Николай Задонский - Денис Давыдов (Историческая хроника)

• Название: Денис Давыдов (Историческая хроника)
• Автор: Николай Задонский
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1968

Старейший советский писатель Н.А.Задонский известен читателям многими произведениями, посвященными героическому прошлому нашей страны ("Горы и звезды", "Смутная пора", "Донская Либерия" и др.). Наибольшей популярностью пользуется его историческая хроника "Денис Давыдов", воссоздавшая образ замечательного русского поэта, партизана, героя Отечественной войны 1812 года.

Жизнь Дениса Давыдова рисуется в книге на фоне того огромного патриотического подъема, который охватил русский народ в годы борьбы с нашествием полчищ Наполеона.

С волнением читаются и те страницы хроники, которые посвящены Денису Давыдову как поэту и человеку. Книга с интересом будет прочитана самыми широкими кругами читателей.

---

Багратион чаще всего посылал в главную квартиру Грабовского и Офросимова, весьма искусных в тонком обращении со штабным начальством. Что же касается Дениса, то князь, быстро оценивший его старательность, инициативность, отвагу, побаивался, как бы излишняя горячность молодого адъютанта не привела в штабе к неприятным столкновениям.

Поэтому, к великому удовольствию самого Дениса, ему больше всех приходилось ездить к Маркову, Юрковскому, Ермолову и другим командирам частей, находившихся на передовой линии.

… Пушки ермоловской батареи грохотали беспрерывно, осыпая картечью наступающую густыми колоннами пехоту маршала Сульта.

В полдень, когда атаки французов особенно усилились, Денис поскакал к Ермолову с приказанием передвинуть орудия несколько в сторону, на возвышенный берег Тенкнитенского озера, расположенного в какой-нибудь версте от города.

Состояние ермоловской батареи было незавидное. В пороховом дыму, застилавшем окрестность, Денис разглядел несколько разбитых орудий, повсюду разбросанные трупы людей и лошадей. Земля была изрыта ядрами, залетавшими сюда все чаще и чаще. Добрая половина орудийной прислуги выведена из строя. И все же никакой растерянности на лицах оставшихся в живых не замечалось. Солдаты подносили снаряды и заряжали орудия с таким видом, будто в обычных условиях выполняли привычную работу. А в пехотном батальоне, стоявшем позади батарей, даже посмеивались:

– Чего хранцы горячку порют? Ермолов за себя постоит…

Сам Алексей Петрович, весь в пороховой копоти, быстро переходил от одного орудия к другому, охрипшим голосом приказывал:

– Жарьте картечью! Быстрее поворачивайтесь, ребята! Еще разок картечь!

На батарее, вынырнув откуда-то сзади, появился рослый, широкоплечий солдат, шея которого была обмотана бинтами. Заметив солдата, Ермолов сдвинул брови, шагнул к нему.

– Ты зачем сюда, Кравчук? Кто позволил?

– Раны мой пустяшными оказались, ваше высокоблагородие, – отозвался солдат, – ничего мне не сделается…

– А лекарь что сказал?

– Они, известно… обождать велели… – невнятно пробормотал Кравчук и, быстро преодолев смущение, с неожиданной силой продолжил: – Душа-то сильнее ран болит, ваше высокоблагородие… Я пятнадцать годов в солдатах. В суворовских походах бывал, понимаю, что делается… Их, – он кивнул в сторону французов, – коли тут не окоротить, они и до России дойти могут… Не за тридевять земель граница наша! Как в лазарете валяться, ваше высокоблагородие?.. Дозвольте к орудию стать…

– Ладно, становись, что с тобой поделаешь! – махнув рукой, сказал Ермолов.

И, подойдя к Денису, вытирая рукавом шинели лицо, сказал:

– Вот они, солдаты российские, брат Денис! Кравчука сегодня утром осколками сильно задело. Поранило и грудь и шею. Другой бы, пользуясь случаем, недели две из лазарета не вышел, а этот сделал перевязку да сюда… Орел! А доводы каковы? Слышал?

– Суворовской закалки, почтеннейший брат…

Денис не договорил фразы. Над батареей низко, со свистом пронеслось ядро. Следом другое, третье. Ермолов проводил их равнодушным взглядом, вздохнул:

– Да… Тяжело у нас… Три атаки французов отбили, а они снова лезут как окаянные! Ну, а ты с чем пожаловал?

Денис сообщил приказ. Ермолов ответил:

– Передай, через час там буду… Да скажи князю, что лед на озере замерз крепко, кавалерию бы в обход по озеру пустить… Эх, да ведь не выпросишь, пожалуй, у наших немцев! – махнув рукой, с досадой добавил он. – Они теперь диспозициями заняты, им на нас наплевать… Ну, прощай, некогда!

А между тем Багратион, наблюдая за общим движением неприятельских сил, сам превосходно видел, как необходим сейчас кавалерийский удар с фланга. Багратион послал уже Офросимова в главную квартиру, хотя не очень-то надеялся, что удастся получить кавалерию из резерва.

Увидев перед собой пылающее от легкого мороза и возбуждения лицо Давыдова, еще не дослушав Дениса, князь подумал: «А что, если послать этого молодца? Не беда, что горяч. Может быть, как раз это сейчас и нужно… Теперь не до церемоний!» И, обратившись к Давыдову, сказал:

– Слушай, душа моя… Я отправил в главную квартиру Офросимова, но боюсь, что дело затянется. А положение тебе известно. Времени нет. Скачи туда сам, найди Офросимова… И чтоб через час кавалерия была. Добивайтесь любыми средствами Понимаешь?

– Будет исполнено, ваше сиятельство! – воскликнул Денис, радостно блеснув глазами.

Багратион улыбнулся:

– Так поезжай с богом! Надеюсь, голубчик! – И, посмотрев в глаза Денису, предупредил: – Смотри ж, однако, голову не закладывай. В драку не лезь!

Да, это поручение было потрудней других. В штабе Беннигсена, помещавшемся в просторном помещичьем доме на мызе Ауклапен, к просьбам начальника арьергарда относились равнодушно. Сам Беннигсен поехал осматривать позиции. А штабные работники, в большинстве немцы, в самом деле занимались составлением каких-то бумаг, попыхивали сигарами и, пожимая плечами, цедили сквозь зубы:

– Резервы трогать нельзя… Это есть непорядок!

Офросимов, не успевший ничего еще сделать, сказал Денису, что все советуют обратиться к дежурному генералу Петру Александровичу Толстому. Один из любимцев и доверенных лиц императора, этот генерал, используя свое положение, вмешивался во все дела. Толстой занимал отдельный флигель. Офросимов и Денис направились туда вместе.

Сорокалетний генерал, с одутловатым сердитым лицом, сидел в кабинете за превосходно сервированным столом и завтракал. Он окинул вошедших адъютантов Багратиона недобрым взглядом и, не дослушав Офросимова, продолжая кушать котлетку, крикнул:

– Да что надобно князю? Он хочет вытребовать всю армию в свой арьергард! Если он с тем, что имеет, не может удерживать неприятеля, то что это за генерал!

– Осмелюсь доложить, ваше высокопревосходительство, неприятель ввел в действие не менее трех корпусов, – заметил Денис, стараясь держаться почтительно, хотя чувствовал, что от негодования кровь бросилась в лицо.

– Что же из этого следует? Что? – перебил Толстой, начиная раздражаться. – Арьергард обязан исполнять свой долг… Да-с! И, полагаю, обстоятельства не так затруднительны, как вы рисуете. Французские войска ослаблены длительным маршем. Надо проявлять больше смелости… Извольте передать князю, чтоб на резервы не рассчитывал!

Денис, словно ошпаренный, выскочил из флигеля. И долго не мог успокоиться.

– Черт знает что творится! – бормотал он, сжимая руку Офросимова. – Ты пойми, там умирают, а здесь…

– Здесь свои порядки, мой милый, – перебил его Офросимов, – нам с тобой их не переделать… Давай подумаем хладнокровно, что предпринять дальше.

– И думать нечего! Едем искать Беннигсена! А если не дадут добром, я сам подговорю какой-нибудь полк…

И Денис, не докончив фразы, опрометью побежал к своей лошади, стоявшей у подъезда дома. Офросимов последовал за ним.

К счастью, Беннигсена искать пришлось не долго. Окруженный большой свитой, главнокомандующий возвращался в главную квартиру. Увидев его на дороге, Денис и Офросимов, пришпорив лошадей, помчались навстречу галопом. Беннигсен, признав в скачущих всадниках адъютантов Багратиона, забеспокоился. Тонкие губы его свела легкая судорога. Понял: случилась какая-то неприятность. А Денис, подскакавший первым, был в таком возбужденном состоянии, что на лицах свитских генералов и офицеров тоже отразился невольный испуг.

– К вашему высокопревосходительству от князя Багратиона, – срывающимся звонким голосом крикнул Денис. – Неприятель двинул главные силы! Держаться невозможно!

– Что же нужно князю? – спросил встревоженный главнокомандующий.

– Кавалерия! Представляется удобный случай ударить с фланга, ваше высокопревосходительство. По льду Тенкнитенского озера. Это единственный способ задержать…

– Хорошо, хорошо, – перебил Беннигсен, – возьмите моим именем два полка… Кажется, у Шлодитена стоят драгуны и уланы… И передайте князю, что я пришлю еще пехотную дивизию… Держаться у города необходимо до последней возможности, армия еще не устроена…

Через полчаса Петербургский драгунский полк на рысях подходил к мызе Грингофшен, близ города, куда отступали арьергардные части. Рядом с огромным усатым полковником Дегтяревым ехал торжествующий, разрумянившийся Денис. Следом подходил Литовский уланский полк, взятый Офросимовым. По правде сказать, Денис надеялся, что теперь князь не откажет ему в разрешении отправиться с драгунами дальше. Однако Багратион, сердечно поблагодарив адъютантов, просьбу Дениса решительно отклонил:

– Не могу, голубчик… видишь, что делается! – указал он на громады неприятельских войск, спускавшихся с высоток к городу. – Мне здесь каждый человек дорог!

Вскоре началось ожесточенное сражение за город. Драгуны Дегтярева и уланы, перейдя озеро, опрокинули два французских пехотных полка. Одновременно ударили в штыки мушкетеры генерала Багговута. Наступление неприятельских войск немного задержали. Им лишь в сумерках удалось прорваться к городу. Но здесь они были встречены жестоким огнем стрелков Барклая, засевших в садах и строениях. Завязался упорный бой. Теснимые превосходящими силами противника, сражаясь врукопашную на улицах, русские медленно выходили из города. В это время генерал Барклай был ранен: осколком снаряда ему раздробило кость правой руки. Его отправили в главную квартиру.