Валерий Ярхо - Байки русского сыска

• Название: Байки русского сыска
• Автор: Валерий Ярхо
• Издательство: АиФ Принт
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-94736-045-4

На заре века газеты писали да практически о том же, что и сейчас! Но зато как! С неподражаемым шармом и вкусом. Репортажи криминальной хроники были подлинными шедеврами изящной словесности, а их авторы — настоящими мастерами пера. Это было время благородных разбойников, живших по кодексу чести, а не по понятиям, и виртуозных мастеров сыска.

Окунитесь в ушедшую, увы, эпоху, ощутите её неповторимый аромат. Житейские истории, собранные журналистом Валерием Ярхо, конечно, не смогут её воскресить, но, безусловно, помогут представить.

---

— Так за разговорцем и приехали, — продолжил свой рассказ Добычин. — Высадились в Дегтярном переулке, возле большого дома. С извозчиком рассчитался этот самый агент и повёл он меня в подъезд. Дом большой, подъезд шикарный, с подъёмной машиной. Зашли мы в эту машину, и, когда двери агент закрыл, я ему сторублевый билет в ручку сунул и говорю: «Вы в случае чего насчёт здоровых наклонностей доложите ещё раз, ежели спросят».

— Взял? — спросил Кошко.

— Приняли-с, — ответил Добычин. — Поднялись мы на третий этаж, вышли из машины, и он позвонил в ту дверь, что справа от нас была. Открыла горничная. Мой агент велел ей доложить, что, дескать, приказание выполнено: арестованный Добычин доставлен. Горничная побежала с докладом, а филёр этот ввёл меня в квартиру, и прямо из прихожей попали мы в большой, хорошо обставленный зал. Вскоре горничная, пятясь, вышла из-за створчатых дверей и из-за них послышался голос начальника:

— Скажите филёру, чтобы ввёл Добычина.

Тот только успел шепнуть мне:

— Не перечьте ему особенно, он три покушения бомбистов пережил, оттого страшно зол на вашего брата…

Не успел я и слова молвить, что, дескать, черт с рогами им брат, тем бомбистам, а не я, ан уж мы в кабинете оказались…

* * *

Добычина ввели в кабинет и усадили напротив большого письменного стола, за которым восседал с грозным видом довольно ещё молодой господин, облачённый в дорогой цивильный костюм. Смерив купца взглядом, полным холодной, проникающей в самую душу ненависти, он презрительно поджал губы и нажал на кнопку звонка, вмонтированного в его стол, с таким видом, словно давил клопа, насосавшегося его крови. В кабинет бесшумно вошёл атлетически сложенный чиновник, также одетый в штатское, и начальник, обращаясь к нему, но неотрывно глядя на Добычина, произнёс:

— Господин штабс-ротмистр, потрудитесь принести дело господина Добычина.

— Слушаю-с, ваше-ство, — ответил ротмистр и по привычке щёлкнул каблуками ботинок. Он исчез за дверью и буквально через минуту вернулся с пухлым томом в казённой папке серого цвета, на которой чёрными буквами было напечатано «Дело».

Пока сотрудники охранки проделывали все эти манипуляции, душа кирпичника, вроде немного отогревшаяся за время разговора с филёром, вёзшим его из трактира, теперь вновь оказалась скованной страхом. Ощущение было похоже на то, какое испытывает пациент дантиста перед началом операции, когда он уже сидит с открытым ртом в кресле и, зажмурившись от страха, прислушивается к позвякиванию страшных орудий зубоврачебного ремесла, перебираемых врачом в раздумье: каким именно можно начать мучить больного, чтобы причинить ему как можно больше страданий?

Начальник углубился в чтение папки, и пауза, столь угнетающе действующая на купца, все более затягивалась, доводя его до крайней степени испуга. Когда начальник, наконец оторвавшись от чтения, посмотрел на него тяжёлым взглядом и мрачно произнёс:

— Ну-с, господин Добычин…

Он даже обрадовался и с готовностью произнёс:

— Чего изволите?

И тут же строгий начальник хватил кулаком по столу и заорал:

— Молчать, революционная дррррянь! Говорить будете, только когда я велю! Попался, так изволь отвечать за свои делишки!

— Не виноват я, ваше благородие! — заголосил купец. — Вот святой истинный крест, не виноват, оболгали меня злые люди! Поклёп возвели!

— Поклёп?! — пуще прежнего взъярился начальник. — А это вот что в деле написано?

И он, схватив папку, раскрыл её примерно посередине и прочитал:

«…После того как дважды проверился, глядя в витрины, наблюдая в них возможную слежку, вошёл в номера Супонина, где имел конспиративную встречу с крестьянкой Марьей Шунихиной». Было?

— Было, — подтвердил купец, — но…

Начальник договорить ему не дал:

— То-то, что было! Вы, конечно, конспиратор опытный, но вот остальные члены вашей преступной организации крайне беспечны, и нам не составило труда последить за Шунихиной и выяснить про неё все!

— Что «все»?! — вскричал перепуганный насмерть Добычин.

