Александр Волков - Зорро

• Название: Зорро
• Автор: Александр Волков
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00114-1

Изящная стилизация под классический роман «плаща и шпаги» повествует о приключениях обаятельного и благородного разбойника в черной маске.

---

— Так кем же вы меня считаете, падре? — вторгся его мысли Зорро. — Ведь если выяснится, что в писаниях сеньора Хорхе и площадной болтовне на мой счет нет ни грана выдумки, вам придется признать, что сила далеко не всегда оказывается на стороне большинства! И тогда остается согласиться либо с тем, что наши предки покорили эту страну без божественного вмешательства, либо с тем, что за моими так называемыми подвигами скрывается невидимая рука Провидения!..

— Я думаю, вам помогает сам дьявол! — вздохнул падре, безнадежно махнув рукой.

— Браво, святой отец! — воскликнул Зорро. — Выходит, дьявол сошел на землю, дабы в моем лице слегка подправить пути божественного промысла!

— Я не слышу, — пробормотал падре, закрывая уши бледными холодными ладонями, — я ничего не слышу!..

— Нет, уважаемый падре, вы все прекрасно слышите! — резко перебил Зорро, поднося к его вытянутому лицу потрескивающий фитилек плошки. — А потому слушайте и запоминайте каждое мое слово! Я знаю, что завтра утром вы с доном Росендо отправляетесь в тот участок леса, где среди болотистых зарослей скрываются столь ненавистные вам каменные идолы! По закону они являются такой же частью земли, как пробковые дубы или пальмы, из ран которых сочится драгоценный каучук! Истуканы по наследству перешли к дону Росендо, и именно это обстоятельство привело вас в такое беспокойство, что вы взгромоздились на своего осла и до тех пор колотили его пятками по ребрам, пока он не уперся мордой в ворота этого ранчо…

— Дьявольское капище должно быть разрушено! — заявил падре, сверкнув на Зорро угрюмо горящими глазами.

— Не вы воздвигали здешних идолов, и не вам их сокрушать! — произнес Зорро, подхватывая четки, выпавшие из ослабевшей ладони священника.

— Но они требуют крови, — пробормотал падре. — Их лики ужасны! Истлевшая листва вокруг них полна человеческих костей на черенок лопаты…

— А, так вы и это успели проверить! — воскликнул Зорро.

— Это не я, — слабо возразил падре, — меня опередили…

— Кто?

— Люди дона Манеко, — сказал падре. — Они кинулись туда на другой день после смерти дона Лусеро и так заработали лопатами, что чуть не утопили в болоте все капище. И все потому, что слуга-француз Жером, живущий у дона Манеко, усмотрел в расположении идолов некую систему… А впрочем, это все чушь, болтовня кабацких пустозвонов и бездельников… — И падре умолк, невидящими глазами уставившись на свои четки, свисающие с ладони своего таинственного собеседника.

— Значит, вы не верите в то, что клад Монтесумы действительно существует? — негромким голосом спросил Зорро после некоторого молчания.

— Вы сказали: клад Монтесумы? — прошептал падре, сглотнув подкативший к горлу комок.

— Вот видите, падре, я же говорил, что у вас прекрасный слух! — усмехнулся Зорро, небрежно перекатывая между пальцами овальные бусины четок.

— Я лишь повторил ваши слова, — парировал падре Иларио, в упор глядя на своего собеседника. — А они лишний раз подтвердили мои подозрения…

— Подозрения? — быстро переспросил Зорро.

— Да, подозрения! — тонким голосом взвизгнул падре. — А насчет своей веры во что-либо я не обязан отчитываться никому, кроме папы римского!

— Ваше волнение, падре, обличает вас не хуже любого признания, — вздохнул Зорро, бросая четки в его раскрытую ладонь. — Что же касается вашей веры, то мне сдается, что верите вы только в силу золота и оттого так упорно преследуете этих несчастных индейцев, не сделавших вам ничего дурного…

— Но они верят… — нерешительно начал падре.

— Пусть верят, — перебил Зорро. — Их предки жили с этой верой тысячи лет, и не в вашей воле отнимать у них эту веру…

— Их истуканы обагрены человеческой кровью… — упрямо продолжал падре.

— Кровь давно высохла и смылась дождями. Теперь они тайком приносят к подножию своих идолов горсточку жареного маиса и сухую тыквочку с текилой.

— В Писании сказано: не сотвори себе кумира! — не сдавался падре.

— У каждого народа свое Священное Писание, — мягко возразил Зорро, — и чем их Писание хуже вашего?

— У дикарей и язычников нет и не может быть Священного Писания, — твердо стоял на своем падре.

— Вы уверены? — воскликнул Зорро. — Или вы в своем высокомерии просто не дали себе труда отыскать и прочесть его?

