануть жрецов страшного культа, несущего гибель городу мечты... 

---

Они не прошли и нескольких шагов по улице, как их догнал старый смотритель фонтана. Его разбудил шум, и он прибежал, чтобы отдать Хету жетоны, которые тот внес как плату за воду вперед. Подумав, Хет попросил смотрителя отдать сдачу старухе, которая жила в подвале соседнего дома, пряла пряжу, зарабатывая тем на жизнь, и всегда задалживала за воду.

Хет подождал, пока они все благополучно не оказались в доках, пока Сагай не уладил какие-то проблемы с начальником каравана, а затем исчез в сутолоке толпы отъезжающих. Он пробрался к своему лучшему наблюдательному пункту на верхнем этаже доков, где можно было сидеть на мраморном цоколе колоссального памятника Первому Электору. Хет пониже натянул капюшон, чтобы его было труднее узнать снизу, и просидел так около часа.

Теперь он стал тем, за кем охотятся торговые инспектора, тем, в чьем молчании был заинтересован больше всего сам Риатен. Мастер-Хранитель видел Сагая лишь один раз — в доме Арад-еделка, и, если Сагай покинет город, Риатен просто вычеркнет его из списка тех, кто должен умолкнуть, Хет единственный, кого он будет искать, и если торговые инспектора могут сбиться со следа, то Хранители — никогда. Доки заполнялись бригадами парофургонов, пассажирами, торговцами вразнос, все орали, все куда-то торопились, выгружали товары из складов к рельсам фургонов или тащили их на улицы, а оттуда грузы отправлялись дальше — по всем ярусам, а в это время полусумасшедшие нищие забрасывали прохожих мольбами о помощи и ругательствами. Наконец над городом взошло солнце, и длинные тени побежали по осыпающимся уровням многоэтажных складов к каменным пирсам и к караванам парофургонов, которые уже выезжали на плоские колеи торговых дорог. Пришло облегчение. Теперь Хет мог беспокоиться только о собственной судьбе.

Солнце сверкало на мраморе и полированном металле колоссальной статуи, согревая грязную опалубку крутых и узких лестниц и мостков, и Хет вдруг почувствовал, что его вчерашняя лихорадка снова возвращается. «Значит, все верно — ты болен», — сказал он себе. На нижних ярусах всегда водилась какая-нибудь зараза, хотя он-то раньше никогда не болел. А раз так, все быстро пройдет и само.

По чистой случайности он заметил Риса. Ворота за статуей были главным входом в эту часть доков, и Хет увидел, как мальчишка пробивается сквозь толпу, пересекает улицу и взбирается на каменный постамент; здесь он, прикрыв глаза козырьком ладони, стал пристально всматриваться в уровни доков, лежащие ниже. Хет выругался и спрыгнул с цоколя статуи. Тьма уже снова сжимала поле его зрения, так что пришлось передохнуть и постоять, прежде чем перейти улицу и стащить Риса с постамента.

Их подхватила толпа снующих взад и вперед людей, и Хет оттащил мальчишку в относительно укромное местечко, где он принялся трясти Риса за шиворот, приговаривая:

— Я же приказал тебе не ходить на Восьмой ярус в одиночку! Стоило мне исчезнуть на несколько часов, как ты уже тут как тут!

— Ты ж не уехал, — возразил ему Рис, нисколько не пристыженный.

— Не в этом дело!

— Но это важно. Тебя пришел искать ученый из Академии. Мы ему ничего не разболтали, но он говорил, что его зовут Арад-и-как-то-там-еще, и еще дал мне целый однодневный жетон. Видишь, вот он… — Рис чувствовал необходимость чем-то подкрепить свой рассказ и копался в складках одежды, пока не предъявил жетон. — Он велел разыскать тебя и сказать, что ему обязательно надо повидаться с Сагаем и с тобой, что это жутко важно, и чтобы ты пришел в Академию, как только сможешь.

Хет все еще не мог отвести взгляда от доков, хотя мысли уже были заняты другим. Может, кто-то нашел копию того текста? Вряд ли произошло что-то особенно плохое, в этом случае у Арада не было бы времени на поиски Хета. А может, это ловушка?

— Как он выглядел?

— Вот такого роста. — Рис вытянул руку, показывая рост среднего уроженца нижних ярусов. — Темные волосы, черные глаза… м-м-м…

— Не важно. — Такое описание подходило как Араду, так и большинству жителей Чаризата. — Не говори никому, что видел меня, ладно? И дуй домой.

Хет исчез в толпе и не откликнулся, когда Рис крикнул ему:

— Значит, ты никуда не уедешь?

