Алексей Жоров - Окна Александра Освободителя

• Название: Окна Александра Освободителя
• Автор: Алексей Жоров
• Жанр: Альтернативная история

---

Алексей Жоров Окна Александра Освободителя

Пролог

Реальная История(РИ). Российская Федерация(РФ).Май 2001.

«Они не могут так поступить! И вообще, все эти слухи чушь они, они… ЭйБС, Джей, Скотт, Шон, Рич… Они не могут вот так просто уйти и нас всех бросить! Только, только 15 исполнилось, первые дискотеки, со вставками их незабываемой музыки, этот чёртов аппендицит, лечение, а вот теперь они уходят… Ненавижу!»

Девочка аккуратно стряхнула тонкий налёт пыли с настольного фото Эйбса Брина, взяла в руку трубку сотового и обзвонила всех подруг, сообщив им о преприятнейшем известии, забила стрелки через час у неё, пока нет предков. А пока надо первым делом сходить на их русскую страничку. Девочка сильно спешила, она не обратила особого внимания, что в комнате у её отца, профессора кафедры кристаллографии КГУ, мигает огонёк какого-то работающего прибора.

Открылось окно и она увидела, наконец, пятёрку своей мечты.

Глава 1

Альтернативная История(АИ).Российская Империя(РИ).Май 1837.

Мне страшна моя раздвоенность от невероятности увиденного, мне сняться зимняя дворцовая площадь, поджигатели, цареубийцы или, на худой конец, предатели. Внешне, на людях, я веду себя как прежде, а все шероховатости в общении свита списывала на поездку, что так же имеет место быть. Я пишу отцу то, что он желает прочесть, говорю то, что от меня хотят услышать окружающие, улыбаюсь, когда полагается, но у меня появились две новые черты, это полная скрытность и желание держать заряженное оружие в пределах досягаемости, даже под подушкой. Если я не сошёл с ума, то будущее черно, если сошёл, то тем более. Этот сон, сделавший меня юродивым в душе, лучше бы его не было, но обо всём изложу по порядку.

2 мая, по полудни, мы выехали из Царского Села, лёгкие коляски и тяжёлые дорожные кареты-дормезы, тройки для фельдъегерей и магазин-вахтёра, весь этот поезд растянулся по дороге до Новгорода, для того, как говаривает мой Наставник, чтобы я мог поверхностно прочесть книгу, именуемую Россией. Экипажи мчались как вольный ветер, но именно ветер с воли привёл к тому, что я в первый же день слегка взбрыкнул, и кто знает, может быть посетившее меня во сне видение, это лишь кара божья за отступление от родительского повеления. На одной глухой станции, в ожидании лошадей я немного отступил от указаний посещать лишь самые лучшие дома, тем паче вне непосредственной воли всемогущего родителя мне потребовалось сделать лишь три шага в сторону, чтобы оказаться в доме наихудшем. Ни кто не посмел меня одёрнуть, да и приказов таких никто не имел. Я спросил распростёршегося ниц крестьянина, что ест его семейство, он ответил *Щи*, я приказал подать мне миску и снятою крестьянином с полки деревянной ложкой, изволил попробовать сие блюдо. Осилив несколько ложек и отставив недоеденное, я взглянул этому любителю постной пищи в глаза и повелел пожаловать ему 100 рублей ассигнациями. Так же я заметил в деревне следы недавнего пожара и вручил 120 рублей погорельцам. Любовь народная, она сродни безумию, это случилось в Новгороде, весь я был переполнен впечатлениями и тело отказывалось угомониться и заснуть. Сон пришёл, незаметно соткавшись из тьмы, был он необычен.

Я сидел в хорошо освещённой, явно богатой комнате, потому как одну стену её украшал ковёр, а другую стеллаж с книгами. Но не это в первую голову привлекло моё внимание, а вся остальная обстановка, буквально дышащая бесовщиной. Неправильными были так же руки, которыми я опирался на стол, сам же я сидел на мягком кресле со спинкой. На одном из пальчиков было изящное серебряное колечко, явно женское. Пока я пребывал в онемении, одна из этих рук, без моего ведома, поднялась и нажала на что-то боку одного из металлических ящиков, стоявших на столе. Он был на небольшой круглой подставке и с одной стороны стеклянный, а за стеклом загорелся свет. Затем на стекле, внезапно, загорелись большие буквы на английском, составив слово *Окна*. Я уже думал, что нахожусь в английском аду, но тут на улице, за окном, послышался весёлый гомон ребят на чистом русском, затем смех, затем плач. Я подумал, что это очень странный ад, ещё меня насторожили цифры в правом нижнем углу, 1985—2000.

От этих дум меня отвлёк новый щелчок правой не подчиняющейся рукой по странному катающемуся предмету, а на стекле картина изменилась. В центре было лицо молодого человека, примерно моего возраста, очень хороший портрет, явно пират, о чём говорила серьга в ухе, сверху была надпись Five, а снизу портрета ABS. Я уж было подумал, что ошибся, это наверное не пират, а принц, но хоть убейте не мог вспомнить среди наследников ни какого Эйбса Пятого в знакомых мне наизусть геологических древах. Раздалось ещё два щелчка подряд и ещё один ящичек справа от меня с надписью Acorp 56000, вдруг пронзительно, но мелодично, как испорченная музыкальная шкатулка, запищал. Переливы длились с полминуты, затем последовали новые щелчки и появились надписи на русском.

Сразу оговорюсь, что язык, на котором сие было написано, был не правильным, но легко узнаваемым. Пара букв отсутствовала, *ъ* применялся редко и не там где надо, но я начал продираться сквозь написаное. *Группа Five распадается*, когда я стал читать более мелкий шрифт, изображение заволокло, это у меня, ни с того ни с сего из глаз потекли слёзы, и вдруг я разобрал в своей голове мысли другого человека, это всё, и мысли и чувства, было не моим и обрушивалось на меня водопадом. Затем правая рука нажала на ещё один аленький ящичек с надписью Volume и раздались звуки музыки и песня на английская, непонятно рваная:

– Если вы хотите танцевать. это ваш шанс.
– Если вы хотите танцевать, давайте, рискуйте.

Нет, я точно в аду, этот ритм бил мне по ушам, песня сменялась песней, и так продолжалось полчаса, самое ужасное, что кто-то в моей голове этому радовался! Но тут моё второе я будто о чём-то вспомнило и приглушило музыку, ко мне пришла такая знакомая мысль *ну вот, опять уроки*! Щелчок, вместо непонятно одетой пятёрки пиратов возникла надпись наверху – *Странник*, опять на английском, а затем мои или не мои руки прощебетали по буквам на плоской дощечке на столе, там на отдельных квадратиках были буквы на русском и английском. Я увидел, как после каждого щелчка под надписью *Rambler* возникала русская буква складываясь в слова *Николай Второй*. Какой второй, простите, пронеслось у меня в голове, когда у нас первый правит? Картинка сменилась, теперь по левой стороне шёл столбик имён. Сначала была надпись Цари-реформаторы, первым шло имя Петра Первого. Имя Николая второго было в самом низу, над ним стояла надпись, цари жертвы, там были ещё имена, но страница светилась не полностью, часть на стекло не попадала. Моё второе я навело стрелочку на Николая и щёлкнуло. Затем руки достали бумажный лист и карандаш и стали записывать слова с экрана. Волосы, от прочитанного, становились дыбом, а несколько картин повергли в шок, прав, тысячу раз прав отец, Царь, боящийся пустить дурную кровь взбесившейся толпе якобинцев, рискует бросить свой народ в смуту. Семью расстреляли, а ведь могли так же и со мной, победи в 1825 бунтовщики. Дата на картинах была внизу, 1918-й год. Нет, это не ад, это просто сон, точно сон! Но вот карандаш закончил порхать по бумаге, и указка на стекле стала двигаться просто со скуки. Пара щелчков и, среди других имён, я разобрал *Николай Первый*. Сон, не сон, а душа рванулась туда, захотев увидеть написанное об отце. Моё второе я удивилось желанию, но подумав. решилось, навела на имя стрелочку и щёлкнуло. Неохотно, потому как опять вспомнило об Эйбсе Пятом. Возник текст, я впился в написанное глазами, но вот всё закончилось, донеслась мысль *сейчас они придут!*. Несколько щелчков и свечение в ящике погасло, затем, позади меня раздалась соловьиная трель, и я, вскочив и чуть не опрокинув стул, бросился вон из комнаты к двери. Пробегая мимо оленьих рогов, на которых красовались головные уборы, я оглянулся на большое зеркало. Ноги мои заплелись, и я врезался в прочную дверь, сознание погасло с мыслью, что в аду я стал особью противоположного пола пятнадцати лет от роду. За сим я проснулся.

Встав, я сначала не мог вспомнить сна, помнил только, что это был кошмар. Лишь в дороге, ближе к обеду меня будто обожгло, дальше несколько дней прошли как во сне, и монастырь и Тверь остались на поверхности, разве только громкий выкрик молодой барышни с балкона над толпой – *ах, какой Ангел!* и запомнился. Мысли ангела были далеко от Твери и юной красотки в пространстве, да и во времени. 1848, мы осчастливили Габсбургов, подперев их трон своими штыками, затем тявканье Турции, подпираемое флотом Англии и Франции. Их пароходы у наших берегов, смерть от отравления отца под наглые ухмылки Франца-Иосифа в ответ на наши просьбы о помощи. Змеиное нежелание этого пруссака-еврея Нессельроде принять к исполнению дерзкий план отца о разжигании революции на турецкой земле.