Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

• Название: 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
• Автор: Андрей Жвалевский
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-9691-0025-0

«— Фантазии парню не хватает, вот что я вам скажу. Послушай, Сен, ты уже столько подвигов совершил при помощи грубой физической силы. Хочуг голыми руками раскидал, бронированные шары перебил, умертвия одним взглядом в камень обратил... Ты не мог бы для разнообразия совершить что-нибудь... э-э-э… интеллектуальное? Всего один умственный подвиг! А потом все, как раньше — круши, громи, изничтожай!»

Последует Сен Аесли совету Бальбо Рюкзачини или, как обычно, ограничится разрушениями? Ответ вы найдете в заключительной книге пародийной трилогии «Порри Гаттер и его друзья».

---

Андрей Жвалевский и Игорь Мытько 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

Авторы благодарят друг друга за помощь, оказанную при написании этой книги

Но в первую очередь мы благодарим читателей, которые дождались, пока авторы завершат свой кропотливый труд.

А еще в первую очередь мы благодарим тест-читателей, которые не дожидались, пока авторы завершат, а делали их труд еще более кропотливым. Это Татьяна Бонч-Осмоловская (Васильева), Наталья Кулагина, Екатерина Старостина и Елена Чилингир (прототип тетки Чиингиихи).

И, наконец, в первую очередь мы благодарим Геннадия Кондратьева, который придумал ряд шуток, маготехнических принципов и следственных версий Фантома Асса.

Однако в первую очередь мы благодарны работникам издательства «Время» за выдержку, проявленную при работе с нами, особенно с тем из нас, кто заслуженно занимает первую строчку в списке самых вредных авторов издательства «Время».

Тем не менее, в первую очередь следует поблагодарить кошку Дину (прототип Хитрой Мордочки), научившую авторов упорству и беспредельной вредности.

И, без всякой очереди, мы выражаем благодарность и признательность коту Васе (прототип кота Кисера), который научил авторов терпению и усидчивости, и который покинул Этот мир (ушел в Астрал) между четвертым и пятым подвигами Сена Аесли.

Жвалевский/Мытько* * *

Предупреждение!

Читатель! Внимание!

Эта книга начинается с того места, на котором завершилась предыдущая!

Не начинайте читать пятый подвиг до тех пор, пока не прочтете четвертый! А то ничего не поймете!

А лучше не начинайте читать пятый подвиг, пока не прочтете первые четыре!

А еще лучше — пока не прочтете книги «Порри Гаттер и Каменный Философ» л «Личное дело Мергионы»!

А знаете, лучше вообще не начинайте, так будет проще.

Всего наилучшего, Жвалевский/Мытъко

Безмозглон, март, за два месяца до Вальпургиевой ночи

Новое — это хорошо отмытое старое.

Чиингииха. «Советы по ремонту квартиры»

Мартовский гремучий воробей опустился на ветвь дуба и повернул большую косматую голову к зарешеченному окну. Клацнул зазубренным клювом. Всмотрелся.

Человек за решеткой не был магом. Гремучий воробей прикрыл тяжелые веки и запел.

В наше время мало кому удается услышать мартовского гремучего воробья, принадлежащего к очень редкому, исчезающему виду магической фауны. Исчезающему по причине уникального пения, которое пробуждает в слушателях редкое по силе желание прибить птицу.

Человек за решеткой приблизил бородатое лицо к окну, оценил размеры клюва певца и зааплодировал. Гремучий воробей выдал душераздирающую руладу, поклонился и кувыркнулся с ветки на землю.

Человек — действительно не маг, а бывший маг и бывший ректор Школы волшебства Первертс, а ныне пациент отделения «Запоздалое раскаяние» спецлечебницы Безмозглон Бубльгум Б. В. — вернулся на койку и продолжил разглядывать потолок.

Бубльгум всегда разглядывал потолок, когда задумывал очередной побег. Потолок оставался единственным местом в камере, с которого на него не смотрели враги. Потому что враги были повсюду: на стенах, на полу, в тумбочке. Даже под матрасом притаилось несколько яростных противников.

Недруги Бубльгума присутствовали не вживую, не в виде галлюцинаций и не в форме астральных тел, которые категорически не допускались в лечебницу — в том числе через их труп. Враги смотрели с портретов, нарисованных не очень умелой, но твердой рукой Б. В.[1]

Чаще всего на узника Безмозглона пялился Порри Гаттер — наглый выскочка, который не только не помог своему ректору, но еще и разрушил несколько тщательно разработанных коварных планов. Именно из-за этого малолетнего пройдохи Бубльгум не наслаждался магической мощью ста тысяч британских колдунов, а проводил лучшие годы жизни в тюрьме. . . Минутку. Во-первых, у волшебников нет тюрем. Во-вторых, Безмозглон — никакая не тюрьма, а больница усиленного режима. А в-третьих, как это годы, проведенные в тюрьме, могут быть лучшими? Да и не годы Бубльгум здесь провел, а всего два месяца. . .

При мысли о том, какими замечательными интригами он мог заниматься эти два месяца, бывший ректор переставал думать и начинал действовать: рисовать очередной портрет Гаттера, скрипеть зубами и зарабатывать неизлечимый кариес.

В принципе, он был не таким уж плохим человеком, этот Бубльгум. Просто увлекающимся.

Второй в хит-параде антипатий пациента-арестанта шла Мергиона Пейджер. Бубльгум и сам не мог объяснить, почему она ему так не нравится, но одной только рыжей гуаши за последний месяц извел около ведра.

Далее с большим отрывом следовали: чертов умник Сен Аесли, подручный Мергионы по названию Дубль Дуб, Сьюзан МакКанарейкл, Мордевольт (очень, очень неаккуратно нарисованный!), отец Браунинг, Югорус Лужж, майор Клинч. . .

В вернисаж кисти Бубльгума входили все преподаватели Первертса, многие уважаемые маги, охранники «Запоздалого раскаяния», выписанные с особой тщательностью, гномы, тролли, гоблины и еще несколько существ помельче, которых бывший профессор магии выдумал.

Словом, вы представляете эту ужасную комнату, заваленную сотнями малоприятных рисунков. Неудивительно, что Бубльгум все время хотел отсюда убежать — и с каждым разом это удавалось ему все виртуознее.

Первый побег разоблаченный ректор совершил спустя неделю после доставки в спецлечебницу. Как раз в это время началась суета с расформированием «Дороги к свету» — второго отделения Безмозглона, предназначавшегося не для преступников, а для жертв Трубы Мордевольта. Пока комиссия по ликвидации выпроваживала на волю пациентов, Бубльгум быстро сориентировался в обстановке и смешался с толпой чиновников. Весь день он успешно изображал члена комиссии, обсуждая решительные меры, делая конструктивные предложения и завоевывая всеобщее уважение.

Когда воздух свободы, доносившийся сквозняком с проходной, уже начал кружить голову Бубльгума, новые товарищи потребовали, чтобы красноречивый профессор непременно остался на банкет.

Надо сказать, банкет удался. Бубльгум один за другим выдал восемнадцать тостов подряд. . . То есть он хорошо помнил фразу председателя комиссии: «Голуба! Мы эту лабуду уже восемнадцатый раз слышим! Давай лучше за любовь!», но его собственный ответ затерялся где-то между рюмкой коньяка и стаканом бордо.

Под утро на Бубльгума, бредущего вдоль стены санатория в поисках холодного пива, наткнулся патруль ментодеров, который вернул беглеца в «Запоздалое раскаяние».

До конца января Б. В. лежал на койке и громко размышлял про себя:

— Задача — сбежать из Безмозглона. Для этого нужно обмануть бдительность охранников. Осталось придумать, как обмануть бдительность. Задача упростилась.

Рассуждая логически[2], Бубльгум пришел к выводу, что единственные существа, которые могут легко обмануть бдительность ментодеров — это ментодеры. Если поступить в Высшую Школу Ментодеров, отучиться там пять лет, сдать экзамены, пройти стажировку где-нибудь на Фолклендах. . . Нет, это слишком долгий путь. К тому же, чтобы поступить в ВШМ, требовалось сначала сбежать из Безмозглона. Поэтому бывший ректор выбрал более простой способ. Бубльгум заявил, что готов во всем чистосердечно признаться, но не кому попало, а только самому перспективному следователю.

Оставшись с самым молодым и неопытным следователем с глазу на глаз, коварный арестант ловко превратил допрос в тренинг по проведению допросов. Сначала он прочел лекцию о том, насколько мешает доверительности и откровенности беседы официальная ментодерская форма. Потом убедил офицера, что лучший способ понять психологию допрашиваемого — это влезть в его шкуру, то есть одежду. Затем Бубльгум предложил наивному следователю хорошенько вжиться в роль преступника, после чего требуемые признания сами появятся у него в голове.

Переодевшись в ментодерскую форму и выйдя в коридор, Бубльгум приказал охраннику не разговаривать с арестантом до тех пор, пока тот не ответит на все вопросы охранника.

Надолго озадачив таким образом обоих ментодеров, профессор уверенно двинулся куда глаза глядят.

Твердый взгляд и четкая поступь привели Бубльгума в кабинет начальника тюрьмы.

— Ну где вы опять пропали?! — закричал на него начальник.

«Ну вот, — загрустил беглец, — я опять пропал».

— Немедленно берите свой взвод и приступайте к уборке территории!

— Хорошо, — сказал Б.В., отдал что-то вроде чести и достаточно строевым шагом отправился искать подчиненных, которые захотели бы ему подчиниться.

Бубльгум плохо представлял себе, что такое взвод, поэтому принялся командовать всеми, кто попадался под руку. Будучи, с одной стороны, человеком дисциплинированным, с другой — инициативным, с третьей — опытным, с четвертой — обладая громким голосом[3], экс-ректор привлек к выполнению поставленной перед ним задачи половину ментодеров Безмозглона. Он уже добрался по идеально убранной территории до ворот, когда поступил новый приказ: произвести смотр личного оружия у подчиненных. Бубльгум и тут не подкачал, а, наоборот, поднажал — и к обеду все полосатые ментодерские палочки блестели, как свежепокрашенные зебры.