Джин Вулф - Воин Арете

• Название: Воин Арете
• Автор: Джин Вулф
• Издательство: Армада
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0584-7

Слово «арете» означает высшую степень доблести у древних греков.

Латро, герой романа, действительно доблестный воин, но он потерял память. Каждое утро он забывает, что делал вчера, и если бы не друзья, которые всегда рядом с ним, и дневник, который ведет Латро, он не смог бы выжить на раздираемом войнами Пелопоннесе. Латро становится полноправным гражданином Спарты, но боги приоткрывают для него завесу забвения:

Латро – латинянин. И значит, свой подвиг совершит, если освободит во время Олимпийских игр из рабства своих сограждан...

Но вернется ли к нему память?

---

Соответствующим образом подготовившись, мы построимся в колонну во главе со мной и Гиппоклисом (я должен стоять справа от него) и пройдем перед храмом Ортии, где нам дадут факелы и подношения для богини и жриц, заранее приготовленные нашими помощниками. (Во время подношения нами даров будет петь женский хор.) Затем мы по очереди обойдем все храмы Спарты. Первыми должны идти танцоры, за ними женский хор, а потом уже мы, вторя припеву каждой песни – мне сказали, что припев всегда короткий и очень простой и что он нам успеет надоесть еще во время репетиции. В каждом из храмов сто человек совершат жертвоприношения. (Всех их уже предупредили об этом; мы так и будем идти – по сто.) Когда мы вернемся к храму Ортии, я должен буду поднести богине свои дары, и вместе со мной дары принесут все те, кто еще не успел этого сделать. Регент Павсаний, пятеро судей и оба царя пройдут по рядам неофитов в сопровождении жриц. По мере того, как они будут каждого по отдельности провозглашать свободным, стоящая рядом жрица будет надевать неофиту на голову венок из диких цветов. Я буду первым из освобожденных – обряд этот совершит сам регент и царица Горго. Я должен каждого поблагодарить – кратко, внятно, искренне, но скромно. Как только я закончу свою речь, я должен бросить свой факел в реку.

К тому времени, когда будет освобожден последний раб, должно быть готово мясо жертвенных животных. И начнется всеобщий пир. И, как предупреждал меня Симонид, вино польется рекой.

Во дворце моей памяти есть одна статуя – Гидра с семью головами и четырьмя лапами. Я все предстоящие действия распределил по ее головам и конечностям: первые жертвоприношения, речи, выступление Фемистокла, подношение ему даров, его собственное жертвоприношение богам, наше очищение в реке, распределение факелов и жертвенных даров, прохождение по городу, мои дары богине, церемония освобождения от рабства и утопление факела в реке.

Ио спросила, не видел ли я нашего чернокожего. Мы отыскали его в гимнасии неподалеку, где он смотрел, как Гиппоклис учит Полоса орудовать спартанским мечом. Ио показала нам маленькую комнатку без окон напротив той, где спим Ио, Полос и я. Там всего лишь пара дубовых колодок, укрепленных бронзой и железом; на полу кровавые пятна. Ио с чернокожим нашли на стене место, где ее чинили. Они говорят, что здесь был заключен один человек, которого мы знаем, однако он бежал, проломив эту стену. Оба предупредили меня, чтобы я никому ничего об этом не говорил. Мы вышли из этой комнаты так, что никто нас не заметил, хотя, когда мы шли через двор, нас видел один из подручных Киклоса.

Ио говорит, что будет очень рада поскорее покинуть Спарту – ей здесь очень не нравится. Мне тоже, хотя после завтрашних событий это будет мой город. Ио попросила меня узнать у Киклоса, когда мы отправляемся в Дельфы на Игры.

* * *

Мы поужинали в казармах той моры[73], в которой состоит Гиппоклис.

Это длинное помещение с низким потолком, где нет ничего, кроме столов и скамей. Ио сказала, что мы уже однажды ели в таком доме, когда были здесь в прошлый раз, и предупредила меня, чтобы я даже не пробовал их суп. Я вскоре увидел, однако, что все спартанцы едят его с удовольствием, и тоже попробовал, однако он показался мне каким-то горько-соленым. Копченая свинина, лук и ячмень, тушенные вместе, составили второе блюдо, хотя Гиппоклис говорит, что вообще-то мясо им дают очень редко.

Потом я сидел и слушал разговор Киклоса с Гиппоклисом и другими молодыми людьми, хотя кое-кому из них мое присутствие явно не нравилось. Я бы не сказал, что Киклос красноречив, да и голос у него не благозвучный, а фразы редко бывают удачно построены – однако молодые люди впитывали каждое его слово.

Раб принес вино и сушеный инжир. Я хотел разбудить Ио и Полоса, чтобы они тоже полакомились, но Киклос покачал головой. А я все-таки спрятал для каждого по одной большой ягоде.

Хотя обо всем здесь говорилось как о чем-то обыденном, кое-что из сказанного Киклосом показалось мне просто невероятным. Он рассказывал о Кире[74], царе варваров, который завоевал многие страны и народы. Один из его советников предложил ему перенести столицу Персидской империи туда, где климат помягче, а земля более плодородна. Кир отказался, заявив, что мягкая земля плодит мягких людей. Затем Киклос заговорил о плодородных землях Лаконии, где во множестве произрастает пшеница, ячмень и самые разнообразные фрукты, и спросил: отчего же тогда спартанцы оказались не такими же «мягкими», как их земля?

Киклос также говорил о законе, который превращает женщину во вдову на все то время, что ее супруг находится за пределами своей родной страны.

Сперва он спросил у молодых спартанцев, справедлив ли этот закон по отношению к мужу, а потом (когда никто не ответил на первый вопрос) – справедлив ли он по отношению к жене. Молодые люди заспорили и пришли к выводу, что он несправедлив по отношению к обоим: мужчина не должен терять то, что принадлежит ему по праву, стоит ему покинуть свой дом, а женщина не должна подвергать риску доброе имя своего мужа только потому, что находится с ним в разлуке. Киклос объяснил причину, по которой был принят этот закон: это было сделано во имя процветания Спарты, чтобы дети рождались вне зависимости от наличия в домах мужей. А я еще подумал: вряд ли у мужчин после этого могла возникнуть слишком большая тяга к путешествиям.

– Ты бы оставил здесь свою жену, Латро? – спросил Киклос. – Теперь, когда знаешь этот наш закон?

Я сказал, что нет, и все засмеялись.

– Ну тебе беспокоиться нечего, – сказал он. – Этот закон применим только к спартиатам, а не к вам. – Но мне кажется, что он абсолютно справедлив: я-то, конечно же, забуду свою жену сразу же, как нас разлучат.

На самом деле весьма вероятно, что я и сейчас женат, только жена моя считает себя вдовой! Видишь ли, – продолжал он, – наш город в основном ведь защищают именно спартиаты, а не периэки, хотя мы можем в случае нужды призвать в свою армию и вас. Видел ли ты, сколь мощны наши стены?

Я сказал, что вообще никаких стен не видел и даже не думал, что этот город окружен стеной.

– Он окружен стеной из наших щитов! – напыщенно провозгласил Киклос.

Потом зевнул и потянулся. – У нас завтра полно дел – боюсь, как бы мы не проспали.

Я встал вместе с остальными, намереваясь идти, однако он жестом велел мне остаться.

Когда все ушли, я сказал:

– С твоей стороны очень великодушно было принять в своем доме меня и этих детей, однако, боюсь, мы тебя сильно стеснили. Впрочем, скоро мы, я надеюсь, будем уже на пути в Дельфы, и ты вздохнешь с облегчением.

Он только отмахнулся, наливая мне еще вина. Налил он и себе.

– Гиппоклис говорит, ты отлично владеешь мечом?

Я сказал, что вроде бы не хвастал ему этим.

– Да нет, – покачал головой Киклос, – он просто учил твоего мальчишку и обнаружил, что ты уже успел многое из своего искусства ему передать.

Пасикрат говорит, что ты ему руку отсек и вообще в тебе есть нечто сверхъестественное. То же самое говорит и наш регент…

– По-моему, – сказал я, – я самый обыкновенный человек.

– Ну нет – обыкновенные люди никогда так о себе самих не скажут! По словам Фемистокла, ты все забываешь. А завтра утром ты будешь помнить то, что я говорю тебе сейчас?

Я сказал, что запишу все это в дневник, а утром перечитаю.

Киклос открыл сундук, на котором сидел, и вытащил два деревянных меча.

Один он протянул мне.

– Только в лицо не бить, хорошо? Все остальное как всегда. А теперь попробуй меня убить.

Я ударил его по руке. Он очень ловко парировал и стал наступать; я перехватил его за запястье, швырнул на пол и приставил свой деревянный меч ему к горлу.

Когда он поднялся на ноги и отдышался, то спросил:

– Как же так получается, что этой науки ты не забываешь?

Я объяснил, что умение и память – вещи различные.

– А ты умеешь управлять колесницей? С четверкой лошадей справишься?

Я сказал, что не знаю этого.

– Утром тебя об этом будет спрашивать Павсаний. Не пройдет и суток, как ты будешь объявлен жителем Спарты и его подданным. Что ты ответишь ему?

Я сказал, что, разумеется, попробую, если этого пожелает правитель моей новой родины.

Киклос отвернулся и прошелся по двору, больше на меня не глядя.

– Наш авторитет значительно упал, – бормотал он. – Сперва Марафон, потом Платеи, Микале, Сест… Однако мы вскоре выведем Фемистокла из игры, а тогда посмотрим. Если мы победим на Пифийских играх – а мы просто обязаны выиграть скачки на колесницах! – и храбро выступим против какого-нибудь из городов Великого Царя…

Я спросил, почему он хочет убить Фемистокла.

– Нет-нет, напротив! – сказал он. – Я намерен возвеличить его – буквально осыпать его почестями и подарками! За такое никто никогда нас винить не станет.

Глава 36

ЗАПЯТНАННЫЕ КРОВЬЮ ДОСПЕХИ

Порванная одежда, искореженные латы и оружие висели в зале царского дворца.