Пэлем Вудхауз - Ваша взяла, Дживс

• Название: Ваша взяла, Дживс
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2004

Дживс заслуженно слывет среди друзей, родственников и знакомых Бертрама Вустера непревзойденным мастером по части мудрых советов – и это правда. А Вустер считает себя непревзойденным мастером изящной светской болтовни и обольстителем особ прекрасного пола – и это его глубочайшее и самонадеянное заблуждение. И вот, когда Берти Вустер не может сам выпутаться из очередной любовной передряги, ему остается только позвать на помощь своего камердинера и нехотя признать: «Ваша взяла, Дживс».

---

– Совершенная правда, сэр.

– Нож хирурга и все такое прочее.

– Вот именно, сэр.

– Я считаю…

– Простите, сэр, что перебиваю, но, по-моему, миссис Траверс делает вам знаки.

В этот же самый миг в подтверждение его слов раздалось звонкое: «Э-гей! Аттила!», которое могло исторгнуться только из глотки упомянутой родственницы.

– Подойди-ка сюда на минутку, чудовище! – прогудел такой знакомый и – при некоторых условиях – такой горячо любимый голос.

Я подошел. На душе у меня не сказать чтобы было совсем уж спокойно. Я только сейчас спохватился, что не придумал никакого убедительного оправдания своему странному поступку: ни с того ни с сего среди ночи поднять такой трезвон. А тетя Далия на моей памяти, бывало, не стеснялась в выражениях по менее значительным поводам.

Однако на этот раз она не выказала склонности к насилию. Ледяное спокойствие – вот что выразилось на ее лице. Сразу понятно, что перед вами женщина, которая много выстрадала на своем веку.

– Ну, дорогой Берти, – промолвила она. – Как видишь, мы все собрались.

– Вижу, – осторожно кивнул я.

– Отсутствующих нет?

– Кажется, нет.

– Замечательно. Чем киснуть в постели, куда как здоровее дышать свежим ночным воздухом. Я только-только задремала, и тут ты ударил в колокол. Ведь это ты звонил, милое дитя, верно?

– Да, это я звонил.

– С какой-то целью или просто так?

– Я подумал, что пожар.

– Почему же ты так подумал, дорогой?

– Мне показалось, что я вижу огонь.

– Где огонь, миленький? Покажи тете Далии.

– В одном окне, вон там.

– Понятно. Значит, нас всех подняли с постели и напугали до полусмерти просто потому, что у тебя галлюцинации.

На этом месте дядя Том издал восклицание, как будто из горлышка бутылки выдернули пробку, а Анатоль, чьи усы достигли рекордно низкого положения, пробормотал что-то такое насчет макак и еще прибавил одно слово, вроде «рогомье» [43], уж не знаю, в каком смысле.

– Признаю свою ошибку. Извините.

– Не извиняйся, крошка. Ты что, не видишь, как мы все рады-радехоньки? А что, собственно, ты тут делал?

– Да так, прогуливался.

– Ясно. И собираешься продолжить прогулку?

– Нет, теперь я, пожалуй, пойду спать.

– Чудесно. Потому что я тоже хочу спать, но не смогла бы глаз сомкнуть, зная, что ты бродишь под окнами и можешь в любую минуту снова дать волю своей буйной фантазии. Что, если тебе теперь примерещится розовый слон в гостиной на подоконнике и ты примешься швырять в него камнями?… Ну ладно, пошли, Том. Спектакль окончен… Хотя погодите, король тритонов хочет нам что-то сказать… Да, мистер Финк-Ноттл?

Подошел Гасси. Вид у него был встревоженный.

– Послушайте.

– Мы вас слушаем, Огастус.

– Послушайте, что вы намерены делать?

– Лично я намерена снова лечь в постель.

– Но дверь закрыта.

– Которая дверь?

– Парадная. Кто-то ее захлопнул.

– Я ее открою.

– Не открывается.

– Войду через другую дверь.

– Закрыты все двери.

– Как? Кто их закрыл?

– Не знаю.

– Наверное, ветер, – выдвинул предположение я. Тетя Далия посмотрела мне в глаза.

– Не испытывай так безжалостно мое терпение, – умоляюще попросила она. – Хотя бы сейчас.

Действительно, я вдруг заметил, что вокруг царит странная тишина.

Дядя Том сказал, что надо пролезть в окно. Тетя Далия со вздохом спросила:

– Каким образом? Теперь это не под силу ни Ллойд Джорджу, ни Уинстону, ни Болдуину, ведь ты забрал все окна железными решетками.

– М-да. Верно. Вот проклятье. В таком случае надо позвонить.

– В пожарный колокол?

– В дверной замок.

– А проку-то что, Томас? В доме никого нет. Все слуги на балу в Кингеме.

– Но, черт возьми, не можем же мы торчать тут всю ночь!

– Почему же? Очень даже можем. Мы ничего, совершенно ничего не способны предпринять для проникновения в дом, пока у нас тут орудует этот Аттила. Ключ от задней двери Сеппингс, по всей видимости, взял с собой. Так что нам остается коротать время здесь, пока он не возвратится.

Тут поступило предложение от Таппи:

– А что, если вывести один из автомобилей, съездить в Кингем и взять у Сеппингса ключ?

Эти слова были встречены благосклонно, спорить не приходится. Озабоченное лицо тети Далии впервые осветила улыбка. Дядя Том одобрительно крякнул. Анатоль произнес нечто в положительном смысле на провансальском диалекте, и даже мордочка Анджелы как будто бы слегка оттаяла.

– Хорошая мысль! – сказала тетя Далия. – Просто превосходная. Скорее бегите в гараж.

Таппи удалился, и во время его отсутствия на тему об его находчивости и уме были сказаны очень лестные слова, причем проводились возмутительно несправедливые сравнения между ним и Бертрамом. Мне, конечно, было больно это слышать. Но страдания мои оказались недолгими: не прошло и пяти минут, как он, крайне огорченный, уже снова был среди нас.

– Ничего не вышло, – понуро признался он.

– Почему же?

– Гараж заперт.

– Отоприте.

– Ключа нет.

– Тогда покричите и разбудите Уотербери.

– Кто такой Уотербери?

– Шофер, бестолковый. Он живет над гаражом.

– Шофер уехал в Кингем на бал.

Это был последний удар. До сих пор тете Далии удавалось сохранять ледяное спокойствие. Но теперь словно плотину прорвало, годы с нее слетели, и она снова стала прежней Далией Вустер, которая гикала и улюлюкала, вставая на стременах, и, переходя на личности, на чем свет стоит честила господ в красном, которые гнали собак.

– Черт бы драл всех танцующих шоферов! Нечего им делать на балах! Этот Уотербери с самого начала мне не понравился. Чуяла я, что он любитель танцев. Ну, все. Это конец. Теперь нам придется пробыть под открытым небом до самого завтрака. И я очень удивлюсь, если они явятся раньше восьми. Сеппингса от танцев не оторвешь, разве только если с лестницы его спустить. Я его знаю. Ему джаз в голову ударит, и он будет кричать «бис» и бить в ладоши, пока не набьет мозолей. Пропади пропадом все дворецкие, которые танцуют! Что он себе думает? Бринкли-Корт – приличный английский загородный дом или красная балетная школа? Не жизнь, а сплошной русский балет. Ну ладно, ничего не поделаешь. Мы все, конечно, закоченеем, кроме, – она устремила на меня не совсем дружественный взгляд, – кроме нашего дражайшего Аттилы, который, как я вижу, одет тепло и тщательно. Надеяться не на что, мы погибнем, как детки в лесу из баллады [44], только выразим предсмертное желание, чтобы наш добрый друг Аттила засыпал наши тела сухими листьями. И еще он, конечно, ударит из уважения к нам в свой любимый пожарный колокол… А вам что угодно, любезнейший?

Она оборвала свою речь и обернулась к Дживсу, который появился под самый конец и стоял на почтительном отдалении, делая попытки обратить на себя внимание.

– Не позволите ли мне высказать предложение, мэм?

Не могу сказать, чтобы за долгие годы нашего сотрудничества с Дживсом я всегда и во всем его одобрял. В его характере есть черты, из-за которых между нами порой возникает охлаждение. Он вообще из тех, кому, как говорится, только дай обшлаг, и они стянут весь рукав. Иногда он работает грубо, как-то он даже сказал, что мой ум – «пренебрежимо малая величина». И неоднократно, как я уже рассказывал, мне с сокрушением приходилось подавлять в нем склонность к зазнайству и к обхождению с молодым господином как с лицом подневольным или крепостным.

А это все серьезные недостатки.

Но в одном я всегда отдавал ему должное. В нем есть какой-то магнетизм, он умеет заворожить и успокоить. Насколько я знаю, ему не доводилось сталкиваться нос к носу с разъяренным носорогом, но, если бы такое и случилось, я уверен, что четвероногое, встретившись с ним взглядом, с разгону остановилось бы как вкопанное и повалилось на спину, мурлыча и дрыгая в воздухе ногами.

Во всяком случае, Дживс моментально усмирил тетю Далию, а она больше всех походила на разъяренного носорога. Он просто стоял в почтительной позе и выжидал, и хотя точной цифры я привести не могу, у меня не было при себе хронометра, но приблизительно через три с четвертью секунды в ней уже произошла заметная перемена к лучшему. Она размягчилась прямо на глазах.

– Дживс! Вы что-то придумали?

– Да, мэм.

– Ваш великий ум включился и выдал результат, как всегда в трудную минуту?

– Да, мэм.

– Дживс, – проговорила тетя Далия дрожащим голосом, – я сожалею, что говорила с вами так резко. Я была сама не своя. Могла бы догадаться, что просто так, поболтать, вы бы не пришли. Сообщите же нам, что вы придумали, Дживс. Присоединитесь к нашей группе мыслителей и откройте нам, что у вас на уме. Не стесняйтесь, мы ждем ваших добрых вестей. Вы вправду знаете, как вызволить нас из этой передряги?

– Да, мэм. Если кто-нибудь из джентльменов согласится проехаться на велосипеде.

– На велосипеде?