Улицы, прорезающие ярусы, еще никогда не казались Хету такими длинными, а пандусы, ведущие к воротам, такими крутыми. Хету удалось преодолеть Седьмой ярус и оказаться в сравнительной безопасности Шестого и при этом умудриться не выглядеть так, как выглядит человек, вполне созревший для того, чтобы быть убитым. Он подумал: не остановиться ли ему отдохнуть где-нибудь на этой знакомой ему территории, но не захотел рисковать возможностью попасться на глаза одному из многих знакомцев. Даже встреча с Рисом в доках создавала большую опасность. В свое время он пробовал жить в одиночку в окрестностях Анклава — после того как отказался от покровительства своего дяди. Это научило его, что следы надо заметать добросовестно и чисто.

Лихорадка достигла той опасной точки, где Хет перестал потеть, а мышцы разболелись так, будто его избил первоклассный специалист. Боль была такая, что в сравнении с ней боль от ран на спине казалась пустяковым жжением. Теперь Хет начинал понимать, откуда эта беда на него свалилась.

Спрятать крылатое изображение в своей сумке было не такой уж удачной мыслью. Правда, если бы он этого не сделал, то и по сей день сидел бы в тюрьме торговых инспекторов, но нынешние мучения были вполне сравнимы с тюремными. Крисы уже не раз умирали по сходным причинам; особенно часто это случалось, если что-то шло не так с эмбрионом, имплантированным в сумку, и он погибал. Смерть эмбриона отравляла людей раньше, чем они успевали сообразить, что происходит. Хет был столь же подвержен такой опасности, как и горожанки с их куда более сложным способом размножения.

Позже Хет вспомнил, как он оказался возле Академии и как спорил со стражниками, требуя пустить его внутрь. У него было ощущение, что стражник уже получил указание пропустить Хета, но просто тянет резину ради придания своей персоне большей важности. В это время дня ворота находились на самом солнцепеке, а Хет был слишком упрям, чтобы обнаружить слабость, прислонившись к стене или просто сев на мостовую. Поэтому когда он наконец потерял сознание, это случилось уже за воротами, на горячих каменных плитах двора.

Он частично пришел в себя, когда его переносили в тень портика дома привратника. Старый ученый, который впустил их в Академию в тот первый раз, когда они пришли к Араду, и который никак не мог справиться со своей чадрой, теперь склонился к Хету и крикнул:

— Воды! Да побыстрее! Намочите тряпку.

Такое лечение применяется к людям, получившим солнечный удар, и, вероятно, оно спасло Хету жизнь. В полубеспамятстве он удивлялся, чего это они с ним возятся. Но, видимо, для того, чтобы потратить всю свою жизнь на усвоение старых знаний и поиск новых, требовалось обладать какими-то особыми чертами характера. И наверное, имея такой характер, нельзя было стоять и спокойно смотреть, как у твоего порога погибает человек.

— Это тот крис, за которым приходили торговые инспектора, — произнес кто-то. — Позовите Мастера Еказара. Он хотел знать, когда этот человек заявится сюда снова.

«Не делайте этого», — подумал Хет. Он даже попытался сесть, и тут его череп, казалось, взорвался изнутри.

Когда же Хет снова открыл глаза, он находился в темной комнате, освещаемой лишь скудным светом лампы, падавшим из коридора, отчего все тени, как показалось Хету, ложились под какими-то странными углами. Слабо пахло чернилами и старой бумагой, и еще кем-то, кто был сильно болен. В глотке пересохло, она была шершавой, как мочалка, хотя тело Хета почему-то помнило, что воду ему давали всего несколько минут назад. Лежал он на чем-то мягком, таком мягком, что оно мешало повернуться, и был завернут в тяжелое одеяло. Тем не менее он дрожал от холода, который поднимался откуда-то из глубин тела и которого не мог победить даже жаркий воздух комнаты. Почему-то это обстоятельство заставило Хета вспомнить о призраках, что, видимо, и разбудило его.

А перед этим ему снились Пекло и разбойники, и он сам — распятый на верхнем уровне, открытый яростным лучам солнца, которое жгло ему спину, а чей-то нож вонзался ему в бедро, нанося длинную глубокую рану. Это было уже после того, как разбойники устали играть в свою игру «пусть-бежит-мы-поймаем-его-снова», и после того, как все остальные пленники умерли. В наиболее жутких снах то, что разбойники сделали с ним, мешалось с яркими видениями, основанными на том, что они сделали с другими. Так возникала ложная память, рисовавшая ему картины, которых Хет видеть не мог, а только слышал отзвуки происходящего на расстоянии. В коридоре раздались чьи-то шаги, и Хета унесло забытье.

Снова пробел потерянного времени, а затем внезапно три человека пересекли широкую полосу света из коридора, и незнакомый голос сказал: