Пэлем Вудхауз - Сэм стремительный

• Название: Сэм стремительный
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: ТЕСТ
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2005

Любовная история в сочетании с динамичным детективным сюжетом. В результате герой обретает семейное счастье и немалые деньги. И все повествование пронизывает характерный для знаменитого автора неподражаемый английский юмор.

---

Все исследователи человеческой натуры признают тонизирующее свойство новой одежды. Сэм шагал с пружинистой щеголеватостью, излучая веселость, которая вкупе с нарядностью его экстерьера привлекала к нему глаза многих и многих.

Пара среди этих глаз принадлежала тощему долговязому субъекту со скорбным лицом, который двигался в противоположном направлении, удаляясь от лондонского газетного царства. На мгновение они устремили на Сэма взгляд, исполненный неприязни, словно их собственника больно задело вторжение подобной оптимистичности в поле его зрения. Затем они внезапно выпучились от ужаса, и долговязый остановился как зачарованный. Торопящийся пешеход налетел на него и толкнул вперед, а Сэм, двигавшийся со скоростью четырех миль в час, налетел на него и толкнул назад. Результатом явились сложные объятия, из которых Сэм высвободился с извинениями и только тут обнаружил, что обнимался не с незнакомцем, а со старым другом.

— Фарш! — вскричал он.

Лицо мистера Тодхантера не отразило ни малейшей радости от этой встречи. Он тяжело задышал и не вымолвил ни слова.

— Фарш, старый черт! — с восторгом сказал Сэм.

Мистер Тодхантер облизнул губы с некоторой тревогой. Он быстро поглядел через плечо, словно взвешивая, насколько было бы практично ринуться через улицу, и безуспешно попытался высвободить рукав из цепкой хватки Сэма.

— Чего ты дергаешься? — спросил Сэм, заметив его маневр.

— Я не дергаюсь, — возразил Фарш хриплым голосом с какой-то робкой вкрадчивостью. Если голос мистера Корнелиуса был голосом жреца-друида, то голос Кларенса Тодхантера мог бы принадлежать жертве на алтаре. — Я не дергаюсь, Сэм. Зачем бы я стал дергаться?

— Откуда ты взялся, Фарш? Мистер Тодхантер кашлянул.

— Я только что оставил тебе записочку, Сэм, ну, в этом, Гилбери-Хаусе, ты ведь сказал мне, что будешь там.

— Любишь ты писать письма, верно?

Мистер Тодхантер понял намек. Он сглотнул, и его дыхание почти уподобилось предсмертному хрипу.

— Я бы хотел объясниться насчет этого, Сэм, — сказал он. — Объясниться, если мне будет дозволено употребить такой термин, начистоту, Сэм, — сипло произнес мистер Тодхантер. — Я говорю и всегда говорил, когда получилось маленькое недоразумение между друзьями — друзьями, если мне дозволено употребить такое выражение, которые стояли друг за друга и в бедах и в ненастьях, друзьями, которые всем делились и делили пополам… — Он умолк. Чуткость не была его сильной стороной, но и он заметил, что при данных обстоятельствах фразу он выбрал не из удачных. — Я вот что говорю, Сэм, когда дело такое, так прошлого лучше не поминать и, так сказать, похоронить это самое прошлое. Как человек бывалый, ты такой, и я такой…

— Насколько я понимаю, по экоему-некоему в твоей манере выражаться, — сказал Сэм, — эта твоя траченная молью гончая забега не выиграла.

— Сэм, — сказал мистер Тодхантер, — я не стану этого от тебя скрывать. Я буду откровенным, чистосердечным и без экивоков. Эта гончая забега не выиграла.

— И твои деньги — а также мои — пойдут на то, чтобы какой-то букмекер мог жить на привычную ему ногу?

— Ухнули, Сэм, — признался мистер Тодхантер сквозь предсмертные хрипы. — Да, Сэм, все ухнули.

— Так пойдем выпьем по одной, — душевно пригласил Сэм.

— Выпьем?

— Можно будет и по второй.

Сэм направился к питейному заведению, которое застенчиво притаилось среди магазинов и конторских зданий. Фарш, дивясь, следовал за ним. Первый леденящий ужас рассеялся, и его ум, уж какой он ни был, возился с неразрешимой загадкой, почему Сэм, разобравшись в фактах, касающихся фиаско с гончей, сохранил такую дружелюбность.

Час был еще ранний даже для вечно томимых жаждой обитателей Флит-стрит, и пивная, куда они вошли, была свободна от толп, которые помешали бы тихой беседе двух друзей. Двое мужчин, смахивавших на печатников, попивали пиво в углу, а за стойкой надменная буфетчица смешивала коктейль для одинокого бражника в велюровой шляпе. Этот индивид только что отпустил замечание по адресу погоды звучным, приятным голосом со столь явными американскими интонациями, что, проходя мимо, Сэм поглядел на него, а поглядев, почти остановился, обнаружив что-то странно знакомое в лице под велюровой шляпой.

Оно не принадлежало к лицам, которые раз увидишь, тут же забываешь, но никаких воспоминаний с собой не принесло, и Сэм заключил, что никогда знаком с этим обладателем запоминающейся внешности не был, а, вероятно, заметил его где-нибудь на улице или в вестибюле отеля. Красивый джентльмен средних лет с открытым, располагающим к себе лицом.

— Где-то я этого типа уже видел, — сказал Сэм, усаживаясь с Фаршем за столик у окна.

— А? — сказал Фарш с таким отсутствием интереса, что Сэм, удивленный его резкостью, сообразил, что еще не заказал освежающей влаги. Он исправил это упущение, и измученное лицо Фарша чуть посветлело.

— Фарш, — сказал Сэм, — я у тебя в неоплатном долгу.

— У меня? — тупо повторил Фарш.

— Да. Помнишь фотографию, которую я тебе показывал?

— Девушки… Нимврод?

— Да, Фарш. Я ее нашел, и только благодаря тебе. Если бы ты не забрал деньги, этого не случилось бы.

Мистер Тодхантер, хотя продолжал ничего не понимать, попытался принять скромный и смущенный вид тайного альтруиста. Он внимательно слушал рассказ Сэма о событиях ночи.

— И я снял соседний дом, — закончил Сэм свою повесть. — Въеду туда сегодня. Так что, если тебе нужно место па берегу, пост повара в шоттеровском доме за тобой. Ну как?

По деревянным чертам Фарша пробежало что-то вроде судороги.

— Ты хочешь, чтоб я пошел к тебе в повара?

— А не то мне придется искать кухарку. Ты можешь бросить «Араминту»?

— Могу ее бросить? Да ты и моргнуть не успеешь, как я уберусь с этого чертова океанского чайника! Я мечтал о местечке на берегу с тех самых пор, как мне втемяшилось уйти в море.

— Ты меня удивляешь, — сказал Сэм. — Ты мне всегда казался одним из тех просоленных морских волков, которые только и счастливы, что над океанскими безднами. Я думал, ты во сне поешь матросские баллады. Ну так отлично. Отправляйся-ка прямо туда и начинай наводить порядок. Вот ключ. Записывай адрес: «Мон-Репо», Берберри-роуд, Вэлли-Филдз.

По помещению разнесся звон. Бражник у бара, допивший коктейль и принявшийся за виски с содовой, уронил стакан.

— Эк! — испуганно ахнула буфетчица, прижимая широкую ладонь к левой стороне своей шелковой груди.

Бражник не обратил внимания на ее вопль. Он сосредоточенно вглядывался в Сэма и его собеседника.

— А как туда добраться? — спросил Фарш.

— На поезде, на автобусе — выбор большой.

— И я запросто войду в дом?

— Да, я его утром снял.

И Сэм умчался. Фарш, задержавшийся, чтобы записать адрес, вдруг заметил, что к нему обращаются.

— Э-эй, прошу прощения, — сказал благообразный джентльмен, вцепляясь в его рукав. — Может, поговорим, браток?

— Ну? — подозрительно осведомился Фарш. В последний раз, когда американец назвал его «браток», это обошлось ему в одиннадцать долларов семьдесят пять центов.

— Я не ослышался, ваш приятель, который сейчас ушел, действительно сказал, что снял дом под названием «Мон-Репо» в Вэлли-Филдз?

— Да, снял. Ну и что?

Тот не ответил. Его лицо исполнилось озабоченности, и он провел по лбу слабеющей рукой. Тишину нарушил холодный голос буфетчицы.

— Попрошу вас три пенса за стакан, — сказала она. — А если бы, — добавила она гневно, — взять с вас за шок, какой я испытала, там и десяти фунтов было бы мало.

— Дамочка, — ответил он скорбно, следя, как Фарш плетется к двери, — шок испытали не вы одна.

2

Пока Сэм шагал по Флит-стрит в сторону Тилбери-Хауса, полный радости бытия и со свистом рассекая воздух новокупленной тросточкой, внутри Тилбери-Хауса владелец издательства «Мамонт» расхаживал по своему кабинету, заложив большие пальцы в прорези жилета и тоскливо глядя перед собой.

Лорд Тилбери был невысок ростом, полноват и исполнен властности. Практически все, что он делал, отзывало чем-то наполеоновским. Сейчас он напоминал Наполеона в плену, когда он расхаживал по палубе «Беллерофона», увозившего его на остров Святой Елены, и коршуны терзали его грудь.

Таким мрачным был его облик, что его сестра, миссис Фрэнсис Хэммонд, имевшая обыкновение заглядывать к нему, когда оказывалась поблизости от Тилбери-Хауса, в ужасе остановилась на пороге, а услужливый мальчишка-рассыльный, сопроводивший ее туда, откровенно струсил и спасся бегством.

— Боже милостивый, Джорджи! — вскричала она. — Что с тобой?

Его милость остановился, и что-то напоминающее облегчение забрезжило на его квадратном лице. С тех самых пор, когда он был простым Джорджем Пайком и только начинал свою деятельность с малым капиталом и огромным честолюбием, его сестра Фрэнсис всегда служила ему каменной опорой. Быть может, ее совет поможет ему справиться с проблемой, досаждавшей ему теперь.