— Все, значит, все! Вы знали, чем занимался и где был брат Марьи Шунихиной, Иван Шунихин, в 1905—1907 годах?

— Да откуда же мне знать! — простонал Добычин. — Я даже не знал, что у неё брат есть!

— Не знали? — издевательски хмыкнув, спросил начальник охранки. — Вы не знали, что Иван Шунихин был членом шайки экспроприаторов, совершившей более десятка разбойных нападений для пополнения партийной кассы? Что на совести этих разбойников несколько убийств и что, когда их, наконец, поймали, большинство членов этой шайки по приговору военно-полевого суда повесили, а Ивану заменили казнь бессрочной каторгой исключительно потому, что не удалось доказать его непосредственное участие в убийствах? И про то, что он сбежал и вот уже долгое время скрывается, вы тоже не знали? Встречались конспиративно с его сестрой, поддерживали связь с братом через неё и не знали всего этого? Вы что же, нас совсем за дураков считаете?

— Ваше благородие, позвольте объясниться! — взмолился Добычин. — Ничегошеньки я про этого братца её окаянного не знал, не ведал! Марья поступила к нам горничной около года назад. Молодая крепкая девка. Жена как-то уехала к тётке, ну а нас, как говорится, бес попутал… Жене, когда приехала, кто-то про нас нашептал… Дальше известное дело: Марье — расчёт, мне — скандал. Еле браслеткой золотой отдарился. Ну а девочку жалко стало, пристроил я её на место в один дом, к даме одной, я ей кирпич для ремонта имения продавал. Ну и вот с тех пор тайком видимся с нею в тех самых номерах.

— На предмет чего?

— Для того же для самого, что и раньше было, — густо покраснев, признался купец и совсем уж тихо проговорил: — Для продолжения связи. А ходим туда с оглядкой, потому как опасаемся: не дай бог кто-нибудь пронюхает про наши амуры и опять моей благоверной донесёт, тогда беды не оберёшься!

* * *

— Позвольте мне закурить, — попросил разрешения у хозяина кабинета Добычин, доставая портсигар.

— Сделайте одолжение, — разрешил Кошко, но тут же нетерпеливо спросил, потирая руки: — И что же было дальше?

— Дальше? — торопливо прикурив и выпустив клуб дыма, переспросил Добычин. — Дальше он меня часа полтора ещё так мариновал: я ему про Фому, он мне про Ерему. Я ему про амуры с Марьей, а он мне про брата её Ивана и боевую организацию. «Назовите известные вам явки и запасные способы связи между вами! Где скрываются беглые: в окрестностях вашего завода или вы им выправили паспорта, и они у вас числятся рабочими и служащими? Много ли среди них интеллигентов, которые способны организовать людей?» И далее в таком роде. Однако гляжу, притомился он как будто, помягче стал: по столу не стучит, не кричит, к словам моим прислушиваться стал. Я ему толкую: «Сами посудите, на кой мне эта революция? С Марьей был грех, признаю, ну так за это же в Сибирь не ссылают, если уж нужно, предайте покаянию!» Отвечает он мне: «Полно вздоры говорить: „покаянию предайте“. С кем вам в связи быть, это ваше личное дело. Допустим, поверил я вам, случайно вы оказались в эту историю впутаны, да только что же прикажете делать с этим вот?» И хлопает он рукой по папке с делом, да так, что пыль от неё поднимается. «Теперь вот эти бумажки ведут дело! Как мы сможем их опровергнуть: слова ваши и покаяния к делу не подошьёшь. В этом деле бумажки, по ним и судить будут, как с вами поступить: отпустить с извинением либо загнать на остров Сахалин на каторжные работы. Бумажки-то, они, знаете какие сильные?»

* * *

— Те-те-те, думаю, — продолжил Добычин, раздавливая окурок в пепельнице. — Неспроста он о бумажках-то столько твердит. Решил рискнуть. Говорю ему: «А у меня, господин начальник, имеются бумажки, которые будут посильнее тех, что в папке этой!» Вытащил из кармана сторублевку и протянул ему: «Извольте, говорю, осмотреть: подойдёт ли?» Покрутил он её в руках, потом прищурился и говорит: «Подойти-то подойдёт, да только таких бумажек много понадобится!» Интересуюсь: «Сколько же, например?» И пошёл у нас торг! Вернее, назвал он цену — 5 тысяч целковых, а я пытался поторговаться немного, да у такого молодца разве отобьёшь? Была при мне тысяча, отдал ему до копейки. «Больше, говорю, нет при себе». Он мне отвечает: « Что за беда? Вы мне на остальные четыре тысячи векселя выпишите». И достаёт из шкапа, который у него в кабинете стоял, чистые вексельные бланки. Подписал я их без указания срока платежа и выписки текста. Сразу после этого приказал он меня проводить вон, к несказанной моей радости.

* * *

— Прошло несколько дней, и стал я что-то сомневаться. Уж больно легко меня отпустили. Стал у знакомых, которые подвергались аресту, спрашивать, как у них бывало, и заметил я одну странность: всех их непременно обыскивали и отбирали все личные вещи, а уже потом допрашивали, со мною же не так было.