— Прочесть что?.. Истлевшие бечевки, перевязанные узелками? Обгоревшие по краям свитки, покрытые изображениями горбоносых бесов? И это вы называете Священным Писанием?! — И падре Иларио рассмеялся сухим смешком, рассыпчатым, как треск маковой головки.

— Внешность обманчива, святой отец, — пожал плечами Зорро. — Посмотрите на меня: я черен с головы до ног, но это не мешает мне восстанавливать попранную справедливость, вставать на защиту оскорбленной невинности…

— Да-да, я много слышал об этом, — поспешно согласился падре. — И все же я до сих пор не могу понять, что привело вас ко мне?

— Вы готовитесь свершить неправое дело, падре Иларио, — твердым голосом заявил таинственный собеседник. — И я пришел, чтобы предостеречь вас от этого!..

— Вы мне угрожаете? — сухо осведомился падре, давно ожидавший от ночного гостя чего-нибудь в этом роде. — А если я пренебрегу вашим предостережением?

И падре неприметно, пользуясь густыми тенями в складках полога, стал вновь тянуть руку к толстому четырехгранному стержню светильника.

— Лучше перебирайте четки, святой отец, — усмехнулся Зорро, когда пальцы падре уже почти достигли своей цели, — пусть каждый делает то, что соответствует его званию и привычкам!

С этими словами ночной посетитель отступил к распахнутому окну, оперся рукой о нижний край рамы и, завернувшись в плащ, легко перебросил свое гибкое тело через широкий подоконник. Вслед за этим он обеими руками стал сводить распахнутые ставни, и когда между ними осталась щель шириной примерно в три пальца, приблизил к ней лицо в черной маске и отчетливо прошептал:

— Можете не опасаться меня, падре, ибо будь на то одна лишь моя воля, с вашей головы не упал бы ни один волос! Но предупреждаю, что если вы хоть на дюйм сдвинете любого из каменных истуканов, клад Монтесумы будет потерян для вас навсегда!

Шепот затих, и ставни без единого скрипа сошлись воедино, сразу заглушив порывистый шум дождя и мокрые шлепки виноградных листьев за окном спальни. Падре Иларио мотнул головой, словно стряхивая с себя ночное наваждение, и, поднявшись с края постели, протянул руку к крюку, чтобы вбросить его в пустую петлю. Но не успел он коснуться кованого стержня, как крюк сам собой поднялся над петлей и аккуратно, без малейшего стука, воткнул в нее свой заостренный клюв. Вслед за этим сам собой погас фитиль плошки, а затем какая-то невидимая сила подняла падре в воздух и, протащив его под складками полога, уложила на нежнейшее облако перины. Все это время потрясенный падре изо всех сил таращил глаза во тьму, но едва его голова коснулась подушки, как веки внезапно налились свинцом, а тело стало постепенно холодеть, погружаясь в глубокий и цепкий, как смерть, сон. Впотьмах ему еще послышался далекий стук копыт, но и он показался падре глухими ударами молотка, забивающего гвозди в крышку его гроба.

Проснулся падре Иларио от двойного солнечного луча, проникшего в спальню сквозь отверстия в деревянных створках ставень, вырезанные в форме сердец. На просвет ставни походили на червонных тузов, и то, что в голову падре пришло именно это сравнение, а не какое-либо другое, сразу показалось ему дурным предзнаменованием. В дымчатых складках полога слабо зудели разморенные утренним солнцем москиты, но когда падре вытянул руку из-под одеяла и дернул за бархатный шнур в изголовье постели, ночные кровопийцы тут же рассеянным роем взвились к высокому деревянному потолку. Где-то далеко внизу слабо звякнул колокольчик, заскрипели ступени, к спальне приблизились шаркающие шаги, раздался четкий негромкий стук в дверь, и когда падре сонным голосом просипел: «Войдите!» — дверь распахнулась и на пороге возникла Хачита с сияющим серебряным подносом в полных смуглых руках.

— Поставьте на столик и уходите, — вздохнул падре, почуяв крыльями ноздрей бодрящий аромат кофе.

Хачита молча переступила порог, бесшумно прошла по пышному ворсистому половику, брошенному от двери до ночного столика, и, звякая тонкой фарфоровой чашкой о край серебряного сливочника, установила поднос перед изголовьем постели. При этом ее лиловые губы были поджаты, а на полном лице было весьма отчетливо написано выражение оскорбленного целомудрия.

— Ты все еще дуешься за вчерашнее, дочь моя? — добродушно проворчал падре, приподнимаясь на локтях. — Оставь, Хачита, то был бес полуночный, выбирающий час, когда плоть человеческая наименее устойчива против него… Но там, где один праведник бессилен, на помощь ему приходит другой, и лукавый посрамляется к вящей славе господней!.. А теперь иди!