Виктор Вучетич - Сиреневый сад

• Название: Сиреневый сад
• Автор: Виктор Вучетич
• Жанр: Историческая проза

---

– Ну, так о чем ты собиралась рассказать! – снова заговорил Сивачев, вернувшись в зал.

– Я? – удивилась Маша. – Не помню. Это ты не ответил на мой вопрос. Почему вы как воры?

– Маша, что ты говоришь? – вмешалась мать.

– Какие воры? – возмутился Яков. – Не твоего это ума дело, Маша.

– Ну хорошо, пусть так… Дело в том, Яков, что нам… Вернее, мне сообщили, что ты погиб… как герой где-то там, на Дальнем Востоке. И твои часы передали… Понимаешь?

– Какие часы?

– Твои. То есть папины, ну те, что у тебя были… Вот мы и решили, что тебя нет… И теперь так неожиданно…

– Кто передал? – Голос Сивачева напрягся,

– Твой товарищ. Был и передал.

– Какой товарищ? Ничего не понимаю. Мама, о чем она говорит? Погиб, передали часы – чепуха какая-то. Может быть, ты?…

– Мама! – снова воскликнула Маша. – Я не вижу, Яков, что тебе неясно. Ты хочешь знать, как зовут твоего товарища? Отвечу: Михаил Александрович. Ты его разве не помнишь? Сибирцева? Вы же с ним вместе были.

– Сибирцев? – протянул Сивачев. – Убей, не помню. А где он?

– Ты разве его не помнишь, Яков? – медленно спросила Маша.

– Я спрашиваю, где он? Отвечай! Где ты его видела?

– Успокойся, Яков, – устало и тихо ответила Маша. – Его здесь уже нет.

– Нет?… – Сивачев, видно, успокоился, помолчал и после паузы сказал небрежно: – Ну нет, так нет. Жаль, хотелось бы с ним увидеться. Давно мы с ним расстались… Так это он, выходит, меня похоронил? А ты что же, Маша, желала бы видеть меня мертвым?

Ответа не последовало.

Сибирцев не видел ничего: ни, вероятно, изумленной Елены Алексеевны, ни, судя по сказанному, помертвевших глаз Машеньки, которая, конечно же, поняла, кто такой Яков и теперь сама хоронила его уже навсегда, ни выражения лица Якова. Интонации донесли до него суть той трагедии, которая разворачивалась в доме.

Маша… Он скрывал от нее, молчал, а она все-все понимала. Разобралась сама и теперь открылась перед Сибнрцевым всем своим мужеством. Ах, Машенька, за что же тебе-то такое горе, за какие грехи?…

– Мама, – снова заговорила Маша, – ты сегодня очень устала. Идем спать. А Яша от нас теперь не уйдет, правда, Яков? Ты ведь больше не бросишь нас с мамой? Ну вот и хорошо. Помоги мне маму уложить. Идем, мамочка. А утром и поговорим, и порадуемся.

Свет ушел из зала. Видно, Маша с братом повели мать по коридору в ее спальню. Сибирцев беззвучно раскрыл ставни и, перевалившись через подоконник, подтянулся в комнату. Закрыл за собой ставни и, неслышно подойдя к двери, задвинул щеколду. Где-то в глубине дома слышались голоса, но слов Сибирцев разобрать не мог. Наконец снова из коридора показался свет, и Яков с Машей вошли в зал. Сивачев сел на стул, вытянул ноги.

– Ну а теперь, Мария, рассказывай мне все. Все как есть. Обещаю тебе также все рассказать. Ничего не утаю… Так где и при каких обстоятельствах ты видела этого Сибирцева? Что он тебе про меня говорил?

В этот миг тишину разорвал залп. Следом за беспорядочными винтовочными выстрелами затрещал пулемет. Донеслись крики, ржание, и все слилось в едином громе ночного боя.

Сивачев вскочил со стула, распахнул ставни, ударом вышиб окно в зале и перевесился через подоконник, пытаясь, видимо, определить, что происходит в селе.

– Что это, Яков? – вскрикнула Маша.

– Что? – удивился Яков – Наверно, напали бандиты, о которых ты слышала, и теперь мы ведем с ними бой. – В его словах послышалась откровенная издевка.

Маша тяжело опустилась на стул, уронив лицо на руки, Сивачев захлопнул ставни и сел напротив.

– Ну, так что же Сибирцев? – усмехнулся он.

– Здесь я, Сивачев, – негромко сказал Сибирцев, входя в зал. – Руки, руки, – спокойно добавил он, поднимая наган и видя, как Яков схватился за кобуру. – Встать!

Сивачев медленно поднялся, держа раскрытие ладони на уровне плеч.

Маша, подняв глаза, с ужасом переводила взгляд с Сибирцева на брата.

– А теперь, Сивачев, расстегни ремень и сбрось портупею. Одно лишнее движение – стреляю.

Яков медленно снял ремень с кобурой, бросил на пол.

– Два шага назад! – скомандовал Сибирцев, потом подошел и, не отводя от Якова нагана, поднял его сбрую, расстегнул кобуру и, вынув сивачевский наган, сунул себе в брючный карман, а ремень отбросил в сторону.

– Маша, могу я с ним поговорить один на один?

– Конечно, Михаил Александрович, – тусклым голосом сказала Маша и сделала попытку встать. Потом, опустив голову, она оттолкнулась двумя руками от стула и медленно, через силу пошла скрипучими ступеньками к себе наверх.

Сибирцев плотно прикрыл обе двери – в коридор и в свою комнату, подвинул стул ближе к керосиновой лампе, которую, оказывается, зажгли, а он думал, что сидели со свечой, и кивнул Сивачеву на стул.

– Ну, Сивачев, а теперь рассказывай. Все мне рассказывай, бандит Яков Сивачев. – Сибирцев смотрел на Сивачева, а сам невольно вспоминал свою встречу с Кунгуровым, когда тот предъявил ему на опознание избитого до неузнаваемости Яшу.

…Ротмистр Кунгуров приехал к Снбирцеву, едва рассвело. Тяжелая ночь, в которой были и сумасшедший карточный проигрыш Сибирцеву, и обильное возлияние, казалось, вовсе не отразилась на нем. Разве что выдавали зеленоватая кожа обтянутых щек и нервно сжатые сухие губы с подрагивающим в уголке рта изжеванным мундштуком папиросы. Даже в разговоре не вынимал ее изо рта, небрежно рассыпая пепел. Сибирцев же чувствовал себя нехорошо: необходимое разудалое гостеприимство сделало свое дело.

– Во рту так кисло, – пошутил он, – будто там переночевал эскадрон гусар вместе с лошадьми.

Кунгуров скривил губы в улыбке, но глаза его были насторожены и безулыбчивы. По этому взгляду Сибирцев понял, что ротмистр пуст и деньги отдавать не собирается. А все эти вчерашние застольные разговоры об офицерской чести, о долге – сплошной блеф.

Видно, что-то другое было причиной столь раннего визита. И чтобы сразу прояснить для себя это второе, главное, Сибирцев решил избавиться от первого, которое определенно смущало Кунгурова, а неудобство, испытываемое в настоящий момент контрразведчиком и ставящее его в зависимое от Сибирцева положение, никоим образом не должно было влиять на то другoe, ради чего прибыл ротмистр. Сибирцев решил опередить гостя. Потирая виски и морщась, он указал на кресло и сделал ладонью жест, призывающий к молчанию, а затем, раскрыв створки буфета, достал оттуда початую бутылку коньяка и пару хрустальных фужеров, похожих на рубчатые ручные гранаты. В них он влил коньяк и, перенеся через всю комнату, протянул один Кунгурову, присевшему в кресло. Молча чокнулся с ним – раздался мелодичный звон – и так же молча залпом проглотил коньяк.

Кунгуров проследил унылым взглядом и, швырнув в пепельницу окурок, опрокинул в рот свой фужер. Помолчали, глядя в окно на сырой рассвет. Ротмистр достал новую папиросу, закурил.

– Боже, холодина-то какая… – Сибирцев выплюнул лимонную кожуру. – Вот уж не позавидуешь… Я давеча хотел вас предупредить, Николя, – продолжал Сибирцев, не отрывая взгляда от раскисшей февральской улицы, – чтобы вы не особенно беспокоились. Все мы человеки, все под богом ходим. Да и невелика сумма, чтобы голову ломать. Так что будем считать вопрос исчерпанным…

– Должен вам заметить, Мишель, – сипло сказал ротмистр, – что я действительно нахожусь в несколько стесненных обстоятельствах. Однако…

– Э, полноте, полноте, друг мой, – перебил Сибирцев. – Я же сказал, что вопрос исчерпан. Оставим это. Уж нам-то что делить…

– С вашего разрешения, Мишель, я ведь к вам еще и по делу.

– Господь с вами, Николя, – поморщился Сибирцев и встал. – В такое гнусное утро…

– Что поделаешь? – вздохнул контрразведчик. – Понимаю вас. – Он попробовал усмехнуться, но усмешка получилась кривая. – С другой стороны, как вы догадываетесь, мы предпочитаем приглашать к себе в учреждение. Но, питая к вам искренние чувства, я решил, так сказать, тет-а-тет. Не по службе.

– Что ж, – шутливо-скорбно вздохнул Сибирцев, – ценю ваше доверие. Я весь внимание, господин ротмистр.

– Ах, оставьте этот тон, Мишель. Дело-то ведь действительно серьезное. Присядьте, сделайте одолжение. – Он подождал, пока Сибирцев снова сел напротив и закурил. – Прошу вас учесть, что разговор сугубо конфиденциальный… Наше учреждение заинтересовалось одним человеком, который, судя по собранным данным, имеет самое непосредственное отношение к красному подполью. Должен сразу сказать, что улики достаточно веские.

Сибирцев снова пожал плечами, как бы спрашивая, при чем тут он-то.

– Вы, вероятно, знаете его, Мишель.

– Вполне возможно. Но кто это, если не секрет?

– От вас у меня нет секретов, – подчеркнул ротмистр. – Это некто Сивачев из отдела шифровальщиков.

– Сивачев? – протянул Сибирцев. – Каков он из себя, напомните.

Ротмистр натянуто улыбнулся одними